Посыпались ошибки в интерфейсе,
зависли коды в миллионы строк.
И вот с лэптопом и походным кейсом
я прилетел в приморский городок.
Отладка – это стресс, как день в дурдоме,
закончил поздно, погасил экран,
и вышел на бульвар. Тут мне знакомы
листва бананов, пальмы, океан.
Атлантика в предштормовом капризе
готовилась ударить в берега.
Я тихо брел, дыша вечерним бризом,
по бархату прохладного песка.
И в ощущении лучшей перемены,
а может просто, будучи в тоске,
я срифмовал красиво три катрена
о море, звездах, пальмах и песке.
Вай-фай кафе мне отсветом оконным
сигналило, - я сайт нашел и вот,
залил туда. Теперь с двойным Бурбоном
сижу и жду и что скажет мне народ.
Меня литературно оценили,
взревел контр-культурный зоосад:
завыли, зашипели, заскулили,
сощурили звериные глаза.
И все как в унитазе забурлило
калейдоскопом клоунских имен:
"Мокрушник", "Ящик", "Рыло крокодила",
"Паскуда", "Шило", "Ботик", "Тля", "Гандон".
Быть может этот мир из зоопарка
или из абортария возник.
Наборы рыл свиных на авотарках
и мальчики кровавые на них.
Один кричал: «Гляди-ка там какосы».
Другой орал: «Гляди-ка там волна».
«А где к какосам рифмочка отсосы?».
«А почему волна не из говна?».
И этот гвалт уродливо-спесивый
внезапно женский отклик пересек.
Она писала: «Боже, как красиво!
Листва бананов, пальмы и песок.
В Москве метель, а этих вы простите,
на море не была уже сто лет,
вы просто к океану подойдите
и передайте от меня привет».
Я вышел, спорить не хотел, что толку.
Атлантика гнала за валом вал.
А ветер мои джинсы и футболку
как паруса на мачте раздувал.
И Он вздымал воды своей излишки
и жизнь ломал банановой листве, -
Ну что шумишь? Привет тебе, братишка,
от женщины в заснеженной Москве.