Интервью перед выходом нового романа Ланы Ланитовой
«Царство прелюбодеев».
Или размышление о жанре и немного о мировоззрении автора.
«Царство прелюбодеев» - это продолжение эротического романа Ланы Ланитовой - «Глаша».
Новый роман автора можно назвать эротико-инфернальным. Книга представляет собой смешение нескольких жанров: откровенного эроса и приключений в духе «плутовских»* романов, мистики и эротического фэнтези.
Владимир Махнев – главный герой романа, сердцеед и развратник, волею судьбы попадает в "ведомство демона прелюбодеяния". Он и не ожидал, что новая жизнь в странном потустороннем мире, мире призраков, окажется столь необычной, полной сюрпризов и новых эротических приключений. Секс с дьяволицами, дриадами, русалками, рукотворными нежитями, выпаренными в лаборатории специально для плотских утех – это далеко не полный перечень его похотливых деяний в "Царстве прелюбодеев". Демон, по имени Виктор, толкает нашего героя на все новые грехи и одновременно проводит с ним "воспитательную" работу. Чем закончатся приключения Владимира? Выдержит ли он все искушения и испытания? Сделает ли демон его своей «правой рукой» в соблазнении неопытных душ – пока остается загадкой.
Продюсерский центр "Мурка_post", арт-медиа (https://vk.com/prodserskijcentr) встретились с Ланой Ланитовой накануне выхода ее новой книги и решили взять интервью.
Вопрос:
– Лана, скажите, роман «Глаша» был вашим дебютом в литературе? Вы ожидали, что читатели так тепло встретят книгу? Ведь ваш роман стал бестселлером в своем жанре еще в бумажной версии.
– «Глаша» – это мой первый серьезный опыт в литературе. По образованию я историк. Решение написать роман в прозе пришло само собой, как некое «руководство к действию», а вместе с ним и осознание того, что проза как вид литературного творчества намного сложнее, нежели поэзия, по крайней мере, для меня. Предугадать успех собственного произведения сложно. Это чувство близко к ощущению матери, вынашивающей дитя. Она мечтает о том, чтобы ребенок получился здоровым, умным и красивым. Довольно высокая оценка моего «литературного первенца» читателями стала для меня приятным сюрпризом.
Здесь сам собой возникает вопрос о популярности и востребованности эротики, именно качественной эротики, как жанра. Кто-то из классиков сказал однажды: «Книги фривольного содержания никогда не покрываются пылью». И я во многом согласна с этим смелым утверждением. В рамках этого короткого интервью я, конечно, не смогу выразить все свои мысли и мое отношение к этому вечному и популярному жанру. Но могу сказать только одно: для меня отношение индивида к эротике и эротизму является своеобразной «лакмусовой бумажкой» его интеллекта. Все мировое творчество, лучшие картины художников разных эпох, разных школ и течений, лучшие произведения писателей, поэтов, музыкантов, так или иначе, касались темы красоты обнаженного человеческого тела, чувственности и сексуальности.
Художественная эротика и призвана решать задачу сексуального раскрепощения человека, без которого не может идти и речи о формировании полновесной, зрелой, гармоничной и счастливой личности. Любой запрет в проявлении сексуальности даже на уровне ментальной конструкции рождает множество парафилий уже на уровне физической реальности. Одна из целей любого творчества – создать в ментальности (а вернее уловить из информационного потока) тот вариант событий, схему, модель или рисунок, к которому безотчетно тянется душа. Создать и заново переработать их на уровне ментала. Диапазон духовных потребностей очень широк. И не все они касаются лишь возвышенных и платонических идей. Для того мы здесь и воплощаемся в физическом мире, чтобы получить в первую очередь чувственный опыт. А чувственный опыт напрямую связан с сексуальностью. Что представляет собой сексуальность человека? На этот вопрос очень трудно дать однозначный ответ. Не только старик Фрейд, но и многие другие психологи, сексологи, исследователи физиологии человека, а заодно и метафизики души пытались вторгнуться во «святая святых» этой космической тайны, называемой Эросом. Дух Эроса (инстинкта жизни) в природе всегда противостоит Танатосу (инстинкту смерти, разрушения).
