Ему стоит научиться привыкать. К тому же запаху больницы — безумной смеси из лекарств, воды и чужой боли, которая волшебным образом оказывается плотно заперта в серых стенах. Молодой человек находит это в каком-то роде удивительным: учитывая то, как часто здесь проветривают помещения и распахивают двери, в своем роде странно, что на улице при этом больше ощущается пыль и где-то отдаленно — елки. Он не чувствует даже спирта, хотя по прикидкам должен был пропахнуть им с головой.
Однако, нельзя сказать, что это его каким-либо образом разочаровывает: запахи имеют привычку отвлекать его от наблюдений своей навязчивостью, а молодой человек больше всего терпеть не мог, когда ему мешают заниматься любимым делом.
Наблюдать — это был его конек. Запоминать мелкие детали во внешности совершенно незнакомых ему людей, при этом абсолютно сразу же забывая место встречи с ними, — о, да, это он умел. Взять, например, парня поблизости, пытающегося узнать про какую-то девушку в травматологическом отделении. Судя по ногам, явно занимается каким-то спортом, возможно, боевыми искусствами, но точно не тупо ходит в качалку; прилично одет — делаем вывод, обеспечен, особенно если учесть его часы; аккуратно подстрижен — вроде бы, просто короткие волосы, но виски выбриты, нигде ничего не торчит, лицо гладкое, без прыщей, тон вежливый — еще один плюс к тому, что перед нами не позер, а действительно важная птица. Как итог: приятный обеспеченный молодой человек лет двадцати. И каким ветром его сюда занесло?
Алексей Дмитриевич — для большинства просто Алексей, а в последнее время чаще «сын Ненашевой из онкологического» — тряхнул головой, потер нос и пошел на трамвайную остановку. В связи с последней полученной информацией, видимо, придется согласиться на предложенную недавно сделку. Поморщившись, он вспомнил то странное сообщение:
«Тебе нужны деньги, Лещ. Я дам тебе их заработать.»
«Лещом» он был на первых курсах института с подачи шепелявящего одногруппника. Тогда «Лещ» совершил один ныне забытый всеми проступок, который до сих пор иногда мерзко припоминала совесть перед сном. Алексей думал, что больше некому будет напоминать об этом, однако…
Он связался с таинственным отправителем из чисто делового интереса и очень долго смеялся, узнав, что именно от него хотят. Это было безумно, немыслимо — да и невыполнимо, к слову. Но, как следует поразмыслив, Алексей понял, что невозможного особо в работе он не видит. Надо было лишь прикинуть, как это провернуть.
На остановке на лавке беспокойно спало какое-то дно человечества, и молодой человек без интереса посмотрел на него — трамвая не наблюдалось, делать было нечего. Не старый, моложе тридцати. По одежде вроде не бомж, да и мочой и помойкой не пахнет. Небритость — состояние души, как и неухоженность. Кожа бледная, раздраженная; парень дергается во сне. Похоже, наркоман. Из-под куртки виднеются тонкие запястья, все в красных полосах — значит, еще и вены режет, только чем-то большим и тупым. Странный. Такого только пожалеть хочется.
Вдалеке послышалось дребезжание. Прищурившись и по виду вагона прикинув, какого маршрута этот трамвай, Алексей развернулся к скамье и, засунув руки в карманы куртки, подошел к спящей массе. Еще раз окинув ее взглядом, молодой человек громко скомандовал:
— Проснись.
Наркоман вздрогнул всем телом и моментально распахнул глаза, остекленевшим взглядом смотря прямо перед собой.
— Сядь.
Дно человечества почесало голову и медленно село, помогая себе руками. На лице Алексея не дернулся и мускул, когда он приказал в третий раз:
— Сейчас встанешь, приведешь себя в порядок и пойдешь в соцзащиту искать себе работу. И чтобы ширяться не смел, пока ее не получишь. Ослушаешься — будешь о голову кирпичи ломать. Повтори.
Наркоман поднял на него свои черные от неестественно расширившихся зрачков глаза и неуверенно повторил:
— Сейчас встану, приведу себя в порядок и пойду искать себе работу. Не буду нюхать. Буду искать. Иначе кирпичи.
