Стихи к этой главе дарованы мне Еленой Серебряной, за что я ей бесконечно благодарен.
Управившись с делами, крестьянин присоединился к нам. Я уже расслабился, надеясь, что пара сложится, и смогу уйти, да только маска отделилась, отправилась в полёт, а на её место встала другая, «лицо» на которой выражало смертельную скуку. Девушка сразу зевнула, едва не вывихнув челюсть.
- Ах, достопочтенный поселянин, расскажите что-нибудь, прошу вас, мне смертельно скучно, - произнесла безликая.
- Э-э-э, а что бы вы хотели услышать? – молодой человек поморгал глазами, - я про сельскую жизнь уже всё поведал, вроде.
- Ну-у-у-у, стихи почитай что ли, - Седьмая Маска поморщилась.
- Дык я не знаю, - крестьянин пожал плечами, - меня и читать, да писать, научить никто не удосужился, и некогда было, трудился день деньской, чтобы с хозяйством управиться. А в свободное время ещё и богатым односельчанам помогаю, деньги-то лишними не бывают, а кто мешочек зерна подкинет или плуг с быками одолжит, или хоть вредить не станет. Некогда ерундой-то заниматься всякой. Я и на танцы не хожу, как другие парни, приползаешь вечером домой и падаешь без сил.
- Значит, и книг не знаешь, историй всяких? – продолжала Скука.
- Послушай, давай лучше я тебя развлекать буду, - вмешался я, - чего пристала к человеку?
- Так ты ведь покинешь нас вскоре, - возразила девушка, - а жена при муже не должна скучать. Вот Маркус всегда мог меня развеселить, рассказать свежую шутку, или песню спеть, или балладу какую поведать. Вы, достопочтенный, петь умеете?
- Неа, - поселянин покачал головой, - мне этот, медведь в детстве на ухо наступил, да и голос слишком грубый. Могу, попробовать, но вам не понравится. Да и песни, что слышал, не очень приличные, не для ушек юной девы.
- Так спой сама, - предложил я, - иногда лучший способ повеселиться, развлекать других.
- Не хочу мне ску-у-у-учно, - Седьмая Маска надулась.
- Ладно, начну я, - я вздохнул, - а наш славный поселянин пусть учится, пока один славный гном не ушёл восвояси. Итак, специально для вас, впервые в этом сезоне известный певец исполнит песнь Анеле Шель Кесеф.
И я начал:
- «*Над тобой распростерла длань ослепительно- черная ночь.
Ты бежишь, как лесная лань, от себя убегая прочь.
От вопросов, что душу жгут, и от тысячи смертных бед.
Не твоей ли кончины ждут?.. Ты готов убивать в ответ.
И когда от тоски завыв, рвешь с досадою жилы струн,
И об отдыхе позабыв, ты терзаешь пергамент пером,
Проступают на нем слова непонятною вязью рун.
Не пугает уже смола, и грохочущий в небе гром…
Образ тот, что увидеть смог, пред тобою что вдруг возник
Как прибежище от тревог, как в безводных песках – родник, -
Пребывает с тех пор с тобой, как звенящая сталь мечей;
Ты стремишься к нему душой, мотыльком на огонь свечей.
Над тобой тяготеет рок. И проклятья прошедших лет,-
Те, которым не вышел срок, и плетутся тебе вослед.
Отраженья кривых зеркал…и безверье пустых молитв,
Эхо истин, что ты взалкал… отголоски забытых битв…
Как по лезвию каждый шаг. Ты на хрупкий ступил карниз.
Как узнать, кто друг, кто враг?.. Ведь сомнения тянут вниз…
Так сорваться легко, попав под нещадного страха власть…
Только вера, твой страх поправ, не позволит тебе упасть»!
Крестьянин захлопал в ладоши, заулыбался, обнажив рот, полный редких, гнилых зубов.
- И песня хорошая и поёшь красиво, хотя и тихо, но мне всё равно скучно, - простонала девушка.
