Глава IX
«… Видишь суслика?
— Нет.
— И я не вижу. А он есть!»
Из к/ф. ДМБ
«— Помните, жизнь когда-то была простой и прикольной?..
— Не помню.»
Из м/ф. Южный парк (South Park)
Виктор поправил увесистый арбалет, лежащий на сгибе локтя левой руки и легонько пришпорил свою кобылу. Плутовка фыркнула, выражая свое отношение к этому действию своего седока, однако же шагу все-таки прибавила. Арбалет в руках путника был не заряжен, но тетиву он все-таки взвел, на всякий случай, проезжая туманными болотистыми низинами, которыми так изобиловали окрестности обширного озера Поуэара. Озеро это по площади оказалось намного больше, чем можно было бы ожидать, слушая кажущиеся обстоятельными долгие рассказы вероломного полуэльфа. Уже два дня пути не прекращались бесконечные промозглые туманы и чавкающее хлюпанье мокрого мха под копытами лошадей и мула их экспедиции. Несмотря на довольно наезженный вид дороги, по которой они ехали, была она словно подвешенной над трясиной – стоило Плутовке сделать очередной шаг, как вокруг её ноги, утопавшей по самую бабку во мху, тут же скапливалась бурая жижа, отчего кобыла торопливо, словно бы сомневаясь в добротности покрытия, торопливо переставляла ноги, при этом все равно упорно не желая переходить хотя бы на тёльт.
В первый день после отъезда из проклятого трактира «В гостях у доброго хоббита», опасаясь возвращения сбежавших баронета и рыжего рыцаря, Виктор ехал особенно осторожно, вооружив кинжалом даже своего оруженосца, который, правда, узнав причины беспокойства хозяина, от страха едва не наделал в штаны и даже попытался немедленно сбежать, но напоминание о бесплатном обеде и премиальный прибыградский фартинг, врученный ему хозяином в качестве благодарности за помощь в избавлении от кандалов, заставили Ааронгерна Голлондуэя, вздохнув от досады на собственную бесхарактерность, остаться и все же принять оружие из рук своего хозяина.
Помниться, тогда они ехали, спускаясь по дороге вниз, в зеленую долину озера Поуэара, покрытую сочной высокой травой с редкими, торчащими из земли, кривыми, невысокими деревьями и за каждым стволом, встречавшимся на пути, путникам мерещилась засада. Потом это чувство понемногу притупилось, но всякий раз, когда их кавалькада въезжала в очередное облако молочно-белого сырого тумана, подсознательное ожидание чего-то нехорошего снова начинало шевелиться в душе у Виктора и тогда он принимался внимательным цепким взглядом осматривать окружающую местность или вот так, как сейчас, беспокойно поправлял на сгибе руки свой арбалет, словно проверяя его готовность к стрельбе.
Пелена тумана снова, как и в прошлый раз постепенно растворилась, проглянуло откуда-то сверху, из-за облаков августовское солнце и рыцарь разглядел впереди остальных компаньонов, едущих вереницей по дороге в скорбном молчании.
Если причины хмурого настроения Ааронгерна Голлондуэя лежали на поверхности – он уже часа два назад начал активно муссировать необходимость привала на обед, жалуясь на пустоту в своем бездонном желудке и грозя окружающим голодным обмороком, то с источником мрачного состояния Энджи и Бетти все было значительно глубже и серьезнее. В особенности это касалось Энджи, которая очень тяжело переживала произошедшее с ней в трактире «В гостях у доброго хоббита», будь он проклят и ныне, и присно, и вовеки веков. Осознавая тяжесть пережитого ей два дня назад, Виктор пару раз, неуклюже, но искренне, как мог, пытался немного подбодрить свою компаньонку. Блондинка его попыток не отвергала, но душевное состояние её в свете его потуг совсем не изменилось, а на долгий откровенный разговор он пока не решился.
Бетти, тоже пережившая в трактире издевательства своего бывшего жениха, напротив, оправившись от ран мало-помалу отходила от произошедшего, хотя и у неё настроение было отнюдь не радужное, поскольку она больше всех из их компании опасалась повторного появления сэра Туголевака. Этот неодолимый для брюнетки страх до сих пор сковывал все её существо, не отпуская свою жертву и не оставляя места в её сознании для каких-либо других эмоций.
Пожалуй, что из их неразлучной троицы легче всего перенес недавние события Виктор, хотя, на самом деле, ему тоже пришлось попотеть, рискуя собственной шкурой, чтобы благополучно вытащить всю их компанию из передряги.
