Что читатели должны думать об администрации сайта, которая удаляет вот такие мои стихотворения.
Резолюция о борьбе с героизацией нацизма была одобрена на заседании 69-й сессии Генеральной ассамблеи ООН 21 ноября 2014 года. «За» проголосовали 115 стран из 193. Среди противников документа оказались США, Канада и Украина, а страны Евросоюза вошли в число 55 воздержавшихся от голосования. Отныне для меня США, Канада, Украина и и эти 55 воздержавшихся, среди которых почти все европейские страны — наследники нацизма. И неважно, что это сделали политики. Но они уполномочены совершить это преступление своими народами. В конце концов, и Гитлер был всенародно избранным рейхсканцлером.
Неонацизм: Политики и народы
Я перечислю поимённо
Членистоногих блох и вшей,
Так зародившихся законно
На демократии своей.
Вот впереди ползёт Обама,
Беспозвоночных кукловод.
Как он витийствует упрямо
И миру лжёт всё наперёд.
Ещё один, чьё имя стёрто,
Канадой клёново рулит
(Нет, вспомнил-таки: Харпер Стёпа),
Обаме в рот, скуля, глядит.
Об Украине умолкаю,
На каждом там стоит печать
«Бандера, хайль!» — и точно знаю,
Кому-то с ними воевать.
Для них, что лях, москаль иль Jude,
Что грек, что немец иль француз:
«Украйна выше всех пребудет!» —
У них лишь с Гитлером союз.
А из Британии педрастой
(Прости, Оскар Уайльд, поэт!)
Бежит и бойко и брыкасто
Без скотланд-шерсти — гол и гнед,
Их Кэмерон, болтун превратный:
За гонор, выданный в аванс,
Он исполняет аккуратно
Команды «пиль», «ату» и «фас».
В каком колене от нацизма
Проснулась в Меркель эта муть?
От бошей взятая харизма
Играет злую шутку... Жуть!
С остекленевшими мозгами
Шуршит бульварами Олланд,
Играет, как мячом, словами,
А нос — по ветру... Коммерсант!
А скандинавы... вас так много,
И королев и королей:
Когда забыли вы про Бога,
Воруя педикам детей?
Где времена, как все датчане
Вшивали в сердце жёлтых звёзд,
А ныне же: в каком дурмане
Вы замолчали Холокост?
А вот с забытыми грехами
Антисемиты чередой
Своими тощими задами
К нам повернулися, как в стой-
ле: Польша, чехи и прибалты,
(Орущие в парадах «Хайль!»)
Румыны, венгры и болгары...
И ох как павших наших жаль!
Не немцы — ваши батальоны
Евреев били наповал,
Не немцы, а вполне «законно»
Ваш обыватель их сдавал.
Кто жил под властью оккупантов,
Тот помнит: злее нет румын,
В мундирах чёрных, в белых кантах,
Убийц людей на свой аршин.
Я не забыл, как под сурдину
Бомбили «братья» т о т Белград,
Теперь — Донбасс: наполовину
И х бомбы на детей летят.
Нацизм шагает по Европе,
Под ним распластанный Брюссель,
И превращаясь в мизантропа,
Мозгами движет еле-ель.
За океаном же — народом
Создали рейх на тыщи лет,
Сбылась мечта былых уродов:
О н и — цари, для н и х — весь свет.
11-12.01.2015
Закат Европы
Под улюлюканье чертей
И аплодирующих бесов
Европа мчится всё быстрей
Дорогой дел и интересов,
Мостя последние км
Пред преисподними вратами,
Блюдя свой шик и реномэ
Под человечьими правами.
Закон от Бога позабыт.
Над всеми — лишь закон брюссельский.
Христос? Избит, распят, убит,
Как неудачник иудейский.
Вот нынешние — о-го-го!
Язык усопший возродили,
На нём в своей Синаго-го
Христову жертву отменили.
Европа им кричит «Ура!»
