Заложники

      
Моей дочери МАРИНЕ
Город в полудрёме, снегоуборочные машины, месят снежные заносы, машины крадутся медленным потоком, и мы лавируем в этом узком коридоре из снега.
Едва устроили свой «вспомогатор»*, после вызова, как рация щёлкнула и загудела: 44 года, инфаркт!
При другой погоде, мы бы птицей стояли у дверей, но сейчас, словно вышиваем узоры по снежному заносу. «Шнуркуем».
Снег не успевают расчистить, а он ещё и ещё сыпет и обильно покрывает лобовое стекло.
Водитель «дедок», с заслугами, и своей интересной профессиональной историей, умело ныряет и выныривает из потока.
С сиреной подкатили к «выбритому» двору, и вот он бег с препятствиями: шлагбаум!!! Дом элитный! … Час ночи и никого… Оказали срочную помощь и обезболили морфином, диагноз серьёзный - трансмуральный инфаркт. Срочная транспортировка в сосудистый центр. Хирурги готовы к операции немедля. В голове, как лозунг - коронарография и стентирование – это в лучшем случае, больной взглядом, достаёт до донца твоей души.
С помощником, укладываем его на носилки, но нужна помощь транспортировки с носилок на каталку, а бронированные двери… молчат.


Хорошо, что есть друзья, а ты вице-президент крупной компании. …
В считанные минуты двое у порога, и мы перебираемся в грузовой лифт...
Двери плавно закрылись и, моргнув, злобно рыкнув, лифт замолчал,
Экраны телефонов мрачно известили: грузоподъёмность 630 кг.
Нас вместе с носилками 6 чел. Хотя помощница 50кг, а чемодан почти 20 кг, «вспомогатор», но должна быть какая-то погрешность…
Недовольный, нашими подсчётами, лифт дёрнулся, словно сбрасывая нас и стих, довольный своей властью темноты.
Центр торопит - хирурги в операционной…
—Уже! Уже! Мы в пути.
Носилки на полу, а мы вдоль стеночки… и тишина…
Кнопка вызова - Принято, ждите через 40 мин.
Задаю диспетчеру вопрос: «Вы понимаете, что такое инфаркт и больной на носилках?»… Но не сочувствия ни теплоты в голосе. ...
Рядом, сопровождающий, нетерпеливо переминается с ноги на ногу и шумно сопит…
Похоже у него фобия на замкнутое пространство… НЕТ! Это не место другим эмоциям.
Неуместно, но надо отвлечь от страха и временно держать включённым экран телефона.
Слава Богу, дыхание больного ровное, но не дай БОГ, фибрильнёт…
«Вспомогатор» при нас, джоулей*** хватит всем! Здесь все и останемся!
Пристроившись на коленях в третий раз, меряю давление, не снимая манжетки.
Пульс и дыхание ровное, в нашем заветном ларчике есть всё, кроме жизни, и снова делаем укол…
Один, из друзей, снял куртку и положил на носилки, а другой рядом, мне под колени.
Показалось, что волосы на голове шевелятся, за 20 лет этот случай «эксклюзивный».
Дважды РСЦ** выразило нетерпение, и я вновь подтвердила ситуацию нашей беспомощности…
Случись, что, то в лифте непросто сделать реанимацию …
Пробовали шутить про грехи, сопровождающие, дружненько приняли, всё на свой счёт, а большую долю греха взял на себя президент и шепнул: это про меня анекдот - «сойдите одна» мой вес сто кг. С гаком. Шутка пришлась «ко двору»
Снизу что-то защёлкало и стало светло. Мы переглянулись. А наш вице-президент даже улыбнулся, двери лифта разжали, и на нас сверху свесилось заплаканное лицо жены…
Она бегала с первого этажа на шестой, ожидая у входа лифта …
Наше заточение длилось больше тридцати минут.
Только сейчас, когда всё минуло, пришла крылатая мысль: а ведь можно было вызвать МЧС…
Но меня волновало состояние больного: дыхание и ритм, а больше всего жизнь.
Больного на вытянутых руках выставили в проход, а после и мы, помогая друг другу, выползли на коленях из лифта.
Консьержка, в ночнушке, дремала на диванчике, но ночник не беспокоил её снов…
Дорога в РСЦ радушно приняла, ровные ряды сугробов провожали до пандуса.
Каталка приёмного покоя, приняла больного, врач скомандовал: «в операционную», а мне, улыбаясь: «я тебя убью, мог бы выспаться за эти два часа …
Сквозь шум каталки слышу: «Доктор, спасибо, я буду жить».
Рукой провожу по волосам - не бастуйте, мы успели.
          ^^^**