Ааронгерн Голлондуэй, естественно, вообще был не в счет, ибо все его переживания он благополучно пережил, прекрасно отлежавшись в телеге.
Так или иначе, но получалось, что каждый из них ехал, храня невеселое молчание по каким-то своим, но в то же время вызванным одним и тем же событием, причинам, а все вместе это оставляло в душе Виктора крайне тягостное чувство. И дело было даже не в том, что ему до боли в сердце было жалко обеих своих подруг, хотя это тоже было причиной, но главное было то, что он сам был причиной похода, сам заварил всю эту кашу, и потому с невероятной досадой на самого себя каждый раз снова и снова вспоминал их беседу в приснопамятном прибыградском трактире и то, как он радовался тогда тому, что его девчонки (да-да, именно так: «Его девчонки!», рассуждал, помниться, он с гордостью за самого себя), такие неотразимые красавицы, по которым сохнут самые завидные светские львы и богатые вельможи, последуют за ним прямо на край света. А теперь вот показалась оборотная сторона этого решения и была эта сторона совсем не такая блестящая и великолепная, как та, первая, вызывавшая собственную гордость и зависть других людей. Виктор снова и снова корил себя за собственную гордыню и эгоизм, которые, собственно, и были причиной всех нынешних бед.
Да, не уберег, не оправдал и обделался по полной, чего уж там. Поди теперь, все исправь, попробуй. Виктор вздохнул, снова раздраженно вскинул, поправляя на сгибе локтя, опостылевший арбалет. Левая рука под его тяжестью совсем онемела, но злился он больше не на это, а на самого себя, на все то, о чем думал про себя. Видимо, никуда не деться, решил он наконец, придется, на радость Ааронгерну Голлондуэю делать-таки привал на обед.
Виктор внимательно огляделся, пристально всматриваясь в окружающую обстановку в поисках подходящего места для бивуака, благо туман отступил и местность неплохо просматривалась окрест шагов на двести. Недалеко впереди, к его вящей радости, показалась небольшая плоская возвышенность, в центре которой торчало корявое, давно уже высохшее неживое дерево. Холмик этот покрыт был все той же сочной, ярко зеленой травой, однако выглядел вполне сухим и пригодным для небольшого отдыха.
Виктор набрал в рот воздуха, собираясь объявить привал, но его опередила Бетти. Она ехала самой первой, шагов на пятьдесят опережая Виктора и увидела что-то такое, чего он еще не разглядел в оставшейся от тумана сизой дымке, скрывавшей предметы в двухстах шагах от наблюдателя, а на расстоянии более ста шагов делавшей их размытыми и зыбкими, словно мираж.
- Смотрите! – крикнула брюнетка, останавливаясь и указывая рукой в ту же сторону от дороги, где Виктор приглядел место для привала, только куда-то еще дальше. – Что это такое? Тут памятник кому-то, что ли?
Виктор, немедленно насторожившись, сильно пришпорил Плутовку и та, фыркнув и недовольно мотнув головой в ответ, все же перешла на ленивый галоп. Когда он подъехал к Бетти, оруженосец и Энджи уже находились возле неё.
- ...да хрен его знает, что этим эльфам может в голову прийти? – с мрачным видом рассуждала блондинка, слегка привстав на стременах и уставившись своими прекрасными серыми глазами в ту сторону, куда показывала её подруга. Подъезжая, Виктор впервые отметил про себя, что, пожалуй, такое выражение лица её совсем не красит. – Может они своим героям прямо вдоль дорог монументы возводят. На болотах.
Он проследил своими глазами по направлению взгляда Энджи и заметил статую всадника. Тот стоял прямо в траве, безо всякого пьедестала, застыв в динамичной позе, будто неторопливо ехал куда-то, откинувшись, держа поводья в правой руке, а левой чинно опираясь на заднюю луку седла. Его слегка размытый дымкой силуэт был совершенно неподвижен и на самом деле живо напоминал каменное изваяние.
- И действительно, кому это в таком месте вздумается ставить памятник? – пожал Виктор плечами, аккуратно спустил тетиву арбалета и убрал оружие в седельную сумку, намереваясь спешиться и пойти посмотреть на странного истукана.
- А вот этого, я делать вам настоятельно не рекомендую, сэр рыцарь, - безошибочно угадав намерения своего рыцаря, спокойным, даже каким-то равнодушным голосом неожиданно посоветовал ему оруженосец. Оказывается, он остановился на своем муле позади хозяина и тоже, вместе со всеми, разглядывал загадочную фигуру.
- Почему? – не понял Виктор.