И каяться Европе не в чем:
Пришла прекрасная пора,
Жить стало веселей и легче.
И можно всё: грабёж, обман,
Убийства именем Брюсселя,
И содомит от счастья пьян,
И сатанисты осмелели.
Как двух гарантов след простыл:
Ну, вероломство, но — законно!
И чернозём в «немецкий тыл»
Везут лихие эшелоны...
Бомбить Белград, Донбасс — распять,
Вживую Косово оттяпать...
И убивать, и убивать
В себе же совесть, честь и память.
25-26.02.2018
Англосаксы
«Умом» бодрея и гордясь,
От радости в зобу немея,
Живут заботой, не стыдясь,
Как сделать мир вокруг подлее.
Канадец, англичанин — в раж,
Американосы — туда же:
Забыта совесть, как багаж,
И с каждым днём все люди гаже.
Все. Кроме них. Они — причём?
Их подлость списана в архивы.
Узнают? — Это всё потом.
Пока же — англосаксы живы,
Чтоб каждый день наполнить злом
По наглому или втихую:
Клянутся «богом» как козлом,
Столбя дорогу в ад лихую.
А в арьергарде — Евро-сад,
И клоуны, и кукловоды, —
Христа распяли на парад,
Грехом содомским хороводя.
25.02.2018
Народная история (Кому на Руси жить хорошо)
I
Разбудите меня послезавтра,
Разбудите, вперёд забежав,
Когда будете знать, кто же автор,
Что готовил нам новый устав.
Разбудите меня, разбудите,
Чтобы снова не спать по ночам,
Когда вспять неизвестный кондитер
Сладкой пудрою бьёт по мозгам.
Сколько было их! Лысый, с прищуром,
Всё отняв, поделил на своих,
Кто страну покорёжили сдуру,
Чтоб народ наконец-то притих.
Чтоб шагали, вождям в глаза глядя,
Прикрываясь от них кумачом,
А усатый грузин на параде
На трибуне стоял с палачом.
Поделили на чистых-нечистых
Слишком умный советский народ:
Коммунисты казнят коммунистов,
Ну, и прочих, как щепок — в расход.
А другие — те, что уцелели,
Положили себя за страну,
Чтобы дальше идти мимо цели,
Но с Победой, одной на кону.
Но не понял Победы усатый,
И народ ему — пыль и песок,
Сам не жил, и других виноватил,
Власть тащил, как их лагерный срок.
Чтоб её подхватил оттепельный
С бородавкою лысый дурак,
Всех наук корифей беспредельный,
Кукурузно-ракетный мастак.
Обещал языком, как метлою
(Что у всех болтунов — без костей):
Мы за партией — как за спиною,
Будем жить веселей и бодрей.
Не успел. Только всё перепортил
И заставил народ голодать —
Бровеносец уже телепортил:
Сам живу, и другим дам пожрать.
Нефтяные доходы затычкой
Прикрывают партийных хапуг,
И летит под откос электричка
В коммунизм, как железный утюг.
Перестройкой отмеченный бредит,
Где бы вожжи ещё отпустить,
Вот беда: с ним никто же не едет,
И времён обрывается нить.
Впереди уже Ельцин маячит,
Горизонты собой заслоня...
Братцы, братцы, да что ж это значит:
Всех провёл, и тебя и меня.
Продал всё. И народ без работы
На обочинах жизни лежит,
Чтобы кучка воров без заботы
Упражнялась с трибуны во лжи.
А ведь клялся Аника, как воин:
Потерпите, мол, годик иль два,
И о завтрашнем дне, будь спокоен,
Да не будет болеть голова.
Обещают, кругом обещают,
А чиновник, как был, так он — есть,
Власти делают вид, что не знают:
Он — один, а народу — не счесть.
Ну, не выпасть никак из обоймы,
А колонна его — номер пять,
И ему, наконец-то, на кой мы:
Не мешайте работать, как спать.
Вот опять: обновили кабмины
Наверху, в голове, на местах,
А чиновник расставит в них мины:
Только сунься, народ — тарарах!