Алексей кивнул, мол, сойдет, и проследил, чтобы парень ушел куда-то во дворы. Ну и достаточно. Будем надеяться, что на этот раз внушение хоть кому-то поможет. Молодой человек прыгнул в подошедший трамвай и сел на одно из свободных мест у окна. Ехать ему на другой конец города, может, хоть увидит кого-нибудь занятного.
Странно, что ему мало двух диаметрально противоположных людей, добавившихся в сегодняшнюю коллекцию из кассира в магазине, лечащего врача, одной странной пожилой дамы с огромным шиньоном и прохожего во всем сером, спросившего, сколько времени. Ему хотелось новых лиц, новых деталей, чтобы хоть как-то отвлечься от неприятных мыслей.
На остановке политехнического университета сидящего напротив объемного мужчину сменила студентка, копающаяся в своем телефоне. Она была достаточно обычной, ничем не отличалась от пятерых возможных однокурсниц, вошедших следом, но, раз она оказалась перед ним, значит, можно посмотреть и на нее.
Русые или рыжие? Прямые, не окрашенные. Плотно сжатая линия губ, сводит ноги вместе. Стесняется общества или не любит его? Общий вид фигуры — сжатый, создает впечатление затравленной. Проблемы в семье? Обычная повседневная одежда, крепко прижимает к себе сумку — слишком большую и пустую, видимо, в ней что-то было или будет. Подбородок острый, выдающийся — себе на уме девушка. Итог: глубоко несчастный человек. Можно посочувствовать.
К его большому удивлению, девушка напротив не просто вышла с ним на одной остановке, а даже пошла в ту же сторону — к городскому музею, носящему фамилию его основателя. Поблизости висели красочные афиши — алмаз Хоупа, легендарный алмаз Хоупа, спешите увидеть! Цена за билет, однако, кусалась, и Алексей заметил, что студентку это сильно опечалило. Намеренно помелькав перед ее глазами, молодой человек подошел к охраннику на входе и дружелюбно спросил:
— Скажите: вы мой друг?
Лысеющий мужчина в годах что-то долго и напряженно думал, пустым взглядом глядя перед собой, а потом неожиданно на автомате выпалил:
— Я ваш друг.
Алексей лучезарно улыбнулся, краем глаза косясь на девушку из трамвая. Та вся обратилась во слух, при этом старательно делая вид, что она — это не она, ничего не слышала и не видела и вообще не при делах. Стоит заметить, что притворщица из нее так себе — ужасный бы шпион вышел, просто отвратительный.
— А друзья должны помогать друг другу? — спросил он, все так же улыбаясь.
— Должны, — покорно согласился охранник.
— Значит, друг, ты пропустишь меня посмотреть на алмаз? — в лоб даже не спрашивает, а утверждает, как аксиому, молодой человек, продолжая самодовольно наблюдать за реакцией студентки — та, уже не скрываясь, ошалело наблюдала за этим светопреставлением.
Мужчина медленно, очень медленно расплылся в улыбке; его взгляд стал совсем пустым, как у куклы. Заторможено кивнув, он жестом пригласил Алексея пройти внутрь, бормоча что-то радостно-бессвязное про то, как счастлив ему помочь. Молодой человек согласно кивнул и, не оборачиваясь, пальцем указал на девушку.
— Ей тоже можно пройти, верно? — ответ снова был утвердительным; не дожидаясь реакции, Алексей схватил студентку за руку и протащил за собой в первый зал. Та, все еще неверяще глядя на охранника, с прежним упорством проверяющего билеты у подошедших людей, могла лишь беззвучно открывать и закрывать рот, не в силах выдавить что-то осмысленное.
— Как вы… — на большее голоса у нее не хватило.
Молодой человек лишь ухмыльнулся, отпустил ее и засунул руки в карманы. Не стоит благодарностей. Но, если есть желание, можешь рассыпаться в комплиментах, он не будет против.
— Да ладно тебе, — весело сказал он. — Может, ты когда-нибудь поможешь мне. Кто знает, как жизнь повернется.
И он пошел к алмазу, думая, что эта встреча была бы важна и слова эти — тоже, не забудь он внешность девушки уже в следующем зале.