Сёма Кац был еврей. В Советском Союзе это слово было не популярным. По крайней мере Сёма ни разу не слышал его ни по телевизору, ни по радио. Хотя синоним “сионист” регулярно появлялся на передовицах всех советских газет. Но поскольку значение этого слова нигде не объяснялось, а интернета в 70-е годы ещё не было, то Сёма точно не знал сионист он или нет.
Сёма был еврей из Литвы. В средней школе на уроке литовского языка учительница говорила что этот язык по музыкальности занимает второе место после итальянского. Но Сёма Кац не любил звонкий литовский язык из-за одного слова. Еврей по- литовски значил “жидас”. Поэтому когда Сёму спрашивали о национальности по-литовски, он зная язык всё равно отвечал по-русски - “еврей”.
Однако литовский язык имел и свои преимущества. В нём почти все мужские фамилии оканчивались на “ас” или “ис”, а женские прямо выдавали: женщина замужем или ещё нет. Например, если муж Иванаускас, то фамилия жены будет Иванаускене, а незамужней дочки - Иванаускайте. Остряки придумали по этому поводу такую шутку.
Гуляют по улице две подружки: дочка Растяниса и дочка Скучаса. Увидев девушек, один приятель говорит другому:
- Ты смотри как им подходят фамилии: Растяните и Скучайте.
А Сёма, как и большинство еврейских детей из интеллигентных семей, мечтал стать физиком-теоретиком. Поскольку большинство физиков-теоретиков в то время были евреями, квоты на новых, явных Кацов были ограничены.
И тут музыкальный литовский язык пришёл Сёме на помощь. Получая пасспорт, Сёма, как истинный литовец, попросил записать свою фамилию по-литовски. Вместо вызывающей Кац, его фамилия загадочно звучала - Кацас.
Но эта нехитрая уловка с фамилией была быстро разгадана старшим лейтенантом Кузьменко. А случилось так, что Сёма, вместе с лучшим другом Лёвой Добровинским, купили туристическую путёвку в Грузию. Их группа формировалась туристами из разных городов Союза. Руководитель группы Зураб, грузин из Поти, сказал что обязательно нужно выбрать старосту, который будет всех пересчитывать. Видимо с арифметикой Зураб имел проблемы. На роль старосты был единигласно выбран старший лейтенант Кузьменко из Перми. Он должен был регулярно зачитывать фамилии туристов из списка и ставить галочки против имён присутствующих.
Лёву Добровинского фамилия не выдавала. Зато выдавало имя. Поэтому Лёва всегда представлялся следующим образом.
- Льва Толстого знаете? Так вот я тоже Лев.
Поскольку большинство остальных Львов было евреями, то ссылка на великого русского писателя по-началу смягчала догадку о Лёвином происхождении. Сёма же представлялся, как Сеня, отсылая к русской народной песне “Эх вы сени, мои сени, сени новые мои... ”
Старший лейтенант Кузьменко, построив нестройную группу туристов, начал первую перекличку. Дойдя до Сёминой-Сениной фамилии, Кузьменко запнулся.
- 'Качас, начал он.
Никто в шеренге не шелохнулся.
- Ка'час, повторил Кузьменко, поменяв ударение.
И вдруг его осенило. В воинской части, на политзанятиях, их часто инструктировали о замаскированных сионистах. Поэтому следующий вариант был краток и строг.
- Кац, сказал Кузьменко, и разоблачённый Сёма, подняв руки вверх, сделал шаг вперёд.
Кроме физики, Сёма ещё любил кино. Особенно его манили те фильмы, где было установлено ограничение “Для взрослых”. В те времена это означало, что дети до шестнадцати лет на фильм не допускаются. Хотя Сёме было только четырнадцать, дитём себя он не считал. А тут в кинотеатре “Вильнюс” показывают чешский фильм, пародию на вестерн, “Лимонадный Джо”. Кактусы на фоторекламе, девушка с голой спиной и старушка билетёрша преграждающая вход в запретный мир.