Разбудите меня послезавтра,
Разбудите, вперёд забежав,
Когда будете знать, кто же автор,
Что готовил нам новый устав.
Разбудите меня, разбудите,
Чтобы снова не спать по ночам,
Когда вспять неизвестный кондитер
Сладкой пудрой забьёт по мозгам.
II
И настал наконец день позора
И чиновничьего торжества,
Президенту задуматься впору,
Кто в команде его голова.
Президент наш хорош... Ну так что же,
Когда рядом маячит другой,
Сытый, наглый, с лоснящейся рожей,
По всем пунктам — и вор и герой.
Он любую идею подпортит
Нужной ссылкой на тот же закон,
Схлопотать без боязни по морде:
Сам себе — генерал без погон.
Н у, н е в ы п а с т ь н и к а к и з о б о й м ы,
А к о л о н н а е г о — н о м е р п я т ь,
И е м у, н а к о н е ц - т о, н а к о й м ы:
Н е м е ш а й т е р а б о т а т ь, к а к с п а т ь.
Он живёт без боязни быть сбитым,
Как наш новый ракетный Сармат:
Что хочу, то творю, у корыта
Своей власти — и чёрт ему брат.
И вопросы, что за год копились —
Наш народ терпелив до поры —
В ожиданьи ответа прокисли,
Как в рожках молоко от жары.
Наша Дума никак не созреет
До признанья: в стране — саботаж,
И что нужен закон, чтоб умерить
Через меру чиновничий раж.
По другому назвать, что творится,
Не могу: ведь который уж год,
Невзирая на ранги и лица,
Все они презирают народ.
Не освоят никак миллиарды:
Это сколько же лишних забот! —
И живут старики как бастарды
В аварийных халупах в расход.
Половине страны не добраться
До обещанных свыше доплат,
Ну, а кто вдруг захочет ругаться...
Нахамят и уволят под зад.
Мне плевать, что везде ещё хуже,
Пусть грызутся, и Бог им судья,
Но валяться в чиновничьей луже:
Это — жизнь и твоя и моя.
И прошёл он, раз в год день позора
И чиновничьего торжества,
Президенту задуматься впору,
Кто в команде его голова.
Прозвучали вопросы, похоже,
Но не те, что волнуют народ:
Он и здесь постарался, тот, с рожей,
Отобрал. И так каждый «раз в год».
23.01.2020, 17.12.2020
Плач по Украине
Я молился ночами, и Бог мне судья
И всем людям последний заступник на свете,
И светлела на небо мольбами стезя,
И что я ещё здесь — в ожиданьи Ответа.
Я молитвой страдал, не хватало мне слов,
О любимой земле, где родился и вырос,
О солдатах живых и за будущих вдов,
И в душе возводил свой амвон и свой клирос.
Как случилось, что рядом взошёл сатана
В ореоле, как факел, языческих свастик:
Разделилась когда-то единая наша страна
Под хапок либерало-нацистов во власти.
И росли поколенья вроссЫпь и поврозь,
Только тех, кто пожиже, приманивал Запад,
Да и нам донесло его приторный запах
(Для украинцев русский стал в горле как кость).
Как забыли Христа? Да и был ли он там,
В провонявшей вовсю католической луже?
И кресты на их флагах — НЕ от Христа.
Протестанты? По мне, так они ещё хуже.
Да — увы! — там давно сатана правит бал,
Его шёпот народам так сладостно манок,
Вслед за ними украинец тоже пропал
Под нацистские гимны с утра спозаранок.
И пошла Украина детей убивать
По указке по западной, подлой и низкой,
Бабий Яр позабыв, и где Родина-мать,
Душу высмердив за поцелуй сатанинский.
И балдеют хохлы от бесовской игры,
Направляя орудия в нашу Россию,
И без Бога живут у заветной дыры
Прямо в ад, где их ждут — ох, как ждут! — черти злые.