- А вы во-он туда посмотрите! – предложил вместо ответа Ааронгерн Голлондуэй. – И вон туда тоже. Видите?
Виктор послушно повертел головой вслед за указующим перстом низушка и сразу же заметил еще несколько пеших и конных фигур, так же, как и первая, застывших в траве в различных динамичных позах, как будто это были не каменные фигуры, а фотографии, сделанные в движении. Порой позы у монументов оказывались довольно неожиданные, как, например, изваяние всадника, выпавшего из седла вниз головой, но так и запечатленного на полпути к земле. Фигура даже руки вытянула, будто пыталась предохраниться от удара о землю. Насколько Виктору удалось рассмотреть сквозь пелену тумана, что композиция в округе собралась нешуточная. Тут были фигуры были и мужские, и женские, молодые и старые, верхом и пешком, была пара-тройка краснолюдов и целый выводок низушков и взрослых, и детишек, совсем малюсеньких, которым трава доходила аж до пояса, даже гном там был, своей каменной бородищей ушедший куда-то под землю. В общем позабавился здесь неведомый скульптор на славу и на любой самый придирчивый вкус.
- Ну и что это за пантеон тут такой? – хмуро осведомился Виктор, упирая правую руку вбок и строго глядя на своего оруженосца сверху вниз. Он уже догадался, что Ааронгерн Голлондуэй в курсе дела и поэтому требовал от него незамедлительных объяснений.
- Ясное дело, что, - отозвался, как ни в чем не бывало низушек. – Василиск тут обитает. И всего делов.
- Да ты что? Разве они на самом деле бывают? – не поверил Виктор.
- А то как же? – оруженосца несколько удивила такая неосведомленность патрона. Он даже глазищи свои шире распахнул от изумления. – Конечно бывают. Редкие твари, конечно, но не такие уж, чтобы сомневаться в их существовании.
- Погодите-ка, - вступила в разговор Бетти, - это что, на самом деле василиск? То есть петушиная голова, там, змеиное тело, драконьи крылья, да?
- Ага, оно самое, - подтвердил Ааронгерн Голлондуэй и насмешливо глянул на хозяина. – Вот видите, сэр, ваши дамы очень даже в теме. А вы – них...а! Прямо позор какой-то, в дышло его туды и сюды!
Виктор неприветливо глянул на старика, но ничего говорить ему не стал. Зато Бетти сделала умоляющую мину и, глядя на своего компаньона, попросила:
- Давайте пойдем посмотрим на него? Он, наверное, хорошенький! Так хочется хоть одним глазком взглянуть!
- Они вон тоже хотели… гм… поглядеть, - усмехнулся в ответ Виктор. – До сих пор, вишь, зенки лупят. Один от увиденного даже из седла выпал да так все и летит…
- Да уж, - веско согласился с ним низушек. – Этот василиск такая падла, доложу я вам, не приведи небо с ним повстречаться. И ведь что характерно – не хочешь, а взглянешь! И вот они, глазки-то, ети его…
- О чем это вы? – не поняла Бетти.
- О том. Что это василиск, - терпеливо объяснил Виктор. – Он рождается из яйца, которое в полнолуние сносит старый петух и высиживает в навозе жаба. Его взгляд превращает в камень, как ты можешь убедиться. Мне только непонятно: если все о василиске знают, что ж столько-то каменных фигур вокруг? Не до всех доходит, что ли?
- Так ведь тварь эта вон какая живучая! – заметил Ааронгерн Голлондуэй. – Он, может, тут уж лет триста обитает. Накопилось…
- Смотрите, еще жертвы показались! – сообщила молчавшая до этого Энджи, указывая рукой в поляну каменных изваяний чуть позади остановившихся путников.
Все повернулись туда, куда она показала и заметили свернувшую с дороги и остановившуюся под тем самым деревом, где совсем недавно планировал бивуак Виктор, кибитку. Семья гномов, ехавшая следом за ними по этому тракту, тоже приглядела здесь место для привала. Глава семьи, толстенький бородатый гном в солидном пурпурном камзоле и маленьких кожаных башмачках деловито что-то раскладывал у повозки, ему помогала женщина-гном, такая же круглая, но одетая в женское платье до пят, а многочисленные их малыши тут же принялись бегать, кричать и смеяться, наполнив веселыми озорными детскими звуками мрачное вековое молчание окрестных затянутых туманами болот.
Не прошло и пары минут, как гномы-малыши обнаружили каменные статуи и устремились к ним, стали бегать от одной к другой, удаляясь все дальше и дальше от спасительной кибитки.
