История из жизни.
Я делаю шаг, за ним - ещё один, и ещё. Это мои первые шаги в это лето. Шаги свободы. Асфальт мокрый от дождя, воздух пропитан запахом еще молодой листвы тополя. Небо точно распустившаяся цветная пряжа - череда облаков. Я видел такую, цветную, в детстве, у бабушки. Одуванчики уже отцвели, мокрые седые головки цветков прибиты к земле тёплым дождём. Я смотрел на эти капли, поблескивающие на солнце, на эту яркую, ослепительно зелёную траву, на это небо, на темные трещины на асфальте, - как на чудо! Я смотрел так, как будто видел всё это впервые, словно я был пришельцем, оказавшимся на неведомой мне планете. Мои ботинки были слишком тёплыми для этой погоды, а за спиной болтался рюкзак с так называемыми "вещами первой необходимости": сменные брюки, пара рубашек, тапочки, бритва, которой мне так и не удалось воспользоваться, зубная щётка , свитер и куртка-ветровка. Подумать только, куртка! Люди тогда еще ходили в куртках, как же давно это было!
Я иду в сторону остановки, потому что мне нужно добраться до метро; я иду очень медленно - мне некуда торопиться. Людей на улице почти нет, будни. Я только сейчас сообразил, что есть будни и выходные дни. И что сегодня - вторник. Для меня дни недели уже давно не имеют никакого значения.
Навстречу мне идет по тротуару пожилая женщина, в руке она держит поводок, а на поводке - собака. Маленькая, лохматая, с курносым носом и блестящими, точно стеклянные пуговицы, круглыми глазами. На женщине, несмотря на теплую погоду, вязаный берет такого насыщенного цвета (кажется этот цвет называется сиреневым), что я невольно задерживаю на нем взгляд. Поравнявшись со мной, собака, как это обычно заведено у таких вот крошечных собак, начинает лаять. Женщина улыбается и несколько театрально восклицает:
- Ну, полно, Бэтти, полно! Зачем ты лаешь на такого милого молодого человека?
Я совершенно растерян, неужели она и вправду только что назвала меня "милым"? Милым? Меня? Опустив голову и не глядя на пожилую даму, бреду дальше.
Я сворачиваю на широкую улицу, которую мне нужно перейти по переходу, чтобы добраться до остановки. Здесь несколько оживленнее, люди ходят по магазинам, машины едут по шоссе. Красная, синяя, черная... Магазины. Витрины пестреют рекламой. Вокруг всё такое яркое, такое... разнообразное. Я останавливаюсь у стеклянных дверей магазина и смотрю на своё отражение. Тощий, как струна, сутулый и небритый, руки безвольно висят вдоль тела; они всегда так висят, даже когда я иду, волосы отрасли почти до плеч... И это меня пять минут назад назвали "милым"? Наверное, это то, что принято считать иронией...
Вдоль дороги тянутся трамвайные пути. Ищу взглядом остановку. Мне не нужно садиться на трамвай, мне нужен автобус. Но я слышу звон трамвая мерно скользящего по путям. И этот звук, знаете, он завораживает. Он такой приятный, я удивлён насколько это приятный звук! А вон и остановка. Некоторое время стою в растерянности и смотрю как он останавливается неподалеку.
Трамвай. Нет, я не смог собраться и ускорить шаг, чтобы сесть на этот трамвай. Но зато я твёрдо решил, что подожду следующего. У меня есть деньги на билет, я просто зайду внутрь, куплю билет и сяду на сидение, у окна, я стану пассажиром, как и остальные, обычные, нормальные люди.
Трамвайная остановка пуста. Но уже через несколько минут там появляются люди. Это начинает меня беспокоить, не слишком, но я чувствую, что находиться рядом с этими "обычными", "нормальными" людьми мне дискомфортно. Я начинаю ходить кругами, пока ожидаю трамвая, вслушиваясь в окружающие звуки: шум шоссе, голоса, откуда-то доносится музыка, кажется, из окна автомобиля. Громкий смех каких-то молодых женщин, проходящих мимо. Смех... Я так давно не слышал, как кто-то смеётся, как же давно... А когда я смеялся сам? Когда я смеялся последний раз? Я совершенно этого не помню.
Я попытался улыбнуться. Для этого мне пришлось ощупать моё лицо, чтобы понять, что уголки губ несколько разошлись в стороны.
-Ха! - выдохнул я. - Ха-ха-ха, - произнес я по слогам и опустил влажные ладони в карманы брюк. Дурацкая затея!
- Может, ты уже перестанешь маячить туда сюда! - раздается раздраженный голос рядом. Я оборачиваюсь и вижу мужчину, крепкого, лет сорока. Он смерил меня вызывающим взглядом. Мне не нравится, когда незнакомые люди говорят мне "ты". Обычно, я отвечаю: не "ты" , а "вы". В конце концов, мы не знакомы, да и мне, знаете, не пятнадцать лет, а почти двадцать четыре! Но сейчас я растерян. К тому же, он раздражённо повторяет:
-Да, ты! Хватит уже ходить кругами!
Я чуть было не ответил "извините" - это привычка быть в подчинении, но я молча отхожу в сторону. Мне не хочется конфликта в первый день своей свободы. Нет, только не сегодня, только не сейчас! Ведь вокруг столько других интересных звуков, кроме этого голоса, столько чарующих образов, кроме этого, обыкновенного и злого лица. Нет!
Я отворачиваюсь и замечаю двух птиц; это голуби. Они ходят друг за другом вдоль тротуара. Туда-сюда. Перья на их шеях переливаются на солнце, как перламутр, от малинового в бирюзовый, бирюзовый, как южное море, а малиновый, как летний закат. И я вдруг осознал как же давно я не видел заходящего солнца! Вот такого цвета, чтобы оно окрасило этим великолепным цветом линию горизонта, прежде, чем уступить место грядущей ночи. Но тут в мои мысли просачивается звон, размеренный, тихий звон приближающегося трамвая. Я кинулся к остановке, и чуть не споткнулся возле самых путей.
- Я здесь! - хочется закричать мне. Хочется помахать рукой, женщине, сидящей в водительской кабине, но я, конечно, не делаю этого. Потому, что тогда я буду выглядеть как сумасшедший. А я ведь, знаете, я не сумасшедший. И я вбегаю внутрь и покупаю билет. Билет красного цвета! Немного замешкался возле турникета, никак не мог сообразить, куда нужно засунуть этот билет красного цвета, но какая-то старушка, сидящая неподалеку мне подсказала. Я смущенно делаю то, что она говорит и поспешно сажусь у окна. Трамвай почти пустой. Я сижу, крепко сжимая в руке билет и глядя в окно. Трамвай трогается с места. До чего же здорово сидеть тут, внутри, в трамвае, и смотреть по сторонам! Куда я еду? Я не знаю. Куда-нибудь, все равно куда, какое теперь это имеет значение? Ведь на улице лето, и солнце, и небо, и зелёные деревья, и разноцветные дома... На каждой остановке женский голос из динамика произносит название остановки. Подумать только, сколько названий нужно было придумать, а сколько произнести, прежде, чем записать это всё и ничего-ничего не перепутать! Надо же... И этот звон... Тан-тан-тан... Словно музыкальный инструмент. Ксилофон или как его там...
Я проделал свой путь до конца, до тех пор, пока в трамвае не осталось никого, а тот самый голос в динамике не сообщил, что это конечная остановка. Конечная... Женщина-водитель с любопытством смотрит на меня. А я зачем-то киваю в ответ, мол, да-да, я понимаю, конечная. Я не причиню вам беспокойства, я уже... Уже выхожу. А дальше... Дальше я оказался на улице и понял, что совершенно не знаю куда мне идти. Понимаете? Совершенно не знаю. Не знаю этой местности, а ведь, на самом-то деле, мне нужно добраться до метро! Мне как-никак нужно домой, хочу я этого или нет. Хочу ли я этого? Когда я был ТАМ, я только этого и хотел. Но сейчас... Люди, вокруг стало оживленнее. И вот она, эта необходимость наконец-то открыть свой рот и задать вопрос. Вопрос, который, начнётся со слов "извините, вы не подскажете..." Опять это "извините". Высокий старик окинул меня удивлённым взглядом.
- Метро? - переспросил он. - Далековато вам до метро-то. Это надо сначала улицу перейти, вон туда, там остановка, потом сядете на 341-й автобус и оттуда тогда и поедете. Конечная остановка как раз и будет метро.
Я поблагодарил его, теперь я снова в пути. Автобус. Снова купил билет. Теперь то я знаю как им пользоваться! Нужно ведь, оказывается, засунуть его внутрь той штуковины и, знаете, ещё подождать, когда он выскользнет обратно. В автобусе, к сожалению, нет свободных мест и тем более у окна. Впрочем, это ведь не так уж и важно... И внутри автобуса мне не очень нравится, людей много и как-то слишком уж суетно. И он не звенит, как трамвай, хотя гудит. Но это какой-то печальный звук, нет, не то, чтобы печальный, а, знаете, скорее обыденный что ли. Мысленно я говорю себе: сначала я шёл пешком, я делал шаги, вот так: раз-два, прямо по асфальту, по летнему асфальту, что важно! Потом я ехал на трамвае, а сейчас - на автобусе. Подумать только!
К моему удивлению, я даже не заметил, как автобус привез меня к метро. Огромная красная буква "М" светится мне навстречу. Светится, хотя сейчас день! Надо же. И до чего вокруг много людей! Гораздо больше, чем я ожидал. И все двигаются быстро и решительно. Уверенно и смело. Я тоже пытаюсь двигаться также, пусть не смело и решительно, но хотя бы быстро. Нет, за ними не угнаться! Куда мне, ведь внутри моего тела каждая клетка пропитана этаперазином, амитриптилином, галоперидолом, кеппрой и ещё чёрт знает чем! Чёрт знает чем, знаете ли.
В метро снова нужно покупать билет. И проходить через турникеты, которые никогда не внушали мне доверия: того и гляди хрястнут тебя по рукам. Помню, со мной такое случалось, и не раз, не потому, что я проходил без билета, а потому что забывал его прикладывать к специальному кружочку, задумываясь, по обыкновению. Но сегодня, в мой торжественный День Свободы этому не бывать! Вот он я, прохожу и ничего не забыл! Вот так-то! Эскалатор длинный-предлинный, уходит глубоко в недры земли, отделанные таким образом, что они больше напоминают дворец или античный храм, здесь тебе и колонны, и каменный разноцветный пол и даже светильники, причем довольно затейливые. И хоть я никогда не любил метро, а, если быть вполне откровенным, даже боялся его, сейчас и этот неизменный атрибут гигантского мегаполиса кажется мне чем-то занимательным. Однако, в метро на меня наваливается усталость, такое происходит всякий раз, если я испытываю трудности. А я и в самом деле довольно долго соображал, разглядывая карту, на какую платформу мне нужно свернуть и когда потом выйти. А потом сколько мне нужно проехать, чтобы опять выйти и снова на какую платформу перейти. Если я скажу, что проделал это успешно с первого раза, - это будет неправдой. Очевидно, я снова о чем-то задумался и проехал свою станцию, причем аж на две остановки. Возможно, это покажется вам странным, но когда я ехал в обратном направлении, я тоже умудрился проворонить свою станцию. Вот тут я почувствовал, что начинаю нервничать по-настоящему. А что если я опять всё перепутал? И такой станции по-просту не существует, может, это название той остановки, конечной, что была у трамвая. У того звенящего "тан-тан-тан" трамвая?
На несколько секунд я почти поверил в это, но судорожно отыскав на рисунке состоящем из разноцветных линий и кругов название, которое я точно помнил, я встал возле самых дверей с надписью "не прислоняться". Теперь я точно успею выйти! На следующей остановке меня грубо толкнули в спину:
- Отойди в сторону, если не выходишь! Да отойди же ты наконец! - голос принадлежал какой-то толстой женщине, которая даже обернулась на меня, произнося эти гневные слова. Но всё происходило так быстро, так стремительно, что я, даже если бы захотел ей объяснить, почему я стою возле самых дверей, то всё равно не успел бы. Снаружи новый поток людей скрыл её рассерженное лицо, как морская волна, скрывает прибрежные камни, накатываясь на берег. Меня снова несколько раз толкнули, на сей раз те, кто заходил внутрь. Но я был непреклонен, как скала. Да-да, скала, которой ни по чём прибрежные волны. Следующая станция - ТА САМАЯ, поэтому я не сдвинусь ни на дюйм, знаете ли. А потом снова чередовали лестницы и эскалаторы и новая платформа и очередной электропоезд. Мне кажется, прошла уйма времени когда я, наконец, выбрался наружу и оказался на улице, миновав очередные турникеты и раскачивающиеся тяжёлые стеклянные двери с надписью "выход", которая была выведена зелёной краской. Подумать только! Какой же это огромный город! Ведь теперь мне снова придётся ехать на автобусе! А всё потому, что живу я на самой окраине, почти за городом. Зато как чудесно там летом! Сейчас, там всё зеленое, лес, парк, река... Я знаю: когда я доберусь домой, я домой не пойду! Ни за что! Сначала я пойду к реке, да, сначала к реке, причём через парк, а потом, когда я вдоволь нагуляюсь по берегу, я отправлюсь в лес. Хотя, этот дурацкий рюкзак с тапочками и гелем для душа лучше все-таки занести домой. А уж потом, вольный, как ветер, я полечу вдоль липовой аллеи, как через зелёный тоннель, как через длинный, летний, зелёный тоннель... Знаете, так я и сделал: сначала я закинул рюкзак в квартиру, бросил его у самого порога и, не дожидаясь лифта, поспешил вниз, по лестнице. Возле первого этажа у меня закружилась голова, должно быть оттого, что я слишком быстро спускался аж целых восемь этажей. Но я справился с этим ощущением, прислонившись лбом к стене, окрашенной и исписанной разными глупыми надписями, которые я отчего-то прочёл, все, до единой, как только мне полегчало.
И вот она! Моя родная, моя солнечная, моя ветренная, моя замечательная летняя улица! Распахнула навстречу мне свои объятья, как долгожданному любовнику. Здравствуй! Я вернулся! Я снова могу мерить тебя вдоль и поперёк своими длинными шагами! Отрезок a - b, отрезок c - d и так далее. О, этот запах сосновой хвои, доносящийся со стороны леса! Как давно, как давно я не ощущал его!... И вот в этот самый чарующий миг, когда я почти стал самим ветром, САМИМ ВЕТРОМ, в кармане моих предательски мятых брюк отчетливо зазвонил телефон: дзынь-дзынь. Я говорю "отчетливо зазвонил", потому что имею ввиду именно такой вот звонок. Ну, вы знаете какой. Звонил мой старший брат:
- Алло. Привет. Ты где?! Последние слова он почти выкрикнул в трубку.
- Я здесь. Я гуляю.
- Где здесь? Тебя что, выписали из больницы?!
- Да, сегодня.
- Я так и подумал. (В трубке воцарилось неловкое молчание. Очевидно, потому что брат за все то долгое время, что я провел в больнице, не приехал ко мне ни разу. Впрочем, я на него за это не сержусь. Нисколько. Ко мне отчего-то никто не приезжал. Но, знаете, я бы и не хотел этого, чтобы приезжали).
- Дело в том, - собравшись с мыслями продолжал брат, - что ко мне сейчас зашла твоя соседка. Она принесла мне ключи, которые ты оставил в замочной скважине своей двери... "Ох!" - только и успел подумать я, складывая за спиной уже опустившиеся крылья, состоящие из прохладного, струящегося ветра.
- Ты оставил ключи в замке, - упрямо повторил брат. - И это хорошо, что сегодня я не на дежурстве.
- Да, это здорово, - выдыхаю я.
- Как ты себя чувствуешь?
- Хорошо.
- Ладно, зайдешь за ключами, когда соберешься домой. Договорились?
- Конечно, - виновато отвечаю я и нажимаю на кнопку. На красную. Ну вот! Первый день на свободе и на тебе, уже отличился! Впрочем, огорчиться я успел не надолго, разве можно всерьёз огорчаться из-за таких пустяков, когда там за зелёным тоннелем аллеи меня ждут ворота парка, а за сумраком парка, - берег реки? Я тоже считаю, что всерьёз огорчиться невозможно.
Поэтому через добрых двести метров моего предветренного пути, я уже совсем позабыл об этом звонке.
Берег реки. Он просто пылал, как драгоценный изумруд всполохами всех мыслимых и немыслимых оттенков зелёного, а когда солнце стало клониться к закату, в это буйство зеленого бескомпромиссно вонзались искры янтаря, а белые зонтики, неизвестного мне по названию растения, затрепетали жемчугом! Да-да, я не силён в ботанике, но если бы вы только знали, до чего это было прекрасно! И я ловил все эти драгоценные краски лета своими глазами и ладонями. Я ползал по траве и запрокидывал голову прямо в потемневший перламутр неба. Я рисовал пальцем в воздухе чернильные силуэты деревьев, отражавшихся в спокойной, зеркально гладкой воде. А потом я увидел его.
Этот долгожданный, такой долгожданный закат солнца! Это пламенеющее исполинское око, повисшее у самой линии горизонта и окрасившее всю реку от края до края в пурпурный, оранжевый, малиновый и алый цвета. Я поднялся на ноги и вскинул руки ему навстречу. Я почти ослеп от этого торжественного великолепия и, не в состоянии больше сдерживаться закричал, что было сил:
- Я люблю тебя!!! Люблю, слышишь?!
За моей спиной тоже раздался крик:
- Пашка! Савельев?! Пашка!!! Чёрт возьми! Как ты здесь оказался?!
Я обернулся, но ничего не увидел, перед глазами вращался темный диск, но я узнал голос одного из своих друзей.
- Идите сюда! Скорее! - крикнул я в ответ и рассмеялся. - Посмотрите, какое солнце!
- Пашка! Ну надо же! Выписали всё-таки, дурачина ты эдакий!
Да, это были мои друзья.
Последний раз мы виделись очень, очень давно, когда я ещё не попал ТУДА, а теперь я снова ЗДЕСЬ, на свободе, и в эту самую минуту я, знаете, по-настоящему счастлив.
Да. Счастлив.
По-настоящему.