Боже, Боже! — молился я вновь, —
Окропи Украину святою водою,
Ведь в их жилах и наших течёт одна кровь,
И сильны мы лишь вместе, и всюду — с Тобою.
12.11-25.12.2022
Вероятность того, что нацистская и пятоколонная администрация сайта удалит мои материалы, велика, поэтому заранее приглашаю читателей на мою страницу на фабула точка ру, где размещены все мои произведения и материалы проекта «Москва и москвичи Александра Тимофеичева (Александрова)».
Василий Петрович Гончаров: и всё-таки не с Полотняного Завода
Удивительные истории происходят иногда с москвоведами-любителями, когда в их поиски вкрадывается творческая фантазия, романтика и невольное желание увидеть в найденных фактах желаемое. Тогда и выдают это желаемое за действительность. Хотя в описываемом случае действительность оказалась не менее романтической и по-человечески любопытной. Да к тому же открылись такие грани исследуемой личности, о которых даже трудно было догадаться вначале.
1.
Василий Петрович Гончаров… Спросите любого любителя канареечного пения – и многие из них ответят: так это же переводчик с французского языка книги «Голландские канарейки» – практически первой книги на русском языке об этом народном увлечении!
А всё началось с известной книги дворянских родословных Иконникова (издана в Париже на французском языке), в которой Василий Петрович Гончаров назван среди «неизвестных» по происхождению, но сказано как-то неуверено, что невольно захотелось доказать принадлежность Василия Петровича к самому старому дворянскому роду из всех 12-ти родов Гончаровых, а именно к роду Гончаровых с Полотняного завода. И в этом долгие годы действительно были убеждены многие любители канареечного пения.
Немного о роде Гончаровых. Действительно, Василия Петровича нет ни в одной родословной по этому калужскому роду (Полотняный Завод). Есть ещё 11 дворянских родов Гончаровых, но они более поздние, и не связаны ни с Калугой, ни с Москвой. О принадлежности Василия Петровича к калужскому роду косвенно указывает его увлечение певчими птицами, что было в традициях крестьян Полотняного Завода. Этот калужский род Гончаровых, к которому принадлежала и Наталия Николаевна Пушкина-Ланская, был причислен к дворянству в 1789 году (до этого он был купеческим). Пётр Сергеевич Гончаров был женат на Ольге Васильевне Мамоновой, представительнице очень древнего рода, ведущего начало чуть ли не от Владимира Мономаха. Правда, основные его представители более известны как Дмитриевы-Мамоновы. В 1872 году у них родилась девочка Ольга (1872-1962), затем в родословных справочниках указаны следующие дети: дочь Евгения (1876-1930), близнецы Сергей, получивший положенное имя по деду со стороны отца, и Борис (1877-1930). Потом был ещё один сын Пётр (1888-1934).
Я не знал года рождения своего героя, так как в московских архивах не обнаружилось его служебного формуляра. Поэтому я счёл возможным, и доказательства можно было бы найти в семейных бумагах, если они сохранились, что был ещё один ребёнок, родившийся до 1872 года, получивший имя по деду со стороны матери (и это естественно по древности её рода) – Василий. Но что-то, или в обстоятельствах его рождения, или в связи с его поведением в более позднем возрасте, заставило вычеркнуть его из родословных (такие случаи известны: например, история с братьями Сергеем и Михаилом Алексеевичами Пушкиными, о которых у меня будет отдельный рассказ). Но все представители рода Гончаровых были уверены, что семейные бумаги пропали вместе с подводами, на которых они были отправлены в Москву после 1917 года.
