Два совершенно разных человека – Сергей Александрович Рачинский и Василий Васильевич Розанов. Как им сомкнуться в суждениях, как понять мнения, столь непохожие? И всё же письменные собеседования велись ряд лет, и письма «Школьного апостола» С.А. Рачинского и обширные примечания к ним В.В. Розанова – перед вами, внимательный читатель! Корпус писем большой, и он мог быть ещё солиднее, если бы появилась возможность изучить и освоить архивные сокровища смоленского села Татева, хранящиеся в рукописном отделе Российской Национальной Библиотеки, куда они были перемещены по воле самого хозяина, предварительно переплетённые в папки с указанием, в какой срок их можно обнародовать. А то, что оказалось на руках, либо публиковалось, либо ждёт своего часа в других архивохранилищах… Главное, что к педагогической деятельности Сергея Александровича Рачинского, к его живой словесности у нас на Руси пробудился глубокий интерес, казалось бы, давно убитый лихолетьем и столетним замалчиванием.
Отторжению, замалчиванию подвергся и весь В.В. Розанов. Книги его букинисты не брали, никаких текстов никто не издавал. Заговор молчания прервался разве что к середине 50-х годов прошлого века. Им стали любительски интересоваться, а единицы из книжников стали его собирать. Читали, в основном, «Опавшие листья», «Уединенное», «Мимолетное», да изданный томик писем к разным лицам, выпущенный за рубежом. Но исследования его творчества, по существу, подпольно велись. Так, друг и библиограф Розанова, Сергей Алексеевич Цветков (1888 – 1964), много десятилетий составлял полный свод разысканий обо всех публикациях писателя. Рассчитывать на издание труда не приходилось, и его важная работа не увидела света, но в библиотечном архиве уцелел экземпляр. С потеплением и концом режима настала для творений В.В. Розанова самая благоприятная пора. Его издавали наперегонки, под редакцией доктора А.Н. Николюкина состоялось полное собрание сочинений в десятках томов (сейчас в улучшенном виде началось переиздание). Объёмистый том «Розановской энциклопедии» вобрал в себя 800 ценных справок, поясняющих сведения о лицах, упомянутых Василием Васильевичем. В.Г. Сукач дополнил прежнюю библиографию Цветкова новыми сведениями. Таким образом, писатель представлен как бы в полный рост.
Не то произошло с изучением жизни и творений Сергей Александровича Рачинского. Он издан урывками, полная библиография его печатных текстов и литературы о нём не представлены. Переводы его научных трудов не рассмотрены, огромный комплекс писем его и к нему не освоен и даже не описан, воспоминания людей, знавших этого замечательного подвижника Русской школы