Светало. Амо ехала в коляске и слегка дремала. Оди был сосредоточен, правя лошадьми.
Она приоткрыла глаза и залюбовалась широкоплечим брюнетом.
«Мой герой, мой спаситель, такой величественный и сильный, хоть портрет с него малюй!!! Надо будет сделать такую куклу – Диенцио, думаю, он не очень разозлится. Кстати, о спасителях – Глебушка... Что не говори, он меня не раз выручал, с самого начала... Хоть он и не ребенок, все же его жаль. А какие порой рассказывал небылицы о будущем. Его послушать, так мы скоро летать начнем, он даже говорил, что люди будут ходить по Луне в подушках. Ах, ему бы книги писать или стихи, что же он там такое написал? Посмотрим».
Амо развернула аккуратно сложенный листок, было написано на старославянском языке: «Конечно это не стихи. Сейчас ты счастливей всех на свете, а через несколько часов будешь вспоминать все молитвы, которые знала. Прошу тебя беги!!! Скажи что хочешь по малой нужде, после того как повернете. Развилка, это место – единственный шанс. Вот увидишь, он не захочет выпускать тебя нигде, а там особенно, мне жаль, но твой герой красив лишь снаружи. Фреди подсадил его на какое-то зелье, тоже изготовленное из сброшенных плодов Черносмертника. Теперь он не может жить иначе, ради этого он готов выполнить все его указания. Ты замечала, каким неестественным цветом его глаза, чистый изумруд. А часто ли чешет корни волос, это все побочные действия. Я знаю любить мерзавцев всегда приятнее, чем принять любовь парня, которому крупно не повезло, лет так сорок назад. Мне никогда не познать взаимной любви, я смирился с этим, но я не допущу, чтобы ты погибла здесь, куда тебя привел я!»
Амо чувствовала, как к горлу подступает ком, ей не хотелось верить ни единому слову, но слишком много было не в пользу Оди. Она вспомнила, как он раздражался, не мог спать, когда его глаза тускнели. Мог среди ночи пойти к Фредерику ненадолго и вернуться в приподнятом состоянии. Быть весел и бодр как всегда, и глаза блестят, жгут изумрудными искрами сердце. Еще он часто не слушает ее, говорит то, что она хочет слышать, так ласково и нежно. А однажды, когда она разглядывала его вещи, нашла скрипку, на ней было написано: «Диана». Амо изобразила игру, ведя небрежно смычком. От такой фальши Оди вздрогнул, в тот момент он был раздражен, резким движением схватил ее за ворот платья и потащил к двери. Амо билась как рыба в его руках, и ударилась головой о косяк двери. Оди выставил ее на улицу, и она плакала, долго, а потом пошла к себе. Утром он, стоя на коленях, играл свою любимую арию на пороге комнаты Амадеи, и, конечно,это было прощение.
«Эх, была - не была, - сказала она себе, - если он любит меня, нет никаких сомнений, что остановится сразу».
– Оди, мой любимый, останови, пожалуйста, на секундочку, вон на той развилке, мне нужно выйти.
Он медленно почесал корни своих волос.
– Давай не здесь, очень плохое место. Дальше будет лучше, а, красавица!
Амо ненавидела, когда он ее так называл, и это сыграло свою роль.
– Здесь останови или я выпрыгну!
Оди начинал злиться, и это нравилось еще больше, хотелось поиграть на его нервах.
– Ты что не можешь подождать чуть-чуть!
– Не могу!
Он так резко потянул вожжи, чтобы коляска накренилась и слетела в канаву. Амо с трудом выпрыгнула и побежала налево. «Черт не туда, надо было!» На встречу уже несся Глеб, одетый в кольчугу и латы. «Забавно, – подумала, ни к месту Амо, он - мастер маскарадов, и не надоедает ведь! – Но сейчас, не до иронии!»
– Сволочь, стой!!! – взревел Оди, позабыв о своих манерах.
Глеб уже подхватил девушку, его руки оказались словно стальные, и они помчались вдоль линии горизонта. Навстречу рассвету.
Амадею переполняли различные чувства: то была горечь и радость, боль и благодарность, так странно, будто ее наконец вырвали из лап жестокого тирана. Но разве Оди насильно удерживал ее? Конечно нет, она сама так хотела, видимо это и есть первая любовь. Сейчас, словно камень упал с ее души. Амо почувствовала легкость и свободу. Будто она всегда знала, что ее обманывают, но нарочно не видела этого, а сегодня ее глаза открылись, и она поняла, что больше не хочет быть чьей-то игрушкой и жертвой перепадов настроения. Обида, разочарование, радость, что было важно сейчас, хотелось просто исчезнуть, чтобы этого всего никогда не случилось, чтобы все это было сказочным сном, одним из тех, которые она часто придумывала себе в детстве.
Неудача
Глеб повернулся и посмотрел наАмадею: ее лицо освещали лучи восходящего солнца, отчего она была прекрасней, чем когда-либо.
Он ехал медленно, стараясь не разбудить ее. Но понимая, что Оди может догнать их, решил прибавить шагу. Только пришпорил коня, как вдруг, лошадь встала на дыбы и сбросила наездников. Глеб упал на груду камней, Амо очнулась и увидела лежащего с окровавленной головой мальчика и бьющееся в конвульсиях животное. На холке коня поблескивали те страшные клещи, выгрызающих плоть. Глеб стонал, Амо подползла к нему и попыталась поднять.
– Амо! Там есть лодка, ты уже плавала на ней, я знаю, беги. Амо хотелось заплакать и скрючиться, лечь и ждать пока все не кончится. Но голос разума правил ею. Она сняла пояс своего платья и обмотала им голову Глеба, затем попыталась поднять, но он оказался не так легок, как хотелось. Тогда она обхватила его со спины и потащила в сторону лодки. Там их поджидал пес, который однажды уже умирал на глазах девушки, или это был другой, такой же? Из его пасти текла слюна, он был бодр и полон сил, сразу бросился на девушку и вцепился зубами в ее левую ногу. Амо чуть не упала, отпустила Глеба, и в этот момент пес вновь накинулся на нее.
Раздался свист, затем хлопок, еще один, и еще. Собака рухнула всем своим весом на девушку. Амо рыдала, пытаясь высвободиться изпод туши, наконец, она встала, нога ныла, подняла мокрые глаза и увидела Оди.
Он выглядел воинственно, держа в одной руке лук, а в другой свой черный плащ. Игриво подмигнул ей, словно это дурацкая шутка.
Все чувства смешались, кто друг, кто враг. Амо попробовала подбежать к своему спасителю, было очень больно, она упала и начала ползти к нему, но видя его издевающийся взгляд, остановилась. От слез изображение Оди начинало плыть перед глазами.
– Оди, помоги мне, – уже почти шепотом произнесла она и протянула ему свою руку, другой она обхватила пораненую ногу.
Но брюнет не шелохнулся, он продолжал стоять и смотреть, как корчится от боли Амо. Его лицо расплывалось все сильнее, и наконец, она закрыла глаза…
Амадея слышала топот приближающихся шагов, незнакомые голоса. Ее подняли и понесли.