А в общем-то жизнь у Василия начиналась как у обычных первенцев: военная служба, к четвёртому (-пятому?) десятку лет он дослужился до звания подполковника. И вдруг где-то в 1900 году (а может быть, и раньше), сразу после смерти отца (1899 год), неожиданный выход в отставку (а может быть, смерть отца была вызвана этой отставкой), переезд в Москву в дом жены Ольги Григорьевны в Кудринском переулке (там, где сейчас сквер перед высоткой) и служба в Императорском Российском обществе птицеводства (находилось в недавно восстановленной башне Китайгородской стены на Театральной площади). Очевидно, в эти годы он получил и специальное образование в Московском университете, так как в Биографическом словаре Венгерова, вышедшем в 1910-12 гг., он уже назван орнитологом. А дальше: в 1914 году перевод с французского языка книги «Голландские канарейки», служба в упомянутом обществе (вместе с женой), и завершил он свою дореволюционную карьеру в звании действительного камергера Высочайшего Двора (соответствовало действительному статскому советнику или тайному советнику в зависимости от должности). А должность его была председатель Императорского Российского общества любителей птицеводства. Ведь род Гончаровых не считался знатным, ни один из его представителей не мог получить звание камергера Высочайшего Двора. Мне кажется, здесь хлопотами матери было учтено его высокородство по её линии. Кстати, его жена, Ольга Григорьевна, была товарищем (заместителем) почётного председателя общества графа Сергея Дмитриевича Шереметева. Жили они уже на служебной квартире в той же башне Китайгородской стены.
А дальше начались вопросы, на которые я не мог найти ответа. В Справочнике по Москве 1901 года отмечена некая Ольга Васильевна Мамонова, жившая на Зубовской площади в доме Васильевой (теперь там автостоянка). Может быть, это была мать нашего героя (совпадение очень редкое), и семейный конфликт из-за первенца был гораздо глубже? И конфликт этот имел естественную причину: увлечение Василия таким «крестьянским» несерьёзным (в глазах его отца, конечно) делом, как певчие птицы и птицеводство? И почему его имя не было восстановлено в родословных книгах по роду Гончаровых (всё-таки дослужился до звания действительного камергера)?
Если бы я был Валентином Пикулем или графом де Салиасом, я бы написал увлекательный роман о нашем герое, додумав и дофантазировав всё то, чего не хватает в доступных архивных документах. Но ведь жизнь каждого человека можно представить, как вот такую детективную историю, которая ставит гораздо больше вопросов, чем даёт ответов на них. Поскольку она связана с реконструкцией исторического факта – метода, который признаётся не всеми историками, можно под всем изложенным поставить слова "предположительно".
2.
В своих поисках я отталкивался от того, что ради увлечения птицами человек, до 40-50 лет дослужившийся до подполковника, вдруг уходит в отставку, и связал это с увлечением крестьян Полотняного Завода канареечным пением и возможным происхождением В.П.Гончарова из калужского рода Гончаровых.
В 2010 году сотрудник РНБ Алла Владимировна Краско, имеющая доступ к архивам в Петербурге, занимаясь историей петербургских купеческих династий, при отслеживании судьбы представителей купеческого рода Овсянниковых попутно разыскала формулярный список В.П. Гончарова, о котором вкратце рассказала в своей книге:
А. Краско. Петербургское купечество. Страницы семейных историй. М.: Центрполиграф, 2010
Из формуляра следует, что Василий Петрович Гончаров, числившийся по книге дворянских родословных Иконникова среди «неизвестных» по происхождению, принадлежал не гончаровскому роду с Полотняного Завода, а одному из 11-ти остальных родов с той же фамилией, о которых что-то можно выяснить, только капитально перелопатив архивы в тех губерниях, к которым эти роды были приписаны. Вещь трудоёмкая, так как нельзя даже сразу узнать, в каких губерниях искать этого Василия Петровича Гончарова.
Но зато теперь есть сведения из формулярного списка в книге А. Краско, чтобы хоть что-то прояснить о личности Василия Петровича. История его жизни оказалась не менее увлекательной. Вот отрывок из книги, относящийся к нему:
«В начале XX в. Ольга Федоровна Овсянникова, урожденная Елисеева, вышла замуж второй раз. Ее мужем стал потомственный дворянин Василий Петрович Гончаров. В его формулярном списке, составленном в октябре 1906 года, сказано, что он женат на дочери действительного статского советника Григория Петровича Елисеева, что соответствует истине. Чиновник канцелярии Министерства Императорского Двора, составлявший документ в связи с пожалованием Гончарову придворного звания камергера, обошел молчанием «щекотливый» вопрос о ее первом браке – обычно в таком случае указывали фамилию первого мужа и причину прекращения первого брака (например, первый муж умер или брак расторгнут).