Бетти и Виктор застыли, завороженно наблюдая за маленькими суетливыми веселыми существами, все глубже и глубже удаляющимися в туман с непонятной, необъяснимой даже им самим неподвижностью в ужасе ожидая неизбежного. Ааронгерн Голлондуэй тоже застыл, одними губами шепча какие-то слова на старшей речи и следя за детьми жалобными щенячьими глазами. Лишь только одна Энджи не смирилась с происходящим.
- Ну, уж нет! – непримиримо процедила она сквозь зубы и, решительно пришпорив своего жеребца, пустила его в стремительный галоп наперерез расшалившимся гномьим отпрыскам.
Эти действия компаньонки, будто по волшебству, вывели Виктора из охватившего его оцепенения.
- Энджи, куда? Стой! – крикнул он во все горло и ничего больше не видя перед глазами, кроме маячившего впереди силуэта блондинки, ни о чем не думая в эту секунду, кроме как о необходимости во что бы то ни стало уберечь от невидимой опасности эту упрямую и самоотверженную девчонку, во весь апорт погнал свою кобылу вслед за ней.
Блондинке вовремя удалось преградить путь к василиску маленьким гномам. Они остановились в нерешительности, настороженно глядя на строгую даму, с мечом на боку, восседающую верхом на коне и от этого кажущуюся для малышей еще огромнее и страшнее. Дама хмуро смотрела на них какое-то время не двигаясь, а только просто перекрыв дорогу к каменным фигурам, а потом неожиданно легко и ловко покинула седло и, мягко спрыгнув на сочную траву, присела на одно колено, левой рукой придерживая свое оружие, неожиданно тепло и приветливо улыбнувшись, спросила, обращаясь при этом непосредственно к самому большому и, следовательно, самому, по её мнению, старшему из гномиков:
- Ну, сорванцы, признавайтесь: куда подались? Чего маму не слушаете?
Малыш-гном отшатнулся от неё, видимо, не понимая человеческой речи, зато на помощь к своим детям уже подбежала мать шкодливой детворы и, запыхавшимся голосом, поблагодарила:
- Спасибо вам, добрая леди, а то мне порой за ними просто не угнаться!..
- Будьте осторожны...э-э... - ответила Энджи, делая паузу и предлагая тем самым назвать себя матери непоседливых гномов.
- Магдалена Шихтельгруммерст, - представилась та, приложив правую руку к груди и делая легкий вежливый поклон. – А там, у кибитки, мой муж Альбрехт. Странно встретить людей так далеко от границ Трельда. Вы тоже на ярмарку едете?..
Она была крайне неприглядна, эта болтливая женщина-гном с некрасивым грубым лицом, крупным носом с горбинкой, далеко посаженными маленькими карими глазками и густыми бровями. Её прическа, с собранными на затылке в узел волосами обнажала большие развесистые уши, что тоже не добавляло привлекательности её внешности. Одним словом, Магдалена Шихтельгруммерст резко контрастировала всем своим видом с восхитительными чертами лица прекрасной блондинки, её пленительной обезоруживающей полуулыбкой, с которой она слушала свою собеседницу, застыв в изящной позе на одном колене.
Магдалена хотела еще что-то спросить, однако продолжить разговор ввиду подъехавшего к ним рыцаря в полном боевом облачении, не решилась. Она торопливо сгребла в охапку свое многочисленное разнокалиберное потомство и, по пути выговаривая и раздавая тумаки упиравшимся непослушным детям, потащила их обратно к кибитке, где напряженно вслушивался и всматривался в происходящее грузный глава гномьего семейства, нерешительно переминаясь с ноги на ногу. Отойдя шагов на тридцать, Магдалена обернулась и крикнула, махнув для убедительности рукой:
- Если пожелаете, присоединяйтесь к нашей трапезе. Приятно будет преломить с вами кусок хлеба, любезная леди!
И, не дожидаясь ответа, отвернулась и стала почти бегом догонять снова отбившихся от неё детей.
Энджи повернулась к Виктору, по-прежнему не поднимаясь с колена, и все с той же полуулыбкой посмотрела на него снизу-вверх.