Сёма и Лёва уже седьмой раз проходили мимо кинотеатра, украдкой задерживая взгляд на спине чешской актрисы, и раздумывая о возможных отличительных признаках взрослого возраста. На отращивание усов и бороды времени не было, поскольку фильм шёл только неделю. И вдруг Лёве в голову пришла неординарная идея.
Паспорта советские зрители с собой не носили, а водительские права были по-прежнему редкостью, поскольку для большинстава граждан, легковая машина была также недосягаема, как и для ребят вход в кинотеатр. Поэтому здесь всё субъективно решал профессиональный взгляд билетёрши. Что же школьники могли предъявить как доказательство своего возраста – только пионерский галстук или комсомольский значок. Но пойти в кино “Для взрослых” в красном галстуке явно показывало что его владелец задержался в развитии, и его нельзя возбуждать сценами с поцелуями.
Если наивные пионеры ещё носили красные галстуки, то повзрослевшие комсомольцы одевали галстуки только на вечера танцев, причём их галстуки были совсем другого фасона. Комсомольских значков никто не носил и в помине. В те времена, в комсомол принимали, начиная с четырнадцати лет. А где четырнадцать, там и шестьнадцать. В этом и состоял Лёвин замысел – ошарашить билетёршу комсомольским значком, мол мы уже давно комсомольцы, и месяц назад, нам исполнилось шестьнадцать. Но проблема заключалась ещё в том, что и Сёма и Лёва комсомольцами пока ещё не были и заветных значков не имели, а принятые в комсомол старшие товарищи никак не могли вспомнить куда они забросили свои значки. В итоге, с трудом был одолжен только один комсомольский значок на двоих.
Вход в кинотеатр “Вильнюс” представлял стеклянную дверь, окружённую стеклянными окнами-панелями, которые имели маленький зазор с полом. План был прост. Первым идёт Лёва с комсомольским значком на груди. Потом он из фойе просовывает этот же значок под панелью Сёме.
Оба товарища одели красивые свитера, а Сёма взял ещё плащ, который он перекинул через руку, как официант полотенце. Сёме казалось что это придаёт ему больше мужественности.
Лёва подошёл к билетерше и волнуясь протянул билет. Сзади тянулась очередь зрителей, торопившихся в зал.
- Мальчик, тебе сколько лет? – строго спросила билетёрша.
- Семьнадцатый, сказал Лёва и для убедительности веско добавил:
- Мы – комсомольцы! - при этом указывая на комсомольский значок.
Билетерша с таким доводом никогда не сталкивалась. Она была не подготовлена. Билетерша посмотрела на Ленина на значке, который на неё не смотрел, а смотрел в сторону зала будто его туда уже пропустили, и неожиданно для себя оторвала корешёк Лёвиного билетика. И Лёва на радостях быстро юркнул в фойе кинотеатра.
Получив под панелью долгожданный значок, Сёма с плащом через руку подошёл в очереди к той же билетерше. На этот раз, билетерша злорадно обрадовалась, увидев знакомый значок. Уж теперь-то, она не промахнётся:
- Эй мальчик не мешай. Это вам не комсомольское собрание, а фильм “Для взрослых”, сказала билетерша и жестом не ожидающим возражений отодвинула Сёму в сторону, освобождая место для следующего в очереди.
Через полтора часа Сёма с нетерпением и любопытством поджидал Лёву у выхода из кинотеатра. Комсомольский значок уже лежал у него в кармане. Лёва подошёл к Сёме с победным видом – он сумел прикоснуться к запретному плоду. Сёма сразу без лишних предисловий спросил:
- Ну что, показали про любовь? Только подробнее.
Тут Лёва как-то погрустнел и сказал:
- Да не, цензура всё вырезала – гады. Только начинают целоваться, и сразу утро. А фотография девушки с голой спиной висела у главного ковбоя на стене.
После такого ответа Сёма мгновенно успокоился, и друзья зашагали дальше на поиски новых приключений.