Первый труп - худрук Булкин. Застрелен на детской площадке собственного двора, где по обыкновению занимался китайской гимнастикой. Не успела примчаться оперативная группа, а местные СМИ уже окрестили убийство заказным, и по городским телеканалам забегала строка – «Хотите знать, кто наказал худрука Булкина за поруганную «Мать»? Читайте экстренный номер газеты «Дворник!»
Однако, тем же днём розыскная собака Валюша, прибывшая с Мерзоевым на место преступления, обнаружила в кустах тело гражданки Кнаупс Ф.П. Из левого кармана её трико выглядывало дуло «ТТ».
Сначала Ф.П. выстрелила в голову Булкина, затем – себе в сердце, после чего скончалась. Так показала экспертиза.
Мерзоев же засомневался, нечаянно прознав у местных зевак, что Кнаупс, будучи дамой с характером, прославилась в округе категорической правшой. Но дело посчитали завершённым.
Далее. И.О. худрука Сошкин пропал на гастролях в Каунасе, куда поехал презентовать свежего Гамсуна. Последний раз Сошкина засекли камеры наружного наблюдения кафе на Лайсвес Аллее, где он уплёл четыре сосиски с зелёным горошком и выпил двойной экспрессо.
Назревал международный скандал и вызрел бы, если бы не Валюша, пять щенят которой служат в тамошней полиции, а ещё два охраняют границу по всему периметру.
Международно посовещавшись, министерства поручили Мерзоеву и Валюше вести следствие инкогнито, так как Мерзоев знал ещё один язык помимо русского.
Исследовав кафе и кустарник, Валюша резво взяла след. Мерзоев припустил за собакой, и к ночи отряд следопытов вошёл в староство Дусятос; там переночевал в стогу сена и к обеду следующего дня прибыл в предместье Даугавпилса, где в кустарнике Валюша нашла футляр от контрабаса.
Капитан сфотографировал находку на сенсорный, выданный ему на время задания руководством; хотел было сопроводить фото сообщением, но запнувшись на слове «контрабас», передумал: в то время Мерзоев отрабатывал только «инфраструктуру» и «ортопантомограмму».
Там же капитан обнаружил пистолетную пулю. Сфотографировав и её, со второй попытки капитан отправил фотографии генералу - с первой, по ошибке, фото отправил маме в Нальчик. Сразу позвонил обеспокоенный папа и спросил: «Сынок, скажи, тебе просто патронов прислать или патроны конкретно в таком чемодане?»
Ответ из центра буквально потряс Мерзоева - Сошкин, мол, используя реквизит, бежал к лютерянинам в финскую Турку. Следопытов отозвали, дело закрыли.
Карьера худрука Айцвецга оборвалась прошлым театральным сезоном, когда тот в полночный дождь прогуливал по эстакадному мосту своего имиджмейкера. Мимо ехала чёрная машина, притормозила и выстрелила в грудь худрука три раза. Айцвейц умер сразу, имиджмейкер отделалась обмороком. Журналисты снова подняли шум, обличая Айцвейцга в связях с антисемитчиками и сатанистами, что, по их мнению, оказало роковое влияние на режисёрские па в его смелом новоделе «Анна Каренина и Ка».
Мерзоев с Валюшей обследовали ближайшие кусты и обнаружили чёрную машину без номеров, но с трупом в салоне. Шея трупа была затянута струной, предположительно, для контрабаса. Только капитан затеял следственные действия, как план-перехват задержал настоящего преступника – гражданина Гудратова, который заявил, что никакого Айцвейцга на мосту не видел, а стрелял исключительно по чайкам, так как хотелось сделать приятное находящейся рядом Мадине – его невесте . Статью переквалифицировали, Гудратову дали условно, дело передали в архив.
После таких событий Мерзоев и Валюша ушли в отпуск, чистосердечно разочаровавшись в государственных силовых органах.
Прошёл месяц, и пропало ещё два худрука, один – на экскурсии по Воробьёвым горам, второй - на велопробеге «Хайлигенбайль-Тильзит».
Седьмого ноября Валюша, звеня медалями, отправилась в магазин за едой - ей, как ветерану, отпускали по списку и без очереди. Купила хлеба, банку говяжьей тушёнки, триста граммов сулугуни, бутылку айрана и сканворды.
Ничего не предвещало внештатных происшествий, когда Мерзоев открыл тушёнку и выудил шкурку с татуировкой – очкарик с бородкой в анфас и снизу надпись «я – не еврей, я – интернационалист». Капитану анфас показался знакомым, но припомнить парнокопытное с такой наколкой он не смог.
«Где я это видел... где...» - ломал голову капитан, смакуя макароны по-флотски, а когда доел, воскликнул: «Это же Сошкин! В аквапарке у Сошкина на бедре видел!»
Выловил из ведра банку и, взяв лупу, он изучил координаты производителя – «Санта-Фе, улица Сантаны Карлоса, консервный завод имени Крупской», и дату изготовления – «первое, четвёртого, тысяча девятьсот... - неразборчиво».
Этим же вечером человек из следственного сообщил, что найденный в кармане Кнаупс «ТТ» числится за каким-то иностранцем Меркадером, а в две тысячи первом именно из него был убит главарь банды краковских медвежатников.
Переварив информацию, капитан воскликнул: «Ага! Попались!», и немедля отправился в следственный комитет, разложил на столе генерала главные улики, и получил-таки разрешение на внедрение в труппу драматического под личиной алебардоносца-монтёра. «Хоть землю копытом, но контрабас чтоб!..» - напутствовал капитана главный сыщик.
Мельпомена, в лице следующего худрука Кусикова , встретила нового работника сдержанно-оптимистично, и отправила его сразу в гримёрную – в театре шли последние репетиции новогоднего представления по Гофману с Булгаковым.
Мерзоев покорно облачился в кафтан, парик и красные колготки, встал на изготовку , и принялся, якобы, изучать схему срочной эвакуации, изображённой на стенде с багром, песком и огнетушителем.
«Алебарды»... Алебарды пошли!.. – затрещала рация, и капитан выплыл под софиты. Крысиный король – он же Воланд, в миру звезда муниципального масштаба Кусиков-сын, и Мари – она же Маргарита, в миру звезда регионального масштаба Кусикова-мать, никак не могли договориться – кто кого будет посыпать снегом в финальной сцене. Маргарита требовала задействовать Фрица-Мастера, а Крысиный Король настаивал на Фее Драже-Бегемоте. Сам Фей-Бегемот – в миру звезда федерального розыска Кусиков-внук, сидел на контрабасе под ёлкой и нюхал снег из пакетика.
Мерзоев мгновенно пересчитал количество струн у инструмента, изумился гениальности преступного замысла богемы, достал из-под колготок табельное оружие, выстрелил в кулису, и зачитал задержанным их права и обязанности. Тут и Валюша подоспела с наручниками.
Естественно, на первом же допросе Кусиковы дали признательные показания и «Дело худруков» закрылось окончательно.
Мерзоеву и Валюше министерство вручило высшие награды и туристические путёвки в Санта-Фе.
Там, сидя под пальмами в белых капри, они лениво дискутировали на тему разности звучания трёх-, четырёх- и пятиструнных контрабасов.