Алюминиевые огурцы

Алина Соболева 78
На сей раз ее накрыло в метро. Лица людей в вагоне освещал какой-то мертвенный свет, дети выглядели рано постаревшими карликами, воздуху было мало, он пах жженой резиной. Марина сидела с отрешенным видом. Со стороны могло показаться, что мысли ее витают где-то далеко, но на самом деле она исподтишка рассматривала попутчиков. Какие серьезные, деловитые люди, каждый из них к чему-то стремится, что-то из себя представляет. Все достойны жизни, всем есть в ней место... Кроме нее. Она лишняя, ненужная, чужая, инородное тело в общественном организме. Шпионка, прокравшаяся в страну. Втерлась в доверие и  пользуется всеми благами, не имея на это прав. Но скоро ее разоблачат и казнят, бросят в темный колодец, застрелят, задушат...
Плечи ее опустились, голова поникла. Она знала, что никогда не сможет влиться в этот поток жизни, в сообщество нормальных людей. Ее удел - притворяться, прятать свой тайный изъян. Словно она в чем-то виновата уже заранее, с самого рождения. Заключена в капсулу одиночества, которую ничто не может разбить.
Это было совершенно иррационально - на ровном месте проваливаться в такое отчаяние. Марина много раз мысленно говорила себе: "Ну хватит, ведь ничего не случилось, возьми себя в руки"... Бесполезно, руки висели как плети, холод поднимался из глубины, разрушал тщательно выстроенные стены, обнажал суть вещей. И она снова ощущала себя избитой, растерянной девочкой-подростком в легкой курточке на пронзительном ледяном ветру. Ежится на остановке и не знает, что делать, куда девать себя... Вернуться домой? Представила глаза родных и поморщилась. Позвонить подруге? Она занята маленьким сынишкой. Был бы жив отец, он бы вытащил ее в лес, подальше от города, к деревьям. Деревья принимают всех, не разбирая, делятся силой, успокаивают, примиряют...
Конечная. Марина вышла из метро и осмотрелась. Чужая жизнь шумела вокруг, очень хотелось заплакать. В такие моменты она понимала тех, кто добровольно расстается с этим миром. Нет сил терпеть душевную боль, нет смысла, хочется выключить свет и свалить. Без ненужной рефлексии, без надежд на загробное существование, свалить быстро, сию же минуту. Снова вспомнила глаза родных, друзей... Нет, никогда она не решится на такое. Вот если бы машиной, на большой скорости, разом. Так погибла ее хорошая знакомая, один шаг на проезжую часть - и все...
Марина брела по пешеходной улице, не глядя перед собой. Кто-то преградил дорогу. Она машинально попыталась обойти препятствие, но человек опередил ее, закрыл путь. Подняла голову - и встретилась глазами со смуглым парнем. Он расставил руки, точно хотел ее поймать. Поймал. "Не проходите мимо, закажите вашу любимую песню"... Компания уличных музыкантов, готовая исполнить что угодно, любой каприз за небольшую мзду. Она растерялась: "Я не знаю... все равно... на ваше усмотрение". "Договорились. Пусть вам не будет плохо, пусть вам будет хорошо!"
Они начали играть, а парнишка с энтузиазмом запел что-то дурацкое: "Я сажаю алюминиевые огурцы... о-о... на брезентовом поле". Несколько человек остановились, две девчонки стали хлопать в ладоши, и Марина неожиданно для себя всхлипнула. Кажется, боль отступала. 
"Три чукотских мудреца твердят, твердят мне без конца - металл не принесёт плода, игра не стоит свеч, а результат труда. Но я сажаю алюминиевые огурцы..."
Да, детка, надо, надо сажать, надо делать что-то, не важно, что. Колотить слабеющими лапками по поверхности, лишь бы не дать себя затянуть холодной темной пучине. И даже если все безнадежно, не нужно падать с моста или бросаться под грузовик. Нужно помнить, что для всех в этом мире найдется немного тепла. Для всех, и для тебя тоже. Может быть, даже в тебе самой...
Марина уже пританцовывала на месте, забыв обо всем, доверившись нестройным звукам. Мрачные мысли куда-то исчезли, тяжесть улетучилась, плечи распрямились. Уличные ангелы, небритые, поддатые, возвращали ее к жизни.
Она танцевала под уличную музыку до тех пор, пока совсем не стемнело. Алюминиевые огурцы плыли в желтой субмарине летним вечером, люди братались друг с другом, а также с деревьями и травой. Светила луна, и было легко на душе.

10.2011