Какими бы «нравственными ярлыками» не оперировал социум, делая попытки оценки литературного произведения, созданного в этом наисложнейшем жанре, он всегда будет немного лукавить и стоять на ханжеских позициях, отвергая то, что дано человеку природой. Балансируя в области тонких духовных и физических принятий и противоречий, создатель эротического произведения, так или иначе, но все-таки стоит на стороне инстинкта жизни, а не смерти.
Другое дело, что на подобных произведениях художественного творчества должен стоять знак +18. Это – табуированная литература – «ТОЛЬКО ДЛЯ ВЗРОСЛЫХ».
Вопрос:
– Идея написать продолжение «Глаши» родилась неожиданно, или вы изначально планировали написать роман с продолжением?
– Когда я закончила «Глашу», то поняла, что мне тяжело расстаться со своими героями. Они стали живыми и даже любимыми, несмотря на все их недостатки. Сначала я планировала продолжить рассказ о судьбе моей главной героини – нежной и наивной Глашеньке, но после, немного поразмыслив, поняла, что меня гораздо сильнее привлекает личность Владимира Махнева. Но он был мертв… «Ну и что? – сказала я сама себе. – Душа вечна. Каково теперь будет ему?» Это и предопределило мое дальнейшее решение – писать продолжение о Владимире. Но я хочу успокоить своих читателей. Образ Глаши будет появляться на протяжении всей серии. А может, я даже посвящу моей героине отдельную книгу. Но это – вопрос будущего.
Вопрос:
– История о Глаше полюбилась читателям за нетривиальный сюжет, обилие исторических деталей, оригинальную лексику, яркие образы героев и, конечно же, за сочные описания эротических сцен. Какие повороты сюжета ждут читателей в новом романе?
- В самом начале хотелось бы сказать следующее: притягательность плотского греха и душевные муки от осознания собственной слабости перед ним – все это столь же старо, как сам мир от грехопадения Адама и Евы. Если человек не лишен разума и способности нравственного осмысления собственных поступков, он будет всегда задаваться вопросом: «Не грешу ли я, идя на поводу у собственной плоти?»
В моем первом романе красной нитью проходит мысль о некоторой относительности моральных критериев в любом человеческом социуме и в разные периоды истории. Оскар Уайльд писал: «Мужчина, читающий мораль, обычно лицемер, а женщина, читающая мораль, непременно дурнушка…» Но даже если не быть столь категоричными, вопрос нравственного осмысления человеческих поступков, безусловно, существует и он неотделим от темы религии. Религия здесь выступает и как регулятор поведения человека, и как неотъемлемая часть культуры любого общества. Известный философ и психолог Уильям Джеймс описывает религиозную веру как убеждённость в существовании некого незримого порядка и в том, что высшее благо — гармонично вписаться в этот порядок.
Напомню о том, что роман «Глаша» заканчивается смертью главного героя. За «порогом жизни» Владимира ожидала «измененная реальность», которая вначале испугала его, ибо он понял, что умер, а душа его направляется не в рай, куда стремятся все души, а в ад. Каков он, этот ад? Вернее, часть ада, где живут прелюбодеи? В отличие от дантовского героя, повидавшего ужасы «второго и седьмого кругов», Владимир обнаруживает довольно приятное для себя обстоятельство – жизнь прелюбодеев в том месте где он очутился, вполне сносна – там нет огненного дождя, там нет физических мук и боли. А есть полная вседозволенность для занятий своим любимым делом. У нашего героя есть теперь наставник – обаятельный демон Виктор, который со временем мечтает сделать Владимира своей «правой рукой» в тонком ремесле соблазнения неискушенных душ. Демон обустраивает жизнь Владимира согласно вкусам последнего. В распоряжении нашего героя есть многое: уютный дом, похожий на его барский «Вертеп» – знаменитую баню, приятный дворик, фруктовые деревья, поля цветущей лаванды и множество других забавных вещей. К услугам Махнева предстают любовницы всех мастей – похотливые дьяволицы, русалки, дриады, рукотворные нежити, выпаренные в колдовской лаборатории, ожившие фантомы галлюцинаций и прочая нечисть. Рядом с ним проживают такие же грешники, как и он – насильники, некрофилы, извращенцы – блудники всех мастей. С некоторыми из них он заводит близкую дружбу.