- Ничего удивительного, - проворчал я, - учитывая, какую маску нацепила, потерпи немного, это ненадолго. А пока, давай станцую. Я, между прочим, славился, как превосходный танцор. Поставь меня на стол, пожалуйста.
Я вытащил из кошеля монетку, подбросил, пробормотал заклинание, и в руках у меня появилась киндаркана - гномий музыкальный инструмент, похожий на мандолину, только с двенадцатью струнами. Разумеется, с волшебными свойствами – не смотря на размеры, звучал так же, как его большой человеческий двойник. Я ударил по струнам, поклонился и начал выступление. Старался изо всех сил, какие только коленца не выдавал, подпрыгивал, вприсядку, крутился, как волчок, не останавливался, пока не рухнул на столешницу без сил. Наш добрый хозяин просто с ума сходил, притопывал ногой, хлопал, насвистывал.
- Эх, вот бы и мне так отплясывать, - крестьянин вздохнул, - возможно, прекрасная леди хоть чуть порадовалась.
- О, это можно устроить, только не жалуйся потом, - хмыкнул я, сел и вытащил очередную монетку.
Мужчина тут же вскочил, так, что скамейка отлетела и начал выписывать кренделя, просто на загляденье, ухая от ужаса и восторга. Теперь пришла моя очередь хлопать ладошами в такт. И только Скука продолжала зевать и смотрела на танцора так, как будто она видит подобное по сотню раз на дню, и все эти ужимки и прыжки ей смертельно надоели. Поселянин, наконец, подпрыгнув чуть не потолка, рухнул на пол.
- Всё, - прохрипел несчастный, - я больше не могу!!!
- Ну, мы расстарались изрядно, - я улыбнулся, - может леди Маска теперь потрудится?
- Не хочу я плясать, это слишком скучно, - безликая махнула рукой и состроила такую рожицу, как будто я предлагал ей отведать горького лекарства.
Я повернулся к окну и с радостью увидел, что солнце медленно клонится к горизонту.
- Ф-фух, кажется, пора спать! – я потёр руки, - тем более, мы все устали…
Спорить никто не стал. Крестьянин дополз до лавки, залез на неё и тот час же громко захрапел. Вот что значит, здоровая усталость и чистая совесть. Моя спутница устроилась на лавке напротив. Маски взвились в воздух и начали кружить над её лицом. Я устроился прямо на столе. Несмотря на шум, производимый хозяином дома, уставший после полного событиями дня и многочисленных событий, быстро отрубился.
****
Проснулся я от того, что кто-то тряс меня за плечо осторожно.
- А, что? – я сел, заозирался, пытаясь понять, что происходит.
- Тихо-тихо, не разбуди крестьянина, - безликая прижала указательный палец к губам, - мы уходим!
- А чего такая таинственность, – я повернулся к окну, - посмотри, темно ещё. Полагаешь, этот славный парень станет нас удерживать, если открыто уедем? Мне-то кажется, хоть и огорчится, но спорить не станет, да ещё отвезёт так далеко, как сможет и еды с собой даст.
- Нет, но мне стыдно ему в глаза глядеть, - девушка смутилась, - этот крестьянин - хороший человек. Знаешь, возможно, я и привыкла бы трудиться день деньской, но точно не смогу жить со скучным мужем, который ничего не знает, и знать не хочет, кроме коров, да овец. Я же от тоски повешусь через седмицу – другую!
- Чего же ты не уймёшься никак? – простонал я, - волшебник, значит, лицом не вышел, разбойник – груб и драчлив, нищий – пьяница, да ещё и руки распускает, поселянин скучен, так кого тебе надо? Попросила бы у Маркуса, чтобы создал голема, который вёл себя так, как захочешь, прибегал по свистку, носил на руках, шутил, пел, плясал и прыгал на носочках, разбрасывал золото направо и налево, тратя их на наряды, побрякушки и прочие штучки, что так дороги женскому сердцу, сражал соперников на турнирах пачками, ненавидел всех остальных женщин, кроме тебя, и немедленно покончил с собой в тот же миг, как надоест!
