С Николаем Марковичем сложились очень тёплые отношения, результатами работы он был явно доволен. Совместно с ним мы разработали средства борьбы с раковыми заболеваниями растений. Оформлять изобретения нам помогала Клара Николаевна Рябушева - бессменный начальник Патентного отдела института, эрудиция и обаяние которой способствовали плодотворной работе.
Однажды мы сидели с Николаем Марковичем рядом на каком-то заседании, и мне показалось, что он грустный. В это время шло внедрение в клинику противораковых препаратов, в том числе антиоксиданта дибунола. Николай Маркович как-то пошутил, что у дибунола есть один недостаток - он неэффективен против облысения. Когда он в очередной раз провел рукой по своей уже не кудрявой голове, у меня родился экспромт:
Лечит все болезни в мире
Несравненный дибунол,
Ну а против облысенья
Почему-то не пошёл.
Когда Николай Маркович прочёл, грусть ушла от него.
Весной 1982 года мы ехали с ним в Черноголовское отделение на партсобрание и по дороге, как водится, говорили о работе и жизни.
- Вы железная, - сказал Николай Маркович, - Вам надо было мужчиной родиться.
- Мне и в женщинах неплохо, хотя, наверное, мужчиной быть лучше. Вот, например, когда я в шестидесятом году увидела Вас впервые, я подумала: «какой красивый, жаль, что такой старый». А теперь смотрю и думаю: «какой красивый и ещё такой молодой».
- Да Вы что? Это я-то в шестидесятом, такой стройный и кудрявый, был старым?! - Не обижайтесь. Это же было так давно. Зато Вы теперь молодой.
- Я всё хочу спросить у Вас, почему вы до сих пор не получили звание профессора? Срочно готовьте документы.
Вскоре я стала профессором. Звание это теперь не казалось мне таким великим, как в детстве. Но главное - мечта папы и мамы исполнилась.
* * *
В начале своей трудовой деятельности для «борьбы с отдельными недостатками» я вступила в КПСС. В 1980 году Николай Маркович на отчётно-выборном собрании Сектора кинетики химических и биологических процессов предложил избрать меня секретарем партийного бюро. Проголосовали единогласно. Я с удовольствием вспоминаю эти годы. Были силы, и хотелось сделать что-то грандиозное, быть действительно полезной.
Я успела полюбить интересных, талантливых сотрудников Н.М.Эмануэля, которых он подбирал с большой тщательностью. В это время вожди пролетариата кормили тружеников города и деревни новой «отвлекающей» идеей. «Знак качества» и «борьба за образцовость» призваны были превратить трудовые будни в праздники. Мы с Николаем Марковичем рука об руку на полном серьёзе боролись за «образцовый» сектор и «качество» научных исследований. Все партийные доклады я, как и научные, всегда делала без шпаргалок, все цифры, как и в науке, помнила наизусть. Зачитывать доклад слишком скучно. Ведь важны не только содержание, но и кураж.
***
А жизнь, чтобы не казаться раем, подбрасывала новые сюрпризы. Летом 1984 года мне необходимо было отправить в печать статью, и я пошла к учёному секретарю. На месте его не оказалось, пришлось ждать, и взгляд мой выхватил с лежащего на краю стола листа до боли знакомые фамилии. Документ за подписью И.А.Рапопорта свидетельствовал о выдвижении на Государственную премию работы «Создание метода получения мутантных сортов интенсивного типа с новыми уникальными свойствами». В числе авторов работы первыми были фавориты И.А.Рапопорта Т.В.Сальникова и С.И.Демченко, у которых я была руководителем их кандидатских диссертаций по мутационной селекции. Моей же фамилии не было.
Меня возмутило не только это, но и то, что в документе стояла дата начала работы - 1974 год, то есть год, когда метод уже был разработан и внедрён, я же именно в этом году из химического мутагенеза на долгие годы была вычеркнута. От ученого секретаря я бегу к Николаю Марковичу. «Чужого хлеба им мало, они хотят пирожных!» - кричу я, вбегая к нему в кабинет. «Успокойтесь! Что случилось?» Я рассказываю, и Николай Маркович возмущается не меньше, чем я. Он звонит в учёный секретариат и выясняется, что выдвижение работы на премию назначено на первый день работы Международного биофизического конгресса, который Николай Маркович должен был открывать. Сделано это было специально, потому что знали, что ни его, ни меня в институте не будет. Пришлось Николаю Марковичу писать в учёный секретариат письменный протест. Работу с выдвижения на премию, естественно, сняли.