Вопрос:
- Лана, вы упомянули о том, что ваш роман можно назвать эротико-инфернальным. Что для вас является мир Инферно? Как вы его представляете?
- А вот это интересный вопрос. Я сразу хочу успокоить своих читателей, чтобы они не боялись этого ярлыка – «инфернальный». Инфернальность мира моего романа – скорее номинальна и формальна.
Тот, кто делит весь мир на два цвета: белый и черный, а такие люди, увы, встречаются, обречен считать, что есть некая эталонная категория зла - «абсолютное зло». И с этим «абсолютным злом» он связывает любые проявления инфернальности. Для настоящего художника не бывает монохромной палитры. Спектральный диапазон мира настолько широк и многоцветен, что даже такое чисто физическое понятие, как «абсолютно черное тело» и то не выдерживает критики. Если подойти еще ближе к области физики, то, несмотря на название, «абсолютно чёрное тело» само может испускать электромагнитное излучение любой частоты и визуально иметь цвет. Законы физики применимы и действенны и в рамках человеческого социума.
Как читатель, я никогда не поверю литератору, который изобразит стопроцентного негодяя или стопроцентно положительного героя. Ибо и тот и другой – будут монохромны, а этого в природе просто не существует. Этакий отрицательный тип может проявить элементы добра, сочувствия, случайного сопереживания, позыва к восстановлению утраченной гармонии - его многогранная душа хоть на короткое время попадет под божественный импульс. Но более того, сама его личность имеет право на эволюцию, которая и происходит, если не в рамках одной жизни, то в нескольких витках воплощений. Любая душа обречена на эволюцию в сторону добра и любви. Вспомните хотя бы знаменитую цитату Толстого:
«Одно из самых обычных заблуждений состоит в том, чтобы считать людей добрыми, злыми, глупыми, умными. Человек течет, и в нем есть все возможности: был глуп, стал умен, был зол, стал добр, и наоборот. В этом величие человека. И от этого нельзя судить человека. Какого? Ты осудил, а он уже другой. Нельзя и сказать: не люблю. Ты сказал, а оно другое».**
Как я уже сказала выше, в романе появляется новый главный герой - обаятельный демон ВиктОр. Вы скажете: «Демон – представитель сил тьмы». И будете отчасти правы. Но мы должны четко понимать, что в современной и классической русской литературе есть огромная разница между такими понятиями, как «сатанизм» и «демонизм». Многие писатели, так или иначе, касались этой тонкой и острой темы. Достаточно упомянуть Н. Гоголя, В. Белинского, А. Пушкина, М. Лермонтова, М. Булгакова, В. Сорокина, В. Орлова и проч. Каждый из них нес в литературу своего демона.
Размышляя на эти темы, мне посчастливилось столкнуться с трудами известного российского философа, культуролога и литературоведа М. Эпштейна. А потому я лучше процитирую отрывок из его статьи: «Я не верю в возможность изгнания демонов из русской культуры. Вообще, изгоняя из себя демонов, культура, как правило, впадает в еще больший демонизм, на мелких демонов напускаются крупные демоны. На демонизм Гоголя был спущен демонизм Белинского, на демона самодержавия - демон большевизма, на демона Дмитрия Карамазова, с его "содомом и Мадонной", были спущены куда более страшные демоны Ивана Карамазова и Смердякова. Демоны должны быть до определенного состояния мира, поскольку сказано, что "и бесы веруют, и трепещут" (Иаков, 2:19). Вот и демоны русской культуры пусть веруют и трепещут, а больше от них ничего и не надо.
Говоря о "демоническом", я употребляю это понятие в описательном, а не оценочном смысле. Демоническое - столь же законная и необходимая категория культуры, как и "апофатическое" или "секулярное", и принадлежит тому же самому концептуальному полю. Демонизм нельзя путать с сатанизмом, т.е. с открытым и сознательным противостоянием Богу. Демоническое может переходить в сатанинское, как у Маяковского, а может и противостоять сатанинскому, как у Гоголя. Само слово "демон", в отличие от слова "сатана", происходит не из еврейской, а из греческой мифологии (в римской ему соответствует "гений)» ***.
Вопрос:
- Лана, вы упомянули термин «воплощения». Но множество воплощений или иначе - реинкарнаций – это атрибут, скорее, буддистской веры. Во что верите вы?
