Иван Петрович ненавидел кошек. Котов он ненавидел еще больше. Твари. Мерзкие, суетящиеся твари. Никому не нужные блохарики. Вечно по улицам бегают. Заразу разносят. Плешивые, грязные.
А если дома, то тоже. Или постоянно жрать требуют. Не просят, требуют. Прыгают везде. Или разъевшиеся, ленивые. И не пошевелятся, если хозяин позовет. Тьфу!
Иван Петрович жил один. Он приехал из маленького сибирского городка и снимал квартиру в большом городе. Пытался устроиться. Но не очень удавалось. Люди тут были все какие – то спешащие, суетливые. Ни с кем и не поговоришь. Да он и не очень стремился. На работе тоже. То у них какой – никакой корпоратив, то вечеринка. И везде денег нужно. А жил он экономно. Ему разбрасываться деньгами недосуг было. Жалко.
Девушки тоже на него не смотрели особо. Была одна, Клава. Так – то у нее другое имя было, но он ее про себя Клавой называл. Не любил ее. Терпел. Цветы приносил. Конфеты. А куда деваться? Им, бабам, это нужно. А ему жалко было денег тратить. Но приходилось.
И жил у нее кот. Как раз такой, из самых Иван Петровичем нелюбимых. Жирный. Ленивый. Спал на креслах. А Иван Петровичу приходилось на диван садиться. Брезговал он котом. Один раз, правда, не знал еще Иван Петрович важности кота. И по незнанию скинул кота на пол, как всегда всеми делается. Так Клава месяц на него дулась. Не пускала к себе. Да он и не пошел бы больше. Но…
Потом нормально. Он кота не трогал. Кот его тоже. Но когда кот спал, то чувствовал Иван Петрович, что презирает его кот. Спит и презирает! Неприятное чувство. Гадское. Но Иван Петрович молчал.
Однажды весной, когда лужи еще снежные были, бросился к нему котенок маленький. Серенький. Мяукал неистово. Иван Петрович его пнул. Не сильно, все – таки совесть была. Оттолкнул вроде. Котенок замолчал, а Иван Петрович дальше пошел.
А вечером неуютно было. Не спалось. Вспомнилось, как Иван Петрович маленький еще был. Школьник, наверное. И мальчишки котенка такого – же палками били. И Иван Петрович бил. Не хотел, а бил. И смеялся с ними, хоть и не смешно было. А потом и вовсе разошелся и ткнул Иван Петрович котенку палкой в бок куда – то. И проткнул. И кровь была. И немного неуютно ему было.
А если не бить, то куда деваться? Они ведь дружить с ним не станут. А могут и самого побить. А дружить ему больше не с кем было.
К утру Иван Петрович уснул. И про котенка забыл. И все нормально стало. Как всегда….
Однажды шел Иван Петрович на работу, как всегда шел. Но не дошел немного. Дорога вся в колеях глубоких была. И тротуар не вычищен. А тут кошка внезапно выскочила да под машину бросилась. А машину от неожиданности на колеях занесло прямо на Ивана Петровича. И помер Иван Петрович. Как есть помер.
Ему не было больно. Ему просто неожиданно стало НИКАК. Ничего. Ни запахов, ни звуков, ни света. Ватно. Вязко. Долго. А может, быстро. Как бесконечность…
А потом тепло. Хорошо. Мягко. И мамкино брюшко рядом. И он в него тычется и лапками маленькими радость ищет. Нашел. И стал сосать. И перебирать лапками с мягенькими ноготочками, массируя мамкин животик. Хорошо. И стал Петрович расти.
Ну как расти? Его братья сильнее были и крепче. Он самый задохлик родился. Ни рыба ни мясо. Но рос. Братья вскоре стали расползаться. Потом вообще разбежались кто куда. А может, и забрали их. И мамка убегала. Сначала за едой. Потом вообще пропадала подолгу. А потом и вовсе потерялась. И стал Петрович к помойке выходить, хоть и страшно было.
Мир вокруг злой. Ноги огромные ходят. Однажды как будто что – то толкнуло Петровича, и он, увидев мужика в пальто, бросился к нему неосознанно. Плакать начал. Мужик его пнул. И Петрович замолчал. Он понял, что никому не нужен.
В этот раз Петрович прожил недолго. Он скоро заболел. Уши стали чесаться. Потом весь коростами покрылся. Потом ослеп и оглох. И помер. Как есть помер.
Снова НИКАК. Ватно. Вязко. Бессистемно.
И снова мамка. И брюшко мамкино теплое и родное. И подвал. Снова подвал. Эта жизнь прошла почти так же. Но умер он, попав под колеса машины.
Только на четвертый раз Петровичу повезло. Он родился у породистой кошки. Он был сфинксом. Мать его была элитной. У него даже был отец – чемпион чего – то там. Жили они в квартире. Его любили. Хоть и не так, как братьев с сестрами. Потому что он родился опять слабым и несуразным. Его даже сначала хотели усыпить, но жалко стало. И оставили , чтобы просто отдать кому – нибудь. Но он об этом не знал. И хозяйку любил. Ему вообще было хорошо.
Когда немного подрос, то его отдали в семью. Там были и маленькие люди. Его там тоже любили. Вот тогда он внезапно вспомнил все свои предыдущие метания и понял, что все неспроста. И Иван Петровича вспомнил. И стало жалко его. Такого же выбракованного. Потом в семье что – то пошло не так, он стал метить стены и шторы, почуяв волнительное чувство взросления. Его отдали в ветеринарную лечебницу. Там кастрировали и снова нашли семью. Другую. Там его тоже любили. Но опять отдали.
И вот снова семья, уже третья. Вот тут он почувствовал себя вполне счастливым. И кормили хорошо. И любили. И не обижали. Он любил лежать на креслах и мечтательно вздыхать. Он стал толстым. Когда его хозяйка носила в ветеринарную лечебницу на прививку, ее даже отругали за толщину боков Петровича.
Петрович был добрым котом. Жившего в комнате с ним попугая он даже не пытался поймать. Он его тоже любил.
И только болел бок, в котором еще в предыдущей семье у него неожиданно развился свищ. Он заживал и вскрывался и причинял боль. Не сильную, скорее нудную. Эта боль как будто что – то напоминала. Что – то давнее и неприятное. Давно забытое.
В общем, жизнь шла своим чередом. Возможно, потом она станет еще лучше? Кто его знает?! Петрович не задумывался. Он любил жизнь. Любил людей. А больше всего любил хозяйку. И покушать.