В.П. Гончаров (1856-?), получил образование в Константиновском артиллерийском училище, с 1876 по 1897 год служил в армии и вышел в отставку в чине подполковника. В молодые годы он участвовал в Русско-турецкой войне 1877-1878 гг., в походах в Среднюю Азию, имел боевые награды, шашку с надписью «За храбрость» с алмазными украшениями.
По выходе в отставку Гончаров жил в Москве и занимался любимым делом: Василий Петрович состоял членом Российского общества сельскохозяйственного птицеводства и в 1900 году стал его председателем. Звание камергера Двора он получил в качестве награды: как сказано в представлении, «...он своею неутомимой деятельностью способствовал преуспеянию оного». 16 ноября 1906 года общество отмечало свое 10-летие и по случаю юбилея устроило Всероссийскую выставку сельскохозяйственного и торгово-промышленного птицеводства, прошедшую с большим успехом.
Среди ныне живущих потомков Елисеевых его называют не иначе как «куровод Гончаров». Через несколько лет супруги Гончаровы переселились в Петербург и жили на наемных квартирах по разным адресам. Детей от этого брака не было, последние сведения о Гончаровых относятся к 1917 году – они жили в доме № 6 по Аптекарскому переулку.»
После отставки в 1897 году В.П. Гончаров перебирается в Москву, где около 1900 года женится на дочери известного купца Григория Петровича Елисеева («того самого», с магазинами в Петербурге и Москве). Первым браком она была замужем за известным петербургским купцом Фёдором Степановичем Овсянниковым, о семье которого в книге А.Краско говорится:
«Семья Ф.С. Овсянникова, по тем временам небольшая, состояла из жены и троих детей. Он в 1872 году по выбору отца женился на Ольге Григорьевне Елисеевой, одной из дочерей коммерции советника Григория Петровича Елисеева, главы Торгового дома «Братья Елисеевы», – так породнились две влиятельные купеческие семьи. Елисеевы пришли на помощь семье Ольги, когда в 1875 году осудили <её свёкра> С.Т. Овсянникова. В 1891 году, когда тучи стали сгущаться над самим Федором Овсянниковым, он продал жене свою часть права на отцовский дом, чтобы избежать полной конфискации имущества. Рассчитывать на поддержку отца Ольга Григорьевна в это время уже не могла, он тяжело болел и скончался в начале февраля 1892 году. В 1896 году Ольге Овсянниковой пришлось продать принадлежавший лично ей доходный дом на углу Стремянной улицы и Поварского переулка. <...>
В феврале 1892 года Сенат признал Овсянникова должником злостным. Такое решение означало полный крах овсянниковского дела. Судебные архивы до нашего времени не сохранились, но с большой долей вероятности можно предположить, что Федора Овсянникова посадили в тюрьму. Вероятно, последовал развод с женой. Дальнейшая его судьба неизвестна.»
Конечно, отчество жены В.П. Гончарова была «Григорьевна». Но чтобы никто не отождествил бы её с женой банкрота Овсянникова, составители формулярного списка внесли её с первым попавшимся отчеством – от имени первого мужа – «Фёдоровна».
Теперь о том, что мне удалось отыскать нового и дополняющего формулярный список В.П. Гончарова.
Хотя в Биографическом словаре Венгерова 1910-12 гг. В.П. Гончаров назван орнитологом, круг его интересов был гораздо шире. Я нашёл вот такие книги с его подписью:
Гончаров В.П. Голландская канарейка. (С фр.) Москва, Издательство: Птицевод. листок, 1911, 24 с.