- Правда они славные? – спросила она и, не дав ему ответить, продолжила. – Целый детский сад… намучается она с…
Обрывая фразу блондинки на полуслове из тумана позади её собеседника вдруг послышался какой-то жуткий шипящий звук с примесью некоторого, будто бы куриного, клекота. Какой-то зловещий абруптив. Виктор не догадался даже, а спинным мозгом почувствовал, что это и есть василиск. Самое паршивое было то, что шипящий клекот раздавался где-то совсем рядом, даже, пожалуй, слишком близко. Прошло еще пару секунд, и он с ужасом обнаружил, что конь Энджи, косящийся куда-то в траву за его спиной, вдруг начал как-то странно менять цвет с гнедого на серый и двигаться все отрывистее и медленнее, будто в покадровой замедленной съемке. В это невозможно было поверить, но… жеребец каменел!
Тогда Виктор, чувствуя, как от страха все холодеет внутри него, а волосы на затылке становятся дыбом, резко соскочил со своей кобылы, взял её левой рукой под уздцы, не давая любопытной лошади повернуть головы, и прыжками кинулся к блондинке. Он проскочил каких-то всего пару шагов, но от волнения говорил, захлебываясь, будто пробежал во всю прыть не меньше километра.
- Энджи... я прошу тебя... смотриэээ на меня... только на меня, - стал сбивчиво увещевать он, крепко взяв за плечо свою компаньонку, которая тоже уже стала проявлять любопытство к источнику шипения и пыталась разглядеть в траве диковинное существо. – Это он, понимаешь? Нельзя смотреть туда. Я понял: василиск гипнотизирует, а потом каким-то образом постепенно превращает жертву в камень! И не ради пищи. Он, видимо, так просто свою территорию защищает.
Убедившись, что блондинка его поняла и уставилась Виктору прямо в глаза своими очаровательными серыми глазами, он помог ей подняться и они вместе, не отводя друг от друга взгляда, будто двое влюбленных, прошли пару шагов до жеребца Энджи, который уже почти совсем не шевелился, стал пепельно-серым и дышал шумно, с видимым усилием, по-прежнему не отрывая своих влажных глаз от существа в траве за спинами людей.
Виктор, когда они подошли к коню, отнял свою правую руку от плеча блондинки и рывком, ломая фибулу, сорвал со своих плеч плащ и накинул его на голову жеребца. Энджи, тоже теперь повернулась к скакуну, оценила перемены в его облике и поведении, после чего перевела изумленный и в то же время печальный взгляд на своего спутника.
- Думаешь, его удастся спасти? – спросила она почему-то шепотом.
- Не знаю… надеюсь, - пожал плечами Виктор. – Жалко скотину, да и пригодится еще конь... Эх, завалить бы эту тварь… Но как?
Ему вдруг пришла в голову идея.
- Энджи, у тебя зеркало есть? – поинтересовался он.
- Есть конечно, - её даже немного обидел такой вопрос. – А что, я стала похожа на замарашку?
- Нет конечно, - успокоил компаньонку Виктор, – ты как всегда великолепна (говоря так, он, как часто бывало, невольно загляделся на блондинку, а она при этом удовлетворенно ухмыльнулась). Дело не в твоем виде, просто у меня родилась одна идея. Дай мне зеркало.
Еще не понимая намерений своего спутника, Энджи подошла к седельной сумке, запустила в неё руку и стала сосредоточенно копаться в её содержимом. Виктор ждал некоторое время, сочувственно глядя на беззвучно чертыхающуюся компаньонку, которой все никак не удавалось выудить из недр своих закромов искомый предмет. В конце концов, так и не дождавшись от Энджи её зеркальца, он передумал, решив уничтожить тварь как-нибудь по-другому. Виктор подошел к жеребцу с накрытой плащом головой, через спину которого была перекинута седельная сумка с погруженными в неё обеими руками блондинки, не удержался, и нежно потрепал коня за бок.
- Живой еще вроде, - сообщил он, - теплый. Может, оклемается все-таки?
- Будем надеяться, - подбодрила Энджи своего спутника, а потом рывком вытащила одну руку из сумки и поглядела на зажатый в ней предмет. Это оказалась массивная расческа с дорогой ручкой из слоновой кости, на кончике которой имелась искусно вырезанная рыбья голова с раскрытым ртом, сжимающим в челюстях крупную жемчужину. Блондинка с досадой отшвырнула расческу в сторону и снова стала копаться в своих вещах.
Тогда Виктор мягко взял компаньонку за плечо, обращая на себя её внимание и предложил:
- Значит, давай сделаем так. Я пойду к тем вот фигурам, где он только что шипел, а ты шумни тут чем-нибудь, чтобы его отвлечь. Только не вздумай поворачиваться в ту сторону! Вот… а я пока бочком-бочком, подберусь к василиску с другого боку и, когда крикну, ты опять шумни, только уж по громче, чтобы он опять на тебя свое внимание обратил, тогда я попробую его убить.