Мне гораздо ближе такое понятие, как «духовность», нежели религия и вера.
Наверное, я должна прежде пояснить: для меня понятие «духовность» являет собой намного более объемное и широкое значение, чем «религиозность». Википедия дает такую трактовку этому понятию: Духовность — в самом общем смысле — совокупность проявлений духа в мире и человеке…
Для меня духовность – это доброта, принятие, гуманизм, развитие, опыт и безусловная любовь. Разве не существует на свете бездуховных, но «лжевоцерковленных» людей? Думаю, что ответ очевиден. Равно как, наоборот, на мой взгляд, в нашем обществе достаточно людей «невоцерковленых», но при этом в высшей степени нравственных, добрых, гуманных.
Если вы спросите меня: «Верую ли я во Христа?» Я вам отвечу: «Да, конечно, верую». Но равно с этим я верую и в наличие Мухаммеда, Будды и других святых и прародителей всех религий, символов, образов веры и религиозных течений. То есть, я допускаю наличие всех этих персон во Вселенной. Корректнее было бы сказать, что я верую во единого Творца этого мира.
Я хотела бы привести Вам слова Далай-лама XIV, духовного лидера последователей тибетского буддизма, лауреата Нобелевской премии мира: «Все мировые религии, придавая особое значение любви, состраданию, терпению, терпимости и прощению, могут способствовать развитию духовных ценностей, и делают это. Но сегодня мировая реальность такова, что привязывание этики к религии более не имеет смысла. Поэтому я всё больше убеждаюсь в том, что пришло время найти способ в вопросах духовности и этики обходиться без религий вообще».
Тибетский религиозный лидер процитировал слова из своей книги «Вне религии. Этика для целого мира», которую он опубликовал в 2011 году и в которой он утверждает, что религия сама по себе не может обеспечить благополучное разрешение мировых трудностей.
«Любое, основанное на религии, решение проблемы нашего пренебрежения внутренними ценностями никогда не сможет быть универсальным, и, соответственно, будет неподходящим. Что нам нужно сегодня - это такой подход к этике, который не обращается за помощью к религии и может быть одинаково приемлемым и для верующих и для неверующих: это светская этика», - написал он.
В этих словах я нашла идеальное подтверждение собственным размышлениям.
Другое дело, что корни моей личной культуры уходят глубоко во все русское, отсюда этнический, культурный и духовный интерес и приоритет именно Православия.
Действие романа «Глаша» происходит в 19 веке, в России. В том веке, когда церковь играла ведущую роль во всех социальных, бытовых, культурных, политических и прочих процессах…
Я уже много лет занимаюсь вопросами изучения «жизни после жизни», вхожу в группу изучения ФЭГ и Транскоммуникаций, читаю много литературы на эту тему и могу определенно сказать, что наша жизнь не заканчивается после смерти физического тела. Мы в первую очередь души, проходящие опыт в физическом теле, нежели тела, рассуждающие о духовном. Я процитирую вам слова моего смешливого демона:
«… Придется просветить тебя немного, ведь предстоит нам дальняя дорога. А ты меня расспросами измучишь. Изволь, все в краткости получишь. От долгих перораций я устал. Так вот: душа – бессмертная монада. Хм… корпускулы, молекулы…, но это нам не надо… Слушай, мне скучно все это жевать. Тебе уж тридцать лет, пора бы было знать, что знает каждый смертный человек: уж, сколько не умри – душа жива вовек. Ну, а тела – что в шкафчике одежда. Надел, носил и бросил. Чего о них жалеть? Ты понял?
- А я думал, это – выдумки, - обескуражено молвил Владимир.