- Ну, что я могу с собой поделать? – Грусть судорожно вздохнула и протянула мне ладонь.
- Подожди, - я махнул рукой, - иди одна, я догоню. Хочу подправить память пареньку, чтобы не мучился. Он ведь так и не поймёт, почему ты ушла и в чём его вина? Вдруг стесняться будет подойти к другим женщинам, не столь «проблемным» и разборчивым, как ты.
- Хорошо, - моя спутница кивнула и поспешила к двери.
Как только в такой темноте не спотыкается? Может всё дело в том, что у масок нет настоящих глаз, видит как-то по-другому. На улице залаял сторожевой пёс, но, узнав девушку, смолк. Я вытащил монетку, да только в воздухе проявился Маркус.
- Не трать магию, я сам помогу этому юноше, - волшебник подмигнул.
- Надеюсь, не навредите бедняге? – я нахмурился, - ведь из всех претендентов на руку вашей невесты, этот был самый подходящий!
- За кого ты меня принимаешь? – возмутился чародей, - наоборот, если бы у крестьянина получилось, я был счастлив. Это означало, что моя возлюбленная совершенно не заслуживала права стать моей женой. Женщина, которая способна променять богатого, высокородного аристократа, наделённого магической силой, на двуногую скотину с умишком, не обременённым даже зачаточным интеллектом совершенно, вызывает только искреннее сочувствие и сожаление. Ревновать можно к достойному, равному мне во всём. Я аккуратно поправлю воспоминания, якобы, заезжал богатый купец, поел – выпил, да ещё и кошель с серебром оставил в благодарность. Пусть поселянин найдёт себе работящую, здоровую бабу, добрую и любящую, способную родить десятка два славных малышат, похожих на родителей, а мой эксперимент продолжится!
- В одном вы правы, с крестьянином вас сравнивать нельзя, - хмыкнул я, - он куда лучше и благороднее, уверен, если бы не Маска, сводящая с ума, ваша невеста поняла, кто заслуживает любви, осталась здесь, тем более, я мог сделать паренька умнее, если бы был уверен, что это пойдёт на пользу ему и ей!
- Может, и так, - не стал спорить чародей, - но решать не тебе.
Маркус щёлкнул пальцами, миг и я очутился на плече у безликой, на своём месте, так сказать.
- Искренне надеюсь, что нам встретится волшебник, достаточно могущественный, чтобы оторвать голову этому поганцу, господину «М»! - проворчал я.
- А, что? – переспросила девушка.
- Рано ещё, ты иди, а я спать буду, - огрызнулся я, - мне-то убегать от собственного счастья не приходится.
Увы, с моей «весёлой» спутницей отдохнуть можно было только одним способом - скоропостижно скончаться!!! Маска Скуки отделилась и понеслась по кругу с остальными, а её место заняла иная.
- Ой-ой-ой, бедный крестьянин, – взвыла девушка, - как мне его жалко! Он был так добр к несчастной жертве злого колдовства, накормил, танцевал, о, как отплясывал, не жалея сил!
- Мамочка моя, дай угадаю, с тридцати трёх раз, кем ты сейчас, - простонал я, - Сочувствие?
- О, я немедленно отправлюсь назад, упаду ему в ноги и буду целовать сапоги, пока не простит! – воскликнула Восьмая Маска.
- Боюсь, ты немного опоздала, - фыркнул я, - парень уже позабыл обо всём, что было и очень удивится, когда среди ночи его разбудит жуткое безликое чудовище и начнёт омывать слезами сапоги. Может, для разнообразия, посочувствуешь мне и дашь поспать?
- Да-да, бедненький, - девушка схватила меня в охапку и начала качать, как маленького ребёнка, - давай я спою тебе колыбельную, накрою тёплым платочком. Хочешь, согрею своим дыханием.