Уходя от И.А.Рапопорта, я оставила в его отделе всё своё наследство. Пожинать плоды тяжелейшей многолетней работы мне не пришлось, их пожинали другие, а урожай был громаден. С помощью метода мутационной селекции в сельскохозяйственных учреждениях страны создавались всё новые и новые сорта культурных растений, причём главным образом от тех обработок семян мутагенами, которые я ещё в шестидесятые годы проводила вместе с сотрудниками лаборатории.
В результате использования метода мутационной селекции было получено 175 сортов сельскохозяйственных культур. Среди них высокоурожайные, устойчивые к болезням и полеганию сорта пшеницы и ячменя; раннеспелые высокоурожайные сорта бобовых культур; устойчивые к болезням сорта томата, огурца, картофеля, хлопчатника, подсолнечника, риса; новые сорта смородины, яблони, цветочных культур. Всего перечислить здесь невозможно.
Иосиф Абрамович действовал согласно поговорке: «что с воза упало, то пропало». Упасть-то упало, но не пропало! Крепкие руки Николая Марковича подоспели вовремя. Никто и не ожидал! Хотели ведь, чтобы упало подальше, за забор.
***
Через несколько месяцев И.А.Рапопорт снова направил в учёный секретариат письмо по поводу выдвижения работы на премию. В нём уже значилась моя фамилия в составе авторского коллектива, но год начала работы был прежним - 1974. Мне снова пришлось ответить протестом.
В следующем письме И.А.Рапопорта в учёный совет по поводу выдвижения работы на премию была включена моя фамилия, но началом работы значился 1964 год. Я сразу поняла почему. В этом году была опубликована наша большая работа, где в состав из 6 соавторов были включены С.И.Демченко и Т.В.Сальникова. Это была их первая публикация. Я сама привела их обеих на работу в Химфизику, одну в 1961 году, другую в 1962-м. Ни Иосифа Абрамовича, ни дам не смущало то, что к 1964 году я уже опубликовала 8 основополагающих работ по своим собственным исследованиям, в результате чего и была в 1960 году приглашена в Институт химической физики, где совместно с работавшими со мной сотрудниками создала новое направление по мутационной селекции.
С.И.Демченко пришла в Химфизику из Снегирей. Таким образом я отблагодарила её за оказанную мне услугу. Когда я с письмом Н.В.Цицина приехала в Снегири, директор хозяйства именно ей поручил помочь мне провести первый посев пшеницы по той схеме, которая в этом хозяйстве была принята.
Т.В.Сальникова была очень исполнительной, но работала лишь как лаборант и, понимая это, делала попытки уйти на административную работу. Я же стараясь удержать её, часто включала в соавторы публикуемых работ.
В лаборатории были и другие сотрудники, которые работали не хуже этих дам, - П.В.Колотёнков, Н.В.Григорова, Н.Н.Кожанова. Несколько позднее пришли А.Г.Павлова, И.С.Морозова, В.И.Абрамов. Однако дамы имели перед всеми существенное преимущество. Они глубоко изучили Иосифа Абрамовича и быстро нашли к нему подходы. Не взяла бы я на работу этих дам, а других (желающих было предостаточно), может быть, среди тех других нашелся бы кто-то, кто сумел бы уберечь мутационную селекцию от гибели после смерти И.А.Рапопорта. Но, как известно, сослагательное наклонение в истории неприемлемо.
При выдвижении работы на премию отстоять свой родной 1960 год, когда вышла моя первая публикация и когда я пришла в химфизику и развернула работу, стоило мне большой крови.
Через некоторое время мне сообщили, что «выдвиженцы» пытаются пробиться через другие институты. Но они не учли, что меня хорошо знали в любом учреждении, связанном с химическим мутагенезом. Я не могла понять, куда они кидаются, очертя голову? На что рассчитывают, пытаясь тайно выдвинуть работу на премию? Списки всех работ печатаются в газетах. История эта длилась долго. Было ещё несколько выдвижений и комиссий. Всё это кончилось ничем.