- Вот те, на! Выдумки! А ты подумал: жизнь, она – одна, и надо бы прожечь ее сполна. «Кто спросит?» - думал ты, - «нет Бога, нет и Сатаны?». Глупец! А что попы у вас «Закон» читали? А, я забыл, ты ж церкви избегал… И правильно делал, - удовлетворенно крякнул он. - Кстати, попы вещают о другом – мол, душа живет ОДНАЖДЫ. А после - две дороги: в ад иль в рай. Что более по вкусу – выбирай, – он снова хмыкнул. - Не мне судить попов. Не моя прерогатива, к сожалению. Но то, что говорят они, порою… заблуждение. И каждый смертный отмечает многие рождения. Душа меняет лишь тела и опыт вечный обретает…»
Да, мой герой попадает в мир Инферно, но происходит это с ним лишь потому, что его собственные мысли и чувства были сильно замешаны на Православной культуре. Вы же знаете знаменитое речение: «Каждому по вере его». Владимир Махнев понимал в глубине души, что совершает что-то нехорошее и, соответственно, ждал наказания. Он считал себя великим грешником, которому положена расплата. А стало быть, и появление судьи и «наказателя», чью роль и взял на себя демон Виктор, он принял смиренно.
Кто же на самом деле Виктор? Этого я пока не скажу, ибо не хочу открывать завесу тайны романа, тайны всей серии. Пусть сохраняется некая интрига.
Мой мир Инферно совсем не так суров, каким его чаще представляют в классическом варианте. Есть такая теория о многообразии и множественности пространственных миров – «Мультивселенная».
Различные гипотезы о существовании Мультивселенной высказывались космологами физиками, философами, религиозными деятелями и фантастами.
Я не буду перечислять все имена. Их список велик. Эта теория есть и в древневосточной школе. Но я отвлеклась.
Я склоняюсь к тому, что мой герой Владимир и попал в одну из реальностей, которая соответствовала его духовным представлениям на момент физической смерти.
Все то, что я несколько эклектично изложила выше, суть - серьезные вещи, по крайней мере, на первый взгляд. Но их все-таки надо отбросить при чтении моих романов. ПОТОМУ, ЧТО ЭРОТИКА – ЭТО В ПЕРВУЮ ОЧЕРЕДЬ РАЗВЛЕКАТЕЛЬНОЕ ЧТИВО. ЛЕГКИЙ ЖАНР. СТАЛО БЫТЬ, К НЕМУ И НАДО ОТНОСИТЬСЯ С ДОЛЖНОЙ ДОЛЕЙ ИРОНИИ, СКЕПСИСА И ОТКРОВЕННОГО ЮМОРА. ПОСЛЕДНЕГО, КСТАТИ, ТОЖЕ ХВАТАЕТ В ЭТОЙ СЕРИИ. Я ПРИЗЫВАЮ ЧИТАТЕЛЯ ЧАЩЕ УЛЫБАТЬСЯ, И НЕ ВОСПРИНИМАТЬ ВСЕ СЛИШКОМ СЕРЬЕЗНО. Я НАПИСАЛА ЛИШЬ СКАЗКУ ДЛЯ ВЗРОСЛЫХ, НЕ БОЛЕЕ.
Вопрос:
- Вы упомянули столько философских и религиозных категорий. Пользуясь случаем, а что для вас является понятием «греха»? И что вы лично думаете об антиподе Творца?
- О, вы коснулись очень острой темы, темы о которой я думала многие годы. И думаю до сих пор. В рамках этого интервью я не смогу рассказать обо всех этапах изучения этого вопроса, а потому, постараюсь короче. Так как мы воплощаемся на земле для физического опыта, то и любое деяние, даже если оно, с точки зрения морали или этики общества, в котором оказался (родился) индивид, осуждается - в любом случае – и является именно этим самым опытом. Опытом проживания в теле, и опытом чувствования, опытом оценки себя самого и принятия, или отрицания оценочных категорий других индивидуумов. Сделали мы нечто плохое – значит, получили отрицательный опыт, сделали хорошее – положительный.
«Где же мерило, и где критерий правильности?» - спросите вы. И вам отвечу. Этим мерилом является наше собственное сердце. В нем находится тот колебательный кристалл, который связывает нас с Творцом.
По мнению парапсихолога Александра Свияша: «Грех - это любые негативные эмоции, которые человек испытывает по отношению к миру". И я с ним согласна. Недаром я выше сказала об относительности понятий добра и зла в разные периоды истории и в разных социумах. Понятия «добро и зло», как две крайности, абсолютно относительны. Все вещи и события, с точки зрения Вселенной, нейтральны, а оценочные ярлыки им присваивает ЭГО человека. Что выгодно отдельному индивиду или социуму, они называет добром, невыгодно — злом.
