Просека

               
А этот полуанедотичный (немного до анекдота), полутрагический (немного до трагедии) случай произошёл там же, в том самом месте, в колонии в посёлке Эльбан на том же самом  строительстве по расширению эльбанского Механического завода,  только на год раньше, ранним летом, в начале июня 1973 года. Случай, однако, получился очень забавный и смешной потому, что совершенно случайно закончился как в сказке, happy endом. Хотя все предпосылки были к весьма и весьма плачевному исходу. Вот тогда бы мало кто улыбнулся и из администрации колонии, и из участников этого анекдотичного происшествия. Кому-то может показаться, что ничего страшного, ничего же трагического не случилось. Но это может действительно только показаться, а на самом деле всё выглядело гораздо более  страшно, когда пришлось бы вытаскивать из-под обломков куски, всего несколько минут назад, живого тела. Ну, очень страшно, если представить только возможность, что это происходит на твоих глазах.
  Я уже отмечал в предыдущем рассказе, что строительство новой части завода, чтобы не нарушать целостности предприятия, решено было начать прямо в лесу, прилегающему своей «дремучестью» к старому заводу. Так можно сказать, конечно, с большой долей условности потому, что  самого-то завода и не было видно, виден был трёхрядный забор с возвышавшейся над этим забором проходной: сам завод был, наверное, всё-таки под землёй.
 В общем, строительство новой очереди Механического завода и пошло непрерывным потоком, постепенно  отбирая всё новые территории у тайги: одни цеха уже начинали сдаваться под отделку и подготовку к приёмке оборудования, а для других в лесу ещё только начинали рубиться просеки.
Каждая бригада вела строительство с нулевого цикла и до полного завершения строительных работ. Имея постоянное (конечно, относительно) место работы, она (бригада) ставила рядом со своим, возводимым ею объекта, вагончик-бытовку и оборудовала столовую для летнего приёма пищи. Столовая состояла из навеса и  четырёх-пяти больших столов (комплексная бригада состояла из сорока-пятидесяти человек, так обычно на стройках и делается потому, что это считается оптимальным количеством человек в комплексной бригаде).
Также бригада оборудовала для себя и санузел. Это было сделано для того, чтобы не ходили члены бригады по нужде, куда попало, хотя тайга и огромная для этих целей. Но цивилизация – есть цивилизация. Он, этот самый санузел, имел своё выражение в следующем:  сколачивался из подручного материала одноместный туалет, типа сортир, а к его боковой стенке прикреплялся какой-нибудь умывальник. Всё сразу в одном месте, как в лучших домах Л’андона и П’орижа!
В общем, дело обстояло таким образом. Одна бригада работала давно и уже заканчивала возводить стены своего будущего цеха, когда другая  бригада, более «молодая», то есть вновь организованная, только рубила себе просеку под будущее строительство. И, соответственно, «становище». И их просека, по стечению обстоятельств и генерального плана расширения и строительства завода, как раз упёрлась в «становище» одной из «старых» бригад.
В тот день было  солнечное июньское утро. Мягко в небе светило солнышко, ещё не набравшее своего июльского апогея. В  предобеденной тишине хорошо слышно звонкое пение птичек, а может быть, их «делового» разговора о своём строительстве гнёзд по расширению владения лесной территории.
Блаженством, которое подарила людям природа, охвачены были почти  все члены бригады, развалившиеся поудобнее на молодой травке возле свежеобразованных пеньков. А тут, ко всему прочему, и осталось-то завалить одно всего лишь дерево. В таком «балдёжном» состоянии все отдыхающие члены бригады считали своим долгом обязательно дать свой «бесценный» совет вальщикам по заваливанию этого последнего дерева просеки. Предчувствие окончания выполненной работы и предвкушение долгожданного обеда, всех настроило на благодушное состояние, в котором каждый считал своим долгом ещё и «выдать на гора» свою собственную шутку, связанную с одиноко стоящим в стороне бригадным туалетом. Но все шутки сводились к одной-единственной, самой актуальной:
-  Вы смотрите, на туалет не завалите дерево.
     - Да, не дай Бог! Постараемся дерево уж как-нибудь уронить мимо. – Открещивалось шуткой трое вальщиков, но проверять (хотя это надо было обязательно сделать из соображений производственной техники безопасности) наличие посетителей в данном заведении не стали. Веря в успешный исход предстоящей операции.
Наверное, просто было лень всем членам бригады и каждому человеку в отдельности в таком благодушном состоянии проделывать столь «необычайно длинный путь» в десять метров. А если ещё посчитать путь туда и обратно! А это в два раза дорога длиннее.
А зря!
Туалет, который принадлежал бригаде, в «становище» которой упиралась свежая, только что прорубленная просека, конечно же, стоял в нескольких метрах в стороне, и «по румбу» градусов на 30-40 от предполагаемого направления падения дерева, но чем чёрт не шутит, когда Бог задремал!