- Как? – осведомилась Энджи.
- Ну, сначала я думал, что если от его взгляда все каменеют, то почему бы ему не окаменеть, встретившись глазами с собственным отражением в зеркале? Но раз зеркала нет, то остается единственное надежное, проверенное средство. Как говориться, против лома нет приема… – пояснил он, передавая уздечку своей кобылы блондинке. – На, держи вот, смотри, чтобы она не попалась василиску на глаза, как твой.
- Не волнуйся, все будет в ажуре, - успокоила его Энджи. – Смотри, сам будь осторожней. Человек не лошадь, много ли ему надо?
- За меня не переживая, уж мне-то не впервой, - отмахнулся Виктор и стал, как и обещал, бочком, продвигаться в ту сторону, где слышал до этого жуткий шипящий клекот опасной твари.
Он сделал не больше десяти шагов, как чуть ли не прямо у него под ногой снова резко и громко раздался тот же клокочущий звук. Виктору даже почудилось, что он заметил боковым зрением, как шевельнулась трава и мелькнула кошмарная когтистая лапа. Теперь уже он отчетливо представлял себе, где находится василиск. Во всяком случае, так ему казалось. Тогда он повернулся к смутно различимым сквозь вновь сгустившийся туман фигурам Энджи и лошадей и крикнул:
- Давай!
Он ожидал крика своей компаньонки или какого-нибудь стука, но вместо этого с её стороны вдруг раздался оглушительный залихватский свист. Это было настолько внезапно, что Виктор даже оторопел на пару секунд, а василиск, наверное, испугавшись еще сильнее, заклекотал на несколько тонов выше и теперь издаваемые им звуки отчетливо стали напоминать куриное квохтанье.
Усмехнувшись про себя и поняв по издаваемому квохтанью, что тварь отвернулась в сторону свищущей во все легкие Энджи, он, весь похолодев от напряжения, стараясь двигаться плавно, медленно повернул свою голову, и посмотрел на дикое магическое существо.
Василиск был великолепен. От испуга он растопырил свои прекрасные драконьи крылья, гребень на его петушиной голове налился кровью и стоял дыбом, клюв был распахнут. Размером василиск был вовсе невелик, от силы, сантиметров семьдесят если считать вместе с чешуйчатым хвостом, который извивался в траве и напоминал хвост ящерицы. Зато лапы зверюга имела мощные, со страшными изогнутыми вовнутрь когтями, а смертоносный взор её был устремлен на источник свиста.
Виктор так увлекся разглядыванием животины, что на время даже забыл, что он, собственно, должен был делать. А дыханья, тем временем, у Энджи надолго не хватило и свист оборвался так же резко и внезапно, как и раздался. Как только пугающий звук прекратился, василиск тут же вспомнил о стоящем рядом с ним чужаке и по-птичьи резко повернул свою петушиную голову к нему. Виктор только чудом успел отвернуться от быстрого взгляда твари. Ему даже привиделось, что он заметил узкие кошачьи зрачки животного.
Не успел горе-охотник перевести дух, как услышал окрик блондинки:
- Вить, ну как ты там? Получилось? А то я тут…
Самое плохое было то, что она не просто кричала, а двигалась где-то в молочно-белом тумане. Шаги её приближались, то есть она решила-таки подойти ближе, а это уже грозило ей огромной опасностью, потому что василиск, неожиданно проявляя удивительное проворство, метнулся по траве в сторону Энджи. Медлить больше было нельзя и тогда Виктор, срывая голос и чувствуя, как надрываются до хрипоты голосовые связки заорал, что было мочи, перебивая свою спутницу:
- Сто-о-ой!
Он отчаянно кинулся со всех ног на василиска, вынимая на ходу меч и взмахивая им над головой. Тварь обернулась на его крик и на мгновение они встретились взглядами. Только на какой-то миг. Виктор различил черные вертикальные зрачки в зеленых глазах василиска и даже, как ему показалось, свое отражение в них. В то же мгновение внутри у Виктора все похолодело, он почувствовал, как грудь с трудом поднимается, пропуская дыхание внутрь легких, сердце стало биться с каким-то невыносимым трудом, и Виктор почти физически ощутил, как становится густой и вязкой, словно кисель, кровь в его жилах, а потом он споткнулся потерял равновесие и упал, бессильно вытягивая вперед застывающую руку с мечом. На краю сознания, буквально чувствуя, что каменеет, он едва различил ставший неимоверно далеким крик блондинки:
- Держи-и!
А потом в глазах у него потемнело.