Гончаров В.П. Голландская канарейка. (С фр.) Москва, тип. О.Л. Сомовой, 1914, 2-е изд., 40 с., Серия: Российское общество сельскохозяйственного птицеводства... Издания "Птицеводного листка"
Гончаров В.П. Павлины. Москва, [б.и.], 1912 - 23 с.– (Имп. Pос. о-во с.-х. птицеводства, птицеводный листок № 14)
Гончаров В.П. Типичные признаки чистокровного кролика фландрской породы (№№ 1-2), [б.и.], 1913 г.
Гончаров В.П. Морская свинка. 2-е изд.– Москва, [б.и.], 1912 – 16 с.
Гончаров В.П. Учение о породах кроликов (№№ 1-2),[б.и.], б.г.
Гончаров В.П. Морские свинки, их разведение и использование, Москва, [б. и.], 1911 – 32 с.
Гончаров В.П. Голубеводство, как отрасль сельского хозяйства, [б.и.], б.г.
Гончаров В.П. Типичные признаки чистокровного русского (горностаевого) кролика (№№ 1-2), Москва, [б.и.], 1913 – 4 с.
И это ещё не всё. В.П. Гончаров был одним из организаторов холодильного дела в России. Вот что написано в исторических обзорах по холодильникам в России (журнал «Холодильная техника», 2009, № 12):
«В связи с бурным развитием холодильной техники в Европе и Америке назрела необходимость созыва Международного конгресса по холоду. В 1907 году организационное бюро 1-го Международного конгресса по холоду обратилось к известным за рубежом деятелям сельского хозяйства России В.П. Гончарову, А.А. Колонтару и Е.С. Каратыгину с предложением создать Национальный комитет по холоду для участия в конгрессе, как это делали в других странах. Такой временный комитет и был создан в Петербурге в декабре 1907 года Российская делегация приняла участие в 1-м Международном конгрессе по холоду, состоявшемся в 1908 году в Париже. Там же созрела идея о превращении временного комитета в постоянный и даже была названа кандидатура его председателя – члена Государственного Совета, шталмейстера В.И. Денисова. По возвращении в Россию делегатами конгресса временный Комитет по холодильному делу был преобразован в постоянный. Комитет этот носил характер межведомственного учреждения в ведении Министерства торговли и промышленности.»
(http://www.holodteh.ru/UserFiles/File/Xt-12-09/4-6.pdf)
С 1907 года Василий Петрович был официальным уполномоченным в России 1-го Международного конгресса по холоду. Именно с этим связан его переезд в Петербург (первые два года – без жены). Затем, когда он возобновил своё председательство в Императорском Российском обществе с.-х. птицеводства, он делил своё местопребывание между Москвой и Петербургом, а с 1911 года больше времени проводил в Москве: сначала в доме жены на Кудринской пл. (Кудринский пер., 10), а перед самой революцией переехал в служебную квартиру при Музее птицеводства в башне Китайгородской стены на нынешней Площади Революции (недавно восстановлена).
В Петербурге (Петрограде) до Аптекарского переулка у Гончаровых были следующие адреса (названия улиц дореволюционные):
Ковенский пер., 9 — до 1909 г. (без О.Г. Гончаровой);
Сергиевская пл., 56 — по 1916 г.
Сначала он, как полагается, числился «в звании камергера», а с 1915 года стал уже «действительным камергером».
Теперь об архиве Гончаровых с Полотняного Завода. Подводы с ним вовсе не пропали, как уверены некоторые из потомков рода Гончаровых, а благополучно находятся в Москве. Так как ссылки на некоторые ресурсы блокируются, прошу обращаться за ней автору в ЛС.
Все бумаги из Полотняного Завода после революции сначала поступили в Калужский архив, а затем в 1922 году были переправлены в Москву.
И к какому бы дворянскому роду не принадлежал Василий Петрович Гончаров, даже такие скудные сведения говорят о нём как о человеке умном, смелом и неординарном.