 Шутка оказалась пророческой.
Вальщики вроде бы всё делали по отработанной годами технологии валки леса: подрубили ствол со стороны падения, подготовили «толкачи», чтобы правильно направить падающее дерево «на путь истинный». Вроде бы всё учли. Абсолютно! Но, когда дерево уже  начало валиться вроде бы в правильном направлении, произошло непредвиденное, чего не могли предположить даже такие опытные вальщики, какими являлись наши «лесорубы». То ли возле комля  был какой-то нарост на дереве, уплотняющий данное место на стволе дерева и укрепляющий его, не замеченный и, соответственно, не принятый во внимание нашими «профессионалами», то ли ещё какая-то причина, которую не заметили вальщики. Но дерево, при своём вроде бы изначально правильном направлении падения, начало неотвратимо поворачиваться в сторону одиноко стоящего в стороне туалета.
 В итоге оно развернулось градусов почти на 45 и завалилось прямо на туалет, стоявший метрах в десяти от бытовки. Каркас туалета оказался настолько крепко сделанным, что он только «крякнул от натуги» под силой упавшего на него дерева, но выдержал падение нашего исполина. А исполин был не таким уж и  «хилым»: обхвата в полтора по окружности, если не больше. В общем, то ли сделали «архитекторы и строители» этот туалет на совесть, то ли попросту дерево не успело набрать разгон, за счёт своего поворота и близости сооружения (оно легло на туалет местом, отстоящим от земли где-то на треть своего «роста»). Опять вмешалось стечение обстоятельств, но только на этот раз уже в нашу пользу. Или Бог неожиданно  проснулся, почувствовав что-то неладное?
В мгновенно образовавшейся напряжённой и гнетущей тишине, по-моему, даже птицы замолчали, «разинув рот от изумления», была произнесена фраза, произнесённая каким-то отрешённым голосом, выражающая общее мнение присутствующих. Кто-то, то ли просительно, то ли вопросительно полушёпотом, произнёс её, хотя было сильно слышно в этой гнетущей, даже, в какой-то степени, завораживающей тишине, далеко вокруг:
- А вдруг там кто-то есть?
Конечно, этот риторический  вопрос в данную минуту волновал каждого, его каждый задал себе в то критическое мгновение. Каждый мысленно молился, чтобы «заведение» оказалось «свободным от посетителей» потому, что сооружение «крякнуло» ещё раз под давлением упавшего дерева. Которое пружинило и поэтому надавило хорошенько ещё раз на это бедное сооружение, не рассчитанное, по всей видимости, на столь сильные «удары судьбы».
Когда упавший ствол перестал раскачиваться, лёжа на туалете, повисла бесконечно длинная пауза в дрожащей от ужаса тишине, хотя  на самом деле пауза была всего каких-то секунд двадцать-тридцать или даже меньше, необходимых «посетителю» оценить шокирующую ситуацию изнутри, встать на ноги и натянуть «на пятую точку» предварительно спущенные штаны. В такой нетривиальной ситуации становится не до тщательно измятой в руках газеты, которую надо было бы использовать  не только по назначению из соображений личной гигиены, а  по прямому назначению данного  средства массовой информации, взятого с собой также и в целях повышения своего интеллектуального уровня.
И вот, наконец-то, в зловещей тишине раздаётся скрип открывающейся двери туалета. Из неё полувывалившись и,  озираясь по сторонам на всё вокруг и всех присутствующих (однако, я думаю, что он никого вокруг не видел, а был в шоке от произошедшего и вследствие чего находился в какой-то в прострации),   выскакивает парень с бешено выпученными глазами  и очень быстрым шагом, ещё не понимая, что произошло, но чувствуя что-то неладное, пошёл куда-то прочь и от нас, и от своего вагончика. Сменяя скрип двери, зловещую тишину разорвал громовой раскат смеха, откровенный хохот сорока семи здоровых мужиков. Этот хохот имел, однако, наполовину какой-то нервный, истерический оттенок, и его было, наверное, хорошо слышно во всей округе и близлежащих окрестностях. Хорошо, что почти все лежали: не пришлось падать со смеху.
А я до сих пор не пойму, хотя прошло больше сорока лет, как такое хрупкое с виду строение этого «уникального» сооружения выдержало напор такой махины? А, если только представить, каковы же были ощущения обитателя сортира, «сидевшего в раздумьях»? А как он воспринял случившееся потом, когда узнал, как всё произошло? О цвете волос и психическом состоянии «героя эпизода» мне неизвестно. Не общался, а при редких встречах  не обращал внимания.
Потом ещё долго  по «зоне» ходила шутка про то, что если бы у парня был запор, то, наверное, это оказия ему помогла…