Виктор не знал, сколько пролежал так, уткнувшись лицом в мягкую сочную зеленую траву. Ему казалось, что прошла целая вечность, прежде чем сознание вновь прояснилось и слух смог различить легкие шелестящие шаги. Он лежал, боясь открыть глаза, даже не понимая, жив ли, до тех, пока звонкий голос Энджи не произнес где-то совсем рядом:
- Вить, а ты молоток! Сработала твоя затея с зеркальцем!
Он медленно поднял голову и увидел прямо перед собой воткнутое рукоятью в землю небольшое зеркало, повернутое к нему тыльной стороной, а сразу за зеркалом, всего-то в паре шагов, стоял совершенно бездвижный василиск, все в той же своей величественной позе, с расправленными крыльями, превратившийся, как и его многочисленные жертвы, в серое каменное изваяние.
Виктор посмотрел снизу-вверх на стоявшую над ним компаньонку и вяло улыбнулся.
- Ну ты, блин, даешь! – с уважением пробормотал он. - Прямо снайперша...
- Вообще-то я тебе его бросала, - призналась Энджи. – Я даже испугалась в последний момент, что тебе по кумполу зарядила.
Виктор с трудом поднялся и обессиленно плюхнулся на траву.
- Что я могу сказать? – прокомментировал он происшедшее. – Глаз у тебя – алмаз, ничего не скажешь. Ты спасла мне жизнь. Да и себе, скорее всего, тоже. Про гномов я вообще молчу. Знаешь, предлагаю сделать привал не на обед, а на ночевку, а то меня до сих пор здорово колбасит: я ведь с василиском все-таки умудрился в гляделки поиграть. Если бы не ты со своим зеркалом,то... думал всё: хана мне...
- Бе-эт! – крикнула Энджи подруге. – Идите сюда, что вы там стоите? Василиск мертвый уже.
Через минуту брюнетка в сопровождении Ааронгерна Голлондуэя подъехала к месту смертельной схватки, о которой ничего, кроме небольшой фигурки странного зверька, грациозно изогнувшего петушиную шею и зловеще расправившего перепончатые драконьи крылья, не напоминало. Зеркало Энджи уже убрала обратно в свою бездонную седельную сумку, а её жеребец, судя по громкому храпу и нервно перебирающим копытам, почти окончательно пришел в себя.
- Что у вас тут произошло? – с ходу спросила Бетти. – Вы как ускакали, туман сгустился, с дороги ничего не видать, только голоса какие-то... Я порывалась к вам прискакать, да вот, старикан не пустил, удила схватил и держит!
Пожаловавшись, брюнетка строго, но не зло посмотрела на низушка-оруженосца, но тот, нисколько не смутившись под её взглядом, ответил:
- И правильно сделал. Мало тут каменных баб что ли? В дышло им туды и сюды!
- Правильно, молодец, Ааронгерн! – похвалил своего подручного хозяин. – Сегодня с меня двойное жалованье!
- О! Благодарствую, хозяин, - довольно крякнул оруженосец, - завсегда рады стараться!
- Есть мнение сегодня заночевать тут, - предложил Виктор громче, обращаясь уже ко всем участникам их экспедиции. – Я после этого… происшествия что-то не очень себя чувствую. Коню Энджи тоже не мешало бы немного отдохнуть: ему досталось еще похлеще моего. К тому же, по моему глубокому убеждению снаряд дважды в одну воронку не попадает, так что на этом месте, следуя моей теории, ничего плохого произойти уже не может. Что скажете?
- Я согласен! – первым с готовностью выпалил Ааронгерн Голлондуэй, спрыгивая со своего мула.
- Я тоже не против, задница от седла уже плоская стала, - охотно согласилась Бетти. – Да и есть охота, мочи уже нет.
- А ты что скажешь? – обратился Виктор к блондинке, которая снова стала мрачной и все время их разговора задумчиво глядела немигающим взглядом на грозное изваяние некогда живого и опасного василиска.
- Я? – переспросила, словно очнувшись, Энджи. – А что я? Я – как все.
Сказав это, она стала без энтузиазма стягивать со своего скакуна седельную сумку.
Виктор пристально понаблюдал за ней несколько секунд, потом сокрушенно покачал головой, с видимым усилием поднялся и пошел за своими вещами к Плутовке, которая невинно щипала травку неподалеку, как будто вокруг ничего особенного вовсе и не происходило.