Возьмем, например, людоеда из джунглей. Он, поедая свою жертву, не испытывает духовных или иных мук, мало того, он поощряем в собственном социуме. Или, скажем, есть народы, где «право первой ночи» возлагается на одного старейшину. Общество лишь молчаливо принимает «условия». А практика женского обрезания, когда миллионы женщин из регионов Азии и Африки подвергаются этой увечной процедуре при руководстве служителей религиозных общин и активном поощрении не только социума, но, как ни странно, и самих женщин. И это я рассказываю вам о дне сегодняшнем. Я не упоминаю даже различные религиозные и сексуальные культы народов мира за всю историю человечества от язычников, Римской империи, варваров, эпохи мрачного Средневековья, эпохи Возрождения и до индустриальных революций.
Как к этим проступкам, с точки зрения этики развитого европейца, должен относиться Творец? Как вы сами думаете? А Творцу нужен любой наш опыт, он вбирает его на уровне эмоций от каждой монады и каждой души. А потому не бывает изначально правильных и чистых душ. Есть души развитые (опытные) и неразвитые (молодые). Как набирается опыт? Только через множество воплощений (реинкарнаций). Чтобы стать тоньше, добрее, чувствительней к чужой боли, душе нужен не только положительный опыт, но и отрицательный, ибо все уроки мы лучше усваиваем через собственные страдания. Как не вспомнить сакраментальную булгаковскую фразу: «…что бы делало твое добро, если бы не существовало зла, и как выглядела бы земля, если бы с нее исчезли тени?» Не в этих ли словах заключен весь смысл двуединства мира – неразрывные «Инь и Янь»?
В разные жизни мы принимаем разнообразный опыт – от убийства себе подобных на поле брани, до разбоя поселений врага, и изнасилования пленниц. Мы проживаем множество жизней ровно до тех пор, пока не научимся в этом длительном марафоне реинкарнаций главному – безусловной любви и гуманности.
Конечно, здесь не стоит забывать о причинно-следственной связи наших деяний и «условий» наших дальнейших воплощений. Каждый индивид несет личную ответственность за все то, что совершил: и за хорошие поступки, и за плохие.
Теперь коротко об антиподе Творца. Я думаю, что главный антипод Творца не есть персона. Он есть явление, и имя ему - СТРАХ.
Вопрос:
- Лана, и наконец, последний вопрос: что для вас есть понятие «писатель»?
Писатель для меня, это – своеобразный ретранслятор – «приемник и передатчик». Но не всякий человек может стать писателем. Здесь главное условие – это очень высокая степень сензитивности. Писатель – это человек «без кожи», остро реагирующий на любые проявления мира. Будь то – плач ребенка, вой собаки за окном, или протянутая за милостыней рука. Писатель – это комок нервов, сплетенных в один сложный узел.
Он не обязан показывать этот мир «цветистым» и вкусным, правильным и благолепным. Как только он становится на путь «потакания вкусам», пиши пропало. Конец тогда его таланту. Кто-то из великих сказал однажды: «Я не знаю пути к успеху, но путь к неудаче – это пытаться понравиться всем».
Интервью взяла директор Продюсерского центра "Мурка_post", писатель, журналист Анастасия Мурзич.
* Плутовской роман - Плутовской, или пикарескный роман (исп. novela picaresca) — ранний этап развития европейского романа, сложился в Испании золотого века и в своей классической форме просуществовал до конца 18 века. Содержание пикарески — похождения «пикаро», то есть плута, жулика, авантюриста. Как правило, это выходец из низов, но часто в роли пикаро выступали и обедневшие, деклассированные дворяне. Зёрна плутовского романа содержали уже знаменитые античные романы —«Сатирикон» Петрония и «Золотой Осел» Апулея. Отдельные черты пикарески можно отыскать во многих произведениях средневековой литературы, созданных как в Европе - например «Декамерон». В 18-19 веке в сюжеты плутовских романов все более входил эротический подтекст.
**Л.Н. Толстой. Собрание сочинений в 22 томах. Дневник 1898 г.
***М. Эпштейн. Русская культура на распутье. Секуляризация, демонизм и переход от двоичной модели к троичной. Журнал Звезда (СПб, 1999, гл. 7 )