Наконец я вздохнула спокойно. Жалко было тратить время и здоровье на пустые хлопоты. Однако жажда славы не давала покоя соратникам И.А Рапопорта. Они допекали его. Однажды мне вручили письмо, в котором И.А.Рапопорт предлагал мне войти в состав авторского коллектива вновь выдвигаемой на премию всё той же работы. Конец же истории был предрешён. Когда работа, наконец, была выдвинута, её отклонили с мотивировкой, что И.А.Рапопорт уже получил Ленинскую премию за работы в области химического мутагенеза, включая его практическое использование.
Я никогда не работала «на премию», мне это было в высшей степени безразлично. Я всегда считала, что И.А.Рапопорт заслуживает всех премий мира за открытие, именно за открытие сильнейших в мире мутагенов, но не за прикладную работу. Это тяжелая, совершенно другая работа, которая выполняется не роботами, а людьми. Но советская власть требовала «внедрение результатов в практику». Это и сыграло свою роковую роль. Мне было отвратительно снова иметь дело с фаворитами И.А.Рапопорта. Но их удивительная беспринципность порождала желание «поймать за руку».
***
Приключения мои продолжились, когда Институт химической физики выдвинул мою кандидатуру на избрание в члены-корреспонденты АН СССР. После поступления моих документов в президиум меня вызвали и попросили заверить в дирекции института дополнительно каждую страницу справки по моему творческому вкладу, объяснив это тем, что мой вклад в области мутационной селекции аналогичен тому, который содержится в материалах И.А.Рапопорта при избрании его в члены-корреспонденты в 1979 году.
Мне пришлось доказывать, что я не мошенница. Сделать это было несложно, поскольку именно мною были выполнены и опубликованы первые основополагающие работы по созданию в стране нового научного направления по использованию химического мутагенеза в селекции, и для развития этого направления в Институте химической физики во главе со мной была создана лаборатория, которая разработала и внедрила метод мутационной селекции в практику к концу шестидесятых годов. По новому научному направлению мною было опубликовано более 150 работ, в том числе методика, по которой работали все научные сотрудники и селекционеры. По этому направлению и методу мною были защищены кандидатская и докторская диссертации, и под моим руководством выполнены и защищены 22 кандидатские диссертации.
Я не знаю содержания справки И.А.Рапопорта о его творческом вкладе, но знаю, что ко времени получения звания им по мутационной селекции было опубликовано не более 10 работ, в основном обзорных. Экспериментальные же работы по созданию метода ему не принадлежали, тем более что первые главные работы по мутационной селекции были выполнены мною в лаборатории Н.П.Дубинина.
В Президиуме не сочли нужным разобраться в моей истории. Звание И.А.Рапопорт получил. Поезд ушёл. А по отношению к женщинам политика предельно проста - «не пущать». Если бы не было мутагенов И.А.Рапопорта, я использовала бы в начале своего пути сильнейшие мутагены класса алкилметансульфонатов, открытые в середине 50-х годов во Франции генетиком Х.Эсло. Именно с ними рекомендовал мне работать Н.П.Дубинин, когда я поступила к нему в аспирантуру. Но я предпочла мутагены И.А.Рапопорта. Кстати, Н.П.Дубинин неоднократно публично говорил, что если бы я не ушла от него в 1960 году, то метод мутационной селекции с использованием химических супермутагенов был бы разработан и внедрён не в Институте химической физики, а в Институте общей генетики.
В 60-70-е годы химической мутагенез был богатой нивой, на которой при благоприятном моральном климате можно было взрастить сколько угодно лабораторий, званий и премий. Но выросли замешенные на зависти и тщеславии интриги. Усиленно поощряемые, они расцвели пышным цветом. Плоды оказались горькими.
***
В декабре 1984 года Отдел кинетики химических и биологических процессов осиротел. Николай Маркович Эмануэль ушёл из жизни. Мы потеряли выдающегося учёного и прекрасного человека.
Последние 10 лет своей жизни Николай Маркович посвятил не только науке, но и строительству нового лабораторного корпуса. Ему не суждено было распахнуть его двери, поработать и побеседовать с нами в просторном кабинете с видом на Московский университет.
Н.М.Эмануэлю посвящена прекрасная книга «Академик Николай Маркович Эмануэль», вышедшая в 2000 году в издательстве «Наука».