* * * * *
Костер догорал, ярко светясь красными горящими углями в сгустившейся плотной, почти осязаемой темноте, выхватывая из цепких ночных лап лишь небольшой участок пространства вокруг себя. Ни звезд, ни луны видно не было, наверное, из-за вновь навалившегося на округу непроницаемого болотного тумана, а предметы на небольшом освещенном пламенем пятачке отбрасывали причудливые угловатые тени.
Бетти и Ааронгерн Голлондуэй наконец-то угомонились, заснув на своих лежаках из конских попон, крытых рогожей, положив под головы седла.
Виктор вытащил из большой охапки хвороста, собранной накануне в округе и лежащей справа от него еще пару толстых, покрытых серым лишайником, отсыревших сучьев и бросил их в угасающий костер. Тот, словно обрадовавшись этому, снова ожил, весело затрещал, задымил, стал испускать в слепое непроглядное ночное небо снопы желто-малиновых искр.
Виктор, заслоняясь ладонью от слепящего, ярко разгоревшегося огня, оглядел тихо посапывавших напротив него оруженосца и брюнетку, а потом перевел взгляд на расположившуюся по левую руку от себя Энджи. Она сидела, прижав колени к груди, накрыв их ладонями рук, отставив локти чуть в стороны, а сверху на ладони положив подбородок и была она все такая же мрачная и озабоченная, как и накануне. Он подсел к ней поближе. Завороженно глядевшая на пламя блондинка даже не шелохнулась.
- Не возражаешь? – негромко спросил Виктор.
Она ничего не ответила, а только повела легонько плечом в том смысле, что, мол, как хочешь, дело хозяйское. Тогда Виктор пододвинулся совсем вплотную, так что своим предплечьем легонько коснулся её локтя.
- Прости меня, Энджи, если, конечно, такое можно простить... – попросил он о том, о чем уже, два дня хотел попросить, но всё никак не находил подходящего случая. Извинения получались у него, как всегда, очень неуклюже. – Я знаю, что всё произошло из-за меня. Я уже миллион раз проклял себя за то, что попёрся за этой скрижалью, будь она трижды проклята! Она и волоса с твоей головы не стоит. Твоей и Бет.
Блондинка посмотрела на него с каким-то непонятным интересом и вдруг весело заливисто расхохоталась. Даже Бетти проснулась от этого смеха и проворчала:
- Нашли время анекдоты травить! – и, повернувшись на другой бок, снова уснула.
Энджи отсмеялась, посмотрела на удивленного, совсем сбитого с толку собеседника, покачала головой каким-то своим мыслям, а потом распрямилась, освободив руки, неожиданно сгребла Виктора в охапку и прижалась щекой к его лицу.
- Знаешь, Вить, мы порой сами дуры такие, не знаем, что нам надо... - сообщила она невпопад.
Она не стала говорить ему всего, о чем думала все эти два дня и что её на самом деле огорчало. Что виной было не столько само происшествие в треклятом трактире, сколько то, что полуэльф, на самом деле, очень понравился Энджи, гораздо сильнее, чем это казалось со стороны её компаньонам. Ей самой было непонятно, что на неё нашло. И она даже подумала, помниться: «Почему бы и нет? Может ведь и мне хоть раз в жизни... такой красавчик, сильный, молодой, без ума от меня... вот оно! Хватай своё счастье!». И она всего пару дней назад готова была бросить всё, бросить вот этого вот, сидящего рядом мужчину, бросить спящую по другую сторону костра Бет, махнуть на них рукой ради нового своего знакомого. А он оказался мразью и мерзавцем, как это и раньше часто бывало с ней. Даже слишком часто, пожалуй...
А теперь Энджи смотрела на Виктора, слушала его неловкие извинения и чувствовала себя полной дурой. Но это было ей почему-то совсем не обидно, а наоборот, так, будто она наконец-то отмылась от чего-то грязного и сбросила со своей души очень большой и тяжелый груз. Как-то очень и очень легко. Так легко, что хотелось заливисто смеяться и смотреть на звезды, хоть их совсем не было видно. Поэтому-то она и рассмеялась. А еще ей захотелось вдруг...
Энджи отстранилась от совершенно ошарашенного её поведением компаньона, благодарно посмотрела ему в глаза и нежно поцеловала его губы долгим сладким поцелуем. После этого Виктор хотел что-то сказать ей, но блондинка легонько прислонила свой указательный палец к его губам.
- Не нужно ничего говорить, - попросила она тихим голосом, а потом, слегка развернувшись спиной к Виктору, прижалась к нему всем телом. Он обнял её за плечи, а Энджи, прикрыла глаза, расплылась в довольной улыбке и неслышно, одними губами прошептала: «Спасибо тебе...».