- Лучше заткнись, и сделай вид, что одной безликой двуногой проблемки, просто не существует, - взмолился я, - тем более, ты уже сутки не чистила зубов, от дыхания я просто помру.
В этот раз мой сон прервал громкий топот. Я вскочил, заозирался и увидел, что к нам нёсся какой-то всадник в тучи пыли. Надо сказать, та дорога, по которой мы шли, в данный момент, была довольно узка, просто отойти в сторонку, не выйдет, только нырнуть на обочину. Да моя спутница и не пыталась.
- Чего стоишь, освободи дорогу! – воскликнул я.
- Не могу, - простонала безликая, - там же травка и цветочки, я их помну ногами, жа-а-алко!
- Ага, цветочкам она сочувствует. А если нас сейчас лошадка ногами помнёт, не жалко будет? – рыкнул я, судорожно пытаясь выдернуть монету из кошеля, - а то ещё споткнётся животное о твой труп, конечности себе переломает, всадника на дорогу швырнёт?
- А-а-а-а, что делать, что делать? – моя спутница закрыла руками лицо и тихо заскулила.
Произносить заклятье было уже поздно, я выругался и отвернулся, не в силах видеть приближающуюся смерть, к счастью, кое-кто прикрывал нас. Что-то коснулось меня, и с ужасом почувствовал движение воздуха, нечто пронеслось мимо и я, сидя в луже, узрел удаляющуюся спину всадника и зад коня. Призрачное заклинание!
«Господи, не знаю, благодарить ли Маркуса или проклинать его? – подумал я, - с одной стороны, в том, что мы очутились здесь, и Восьмая Маска совсем свихнулась, он виноват, а с другой, этот день мог стать последним»!!!
- Послушай, - я кашлянул, - ты ведь теперь всем на свете сочувствуешь?
- Да, - безликая кивнула.
- А как насчёт твоего чародея, – уточнил я, - разве не жалко? Испортила бедному жизнь, бросила одного, предала.
- Очень жа-а-алко, - девушка всхлипнула, - но, и себя, то же. Как я буду жить вместе со столь жестоким и мстительным человеком?
- Логично, - не стал спорить я, - не поспоришь, хотя, попробовать уговорить тебя вернуться стоило.
Не знаю, как далеко зашла наша беседа, но вдали, сзади, вновь появилась туча пыли. Я застонал, каждый раз появление путника грозило нам новыми неприятностями.
- Может, ты накинешь плащ так, чтобы масок не видно было? – попросил я, - думаю, стоит пожалеть разумы неведомых путешественников, кто знает, вдруг они с ума сойдут, или спать не смогут, узрев такое или того хуже, отяготят свои души убийством девушки.
- А если среди неизвестных мой будущий жених? – Сочувствие надула губки, - тогда я буду жалеть свою загубленную жизнь.
- Тьфу, на тебя, даже жалость у тебя какая-то эгоистичная, - я покачал головой, - знаешь, вы с Маркусом стоите друг друга! Хоть меня пожалей что ли, не хочу смотреть на то, как ты пострадаешь.
- Молю, замолчи! – простонала девушка, - я, моя голова просто взорвётся, не знаю, что делать!!!
- В монастырь идти, христовой невестой работать, - я передёрнул плечами, - идеальный жених, между прочим, без недостатков, ничего не требует, кроме праведной жизни и молитв. И кормить будут, работой обеспечивать посильной, одежду подарят. А вступительный взнос Маркус с удовольствием заплатит, и родичи спорить не станут. Отказаться от брака ради того, чтобы служить Господу, это – достойный поступок!
Возможно, безликая и задумалась над моими словами, да только показались всадники. Судя по всему, купеческий караван. Впереди на ослике ехал сгорбленный седовласый старик с длинной окладистой бородой, одетый, довольно скромно, я бы сказал, бедно.