Действующие лица:
Люба, девушка 25-ти лет, блондинка, худенькая, миловидная, тихая и скромная;
Анжела, девушка 18-ти лет, брюнетка с красивыми кудряшками и большими карими глазами, веселая и легкая в общении;
Марина Ивановна (реанимационная медсестра), дама 45-ти лет, кудрявая блондинка, солидная, спокойная и добродушная;
Татьяна, девушка 25-ти лет, крупного телосложения, миловидная, сильная духом и физически;
Врач;
Медсестра родильного отделения.
Палата реанимации. Две каталки с двумя молодыми женщинами после операции Кесарева сечения. Одна приподнявшись на локте, худенькая, с короткими черными кудряшками и большими карими глазами (Анжелка) вглядывается в бесцветное лицо второй, которую только что привезли (Люба). Та открывает мутные глаза.
ЛЮБА: Всё??
Закрывает глаза.
Анжелка молча продолжает вглядываться.
ЛЮБА (снова открывает глаза): Кто?!
Медсестра поправляет простыню.
МЕДСЕСТРА: Мальчик. 4200 г. 53 см.
АНЖЕЛКА: Какая худенькая и такого богатыря родила! Бедненькая…
МЕДСЕСТРА: Да умничка просто! Всё прошло классически, без проволочек и проблем, как по учебнику! Улыбается.
Люба пытается улыбаться и снова погружается в сон. Проходит два часа.
Люба открывает глаза.
ЛЮБА: Кто?!
Анжелка поворачивается к Любе.
АНЖЕЛКА: Да мальчик у тебя, мальчик. Хороший, крепкий, большой.
ЛЮБА: Господи, как больно... За что мне это всё? И где он?
АНЖЕЛКА: Сын-то?
ЛЮБА: Ну, Он…
АНЖЕЛКА: Его тебе сейчас не дадут, только когда из реанимации переведут.
Медсестра в это время проверяет капельницу у Любы.
МЕДСЕСТРА: Анжелка, что сейчас скажу – только никому. Любочка, (говорит шепотом) я тебе его завтра принесу показать… Только тссс… Никому!!!
ЛЮБА(тихо): Анжелке тоже принесёте?
МЕДСЕСТРА: А Анжелка тут причём? Я просто твоего отца знаю, хороший человек. А Анжелка, она та ещё…
Анжелка морщит нос, но смеётся.
ЛЮБА (медленно): Ты чего смеёшься-то? Её тут оскорбляют, а она смеётся.
АНЖЕЛКА: А мне по-фигу. Улыбается.
ЛЮБА (слабым голосом): Смеёшься постоянно, как будто у тебя ничего не болит.
АНЖЕЛКА (ощупывает себя): Да вообще-то болит где-то тут (шарит под простыней внизу живота).
ЛЮБА: А меня словно на части разрывают. И спину ломит. Невыносимо просто. И всё из-за этого карлика. (Пытается улыбнуться)
МЕДСЕСТРА: Всё, девчата, спать. Спокойной ночи.
Утро следующего дня. Медсестра проводит утренние процедуры, измеряет давление. Уходит.
АНЖЕЛКА: Ну что – волнуешься? (Улыбается). Увидишь сегодня своего малыша.
ЛЮБА (задумчиво): И что я с ним буду делать?..
АНЖЕЛКА: А ты что – одинокая?
ЛЮБА: Нет, замужем.
АНЖЕЛКА: Муж – злой?
ЛЮБА: Нет, добрый. Любовь у нас большая по-жизни. Сколько нервов друг другу намотали, не представляешь. И расходились, и изменяли друг другу. А вот всё равно поженились. Не можем друг без друга. А ты? Ты замужем?
Входит медсестра с кульком в руках. Кулёк кряхтит и возится как личинка насекомого.
МЕДСЕСТРА: Смотри, Любочка, кого я тебе принесла. (Радостно говорит, обращаясь к кульку) А, кто это у нас тут, пришел к мамочке?
Люба тяжело приподнимается на локтях, морщится и со стоном вытягивает шею, чтобы заглянуть внутрь кулька.
ЛЮБА(долго вглядываясь): Это не мой!
Медсестра ахает. Как не твой?! Вон бирочка-то на руке, там всё сказано: чей, когда и во сколько.
ЛЮБА (злобно): Нет, это какой-то киргиз! Да вы посмотрите!!!
МЕДСЕСТРА: Не выдумывай. Возьми его на ручки и прижми к груди. Почувствуешь – твой.
Люба осторожно берет кулёк на руки. Держит 10 секунд и возвращает обратно.
ЛЮБА: Ничего не почувствовала. Заберите, а то мне живот очень больно и голова кружится.
Анжелка с любопытством смотрит своими детски-огромными карими глазами на происходящее. Потом смеётся.
АНЖЕЛКА: Вот я вообще не в тему вспомнила. Моя бабушка боялась идти к гинекологу и пришла уже только на 8м месяце. И когда гинеколог начала на неё ругаться, она ответила, что не знала, что беременна до 7-го месяца. Думала, просто живот растет. Представляешь? (Ха-ха-ха) Вот для неё ребёнок сюрпризом был. И ты сейчас такая же. Как будто только что узнала, что у тебя будет ребенок (Ха-ха-ха). (Анжелка звонко смеется и потряхивает кудряшками.)
ЛЮБА (грустно): Ну да. Не так я себе все представляла. Думала, сразу как увижу, так и полюблю. А он ещё и молчит – ни звука не издал. И глаза даже не открыл. Вот так мы нужны друг другу.
МЕДСЕСТРА: Ну, я пошла, а то, как бы не заметили пропажу. Не волнуйся, Любочка, такого славного тихого мальчика трудно не полюбить. Всё у вас будет хорошо.
Медсестра уходит.
Девушки молча, лежат, глядя в потолок.
ЛЮБА: Анжел, сколько тебе лет?
АНЖЕЛА: 18 ть. А тебе?
ЛЮБА: 25 ть.
Долго молчат.
ЛЮБА: А муж есть?
АНЖЕЛКА: Неа.
ЛЮБА: А как же ты дальше будешь жить?
АНЖЕЛКА: А как раньше жила, так и буду.
Люба понимает, что Анжелке не хочется говорить, а больше хочется спать. Она поворачивается с трудом на бок и со стоном закрывает глаза.
Ночью Люба просыпается и не может понять, где она находится. Начинает тихо испуганно звать маму. Никто не идет. Любе кажется, что она уже громко кричит, но её так никто и не слышит. Она мучается от боли внизу живота, от ломоты в спине. Ей жарко и сухо во рту. Она в панике ворочается, пытаясь привлечь хоть чье-нибудь внимание.
ЛЮБА: Да что же это такое? Где я? Почему так плохо? (Воет потихоньку) Мама… Мамочка… (Замолкает) Ещё помню, какой-то ребенок был. А, да, ребёнок. Это же мой ребенок. Не любимый совсем. Бедный нелюбимый ребёнок. Где он сейчас? Спит наверно среди других таких же, как он одиноких, без мамы.… И никто ему пеленку не поправит. И соску не даст. А может и не спит, а кричит-надрывается. А никто и не подойдет. Медсестры спят. Ну почему же он не похож на меня? Откуда этот черный пушок на голове, почти слипшиеся набухшие веки, одно из которых больше другого.… Эти распустившиеся губы, словно на пол-лица.… А он был такой тёплый, этот кулёк. Не кулёк, ребёнок. Мой, что ли на самом деле. А ведь говорят, что они чувствуют энергию матери. Что же он в тот миг почувствовал? Бедный, что же он почувствовал тогда?!! (Люба мечется в жару и полубреду). Не нужен, не нужен, чужой, страшный. Что же я наделала!!! Где мой сыночек??? Отдайте мне моего ребенка. Я сейчас встану, я его найду… (Люба пытается встать, но от пронзающей боли валится снова на кровать. Замолкает. Горит. Шепчет что-то невнятно.)
ЛЮБА: А Анжелка-то… Ведь ей всего 18-ть. Какая же она хорошая будет мамочка – спокойная, добродушная, ласковая, как кошка. Мамочка-мечта. Одинокая ведь совсем, никто даже навещать не приходил под окошко, никто не подкармливал.… Как-то будет справляться сама. А я, 25-летняя дура, которой давно пора иметь уже пару ребятишек от любимого мужа, сладких драгоценных ребятишек, я, старородящая дура, ожидавшая ребёнка-как-на картинке-из-журнала…. Дура, какая же я дура….
В палату заходит медсестра, осматривает Любу, трогает её лоб, идет за градусником. Через некоторое время, сделав укол, тихо выходит из палаты. Люба затихает.
Утром в реанимации раздается грохот – вкатывают новую каталку с очередной роженицей. Она в сознании. Люба узнает в ней девушку, с которой лежала в одной палате до родов.
ЛЮБА (сонно и тихо): Привет, Танюш, Родила?
ТАНЯ (неохотно отвечает): Родила.
ЛЮБА: Ну, слава Богу. Как же ты здесь очутилась? Ведь наперекор врачам рожать решила сама…
ТАНЯ (хмуро): А вот так…. Начала рожать, а он там застрял. В итоге прокесарили и матку удалили. (всхлипывает) А он сейчас в детской реанимации. Не знаю, выживет ли….
ЛЮБА(в шоке): Таня… Господи…
ТАНЯ(мрачно): Я верю – выживет. Мой Костик сильный! Даже инвалидом заберу. Любым. К маме уеду в деревню, тут недалеко. ВЫходим. С работы уволюсь. Всё сделаю, чтоб был рядом (рыдает). Сама виновата, доктора говорили же: кесарево. Сама буду исправлять... Если, Бог даст возможность…
ЛЮБА: Тань, не плачь, всё хорошо будет, я верю. Хочешь, мы Марину Ивановну попросим, она узнает, как он там.
ТАНЯ: Спасибо, Люба, за сочувствие, спроси, пожалуйста (утирает слёзы).
Входит медсестра.
МЕДСЕСТРА: Девочки, доброе утро! Вы покушали уже? Умнички! У меня хорошая новость: завтра вас переводят наверх. Таня, если тебе будет лучше, тебя заодно с Любашей переведут. Ты у нас девушка крепкая, на завтра прогнозы хорошие.
ЛЮБА: Марина Ивановна, прошу вас, узнайте, как там ребенок Танюши. Сможете?
Медсестра: Хорошо, узнаю. Ждите.
Медсестра уходит. Девушки постепенно засыпают, каждая в своих мыслях.
Через пару часов возвращается медсестра с врачом. Направляются к Тане.
Таня встревожено перебирает руками одеяло.
ВРАЧ: Ну что ж, Татьяна Анатольевна, мне очень жаль.…
(Присаживается на табуретке около каталки и тихим голосом что-то рассказывает Татьяне. Татьяна молчит, бледнея, замершие большие глаза полны слез и отчуждения.)
ВРАЧ: Понимаю ваше горе. Готов помочь, чем смогу. Есть отказник, всё сделаю, чтоб вам помочь с эти делом, если захотите. Подумайте. Берегите себя. К сожалению, вы не одна такая. Родственники помогут, к психологам направят… Вы держитесь, пожалуйста!
Врач с опущенной головой выходит из палаты.
Марина Ивановна гладит по голове Танюшу и что-то ласково ей говорит. Люба лежит, отвернувшись к стене, закрыв глаза.
Следующий день.
Медсестра входит в палату.
МЕДСЕСТРА: Доброе утро, девочки мои, красавицы! Врач сегодня вас осмотрел и сказал, что можно переселяться этажом выше. Ну, наконец-то! Там всё же поуютнее, с родственниками поговорите по телефону. Санитарочки вам помогут собраться и переехать.
Люба и Таня в новой палате этажом выше. Возле кроватей стоят кювезы – кроватки для новорожденных. Таня молчит; в основном лежит лицом к стене. Люба пытается вставать, охает, хватается за операционный шов. Снова садится. Шумно входит медсестра с кульком в руке.
МЕДСЕСТРА: У нас тут один ребенок. Чей? Забирайте!
ЛЮБА(протягивает к кульку руки): Совсем забирать?
МЕДСЕСТРА (вздернув нос, не глядя ни на кого) Сейчас! На кормление забирайте! Потом унесу.(Выходит. Люба разворачивает кулек, вглядывается и улыбается малышу.)
ЛЮБА: Так вот ты какой!!! И не такой уж страшненький. И весь кругленький. И, наверно, сладенький! (Осторожно целует ребенка в щеку. Потом прикладывает к груди. Ребенок не сразу, но находит искомое и начинает громко причмокивать. У Любы звонит телефон.)
ЛЮБА: Алло, мам! Мы заняты! Мы кушаем. Это я о малыше говорю, мне его принесли. Мам, какой он хорошенький, кругленький такой. Пьет молочко и попукивает мне в ладошку. (Смеется). Ладно, я тебе потом перезвоню, он нервничать начинает.
Входит Марина Ивановна.
МАРИНА ИВАНОВНА: Ещё раз здравствуйте, девочки. Как вы, мои хорошие? Любаш, ну я вижу, вы подружились с киргизом-то? (Смеются). Ну ладно, нужно тишину соблюдать. Танюша спит? (Кивает в сторону кровати, на которой лежит Таня. Подходит ближе к Любаше и говорит ей шепотом почти на ухо.)
МАРИНА ИВАНОВНА: Ты знаешь, Танюша согласие дала на усыновление отказничка. Там главврач сейчас всё делает, чтобы не было проволочек. Бедная девочка. Я думаю, ей и психолог не понадобится – сильная она духом, сразу видно. Ни истерик, ни воя. Заберу, говорит, мальчишечку, это Бог мне его послал. Ну что тут скажешь. У каждого своя судьба.
ЛЮБА: Марина Ивановна, я ведь давно хотела спросить, всё забываю с этой суматохой.… А куда Анжела-то делась? Где наша лапуся, мамочка-мечта, выписали уже чтоль?..
Марина Ивановна молча пристально смотрит на Любу.
МАРИНА ИВАНОВНА (медленно, с растяжкой): Анжелка-то? Родила и свалила. Пять абортов, шестая беременность – кесарево. А ты думаешь, Таня чьего «везунчика» усыновляет?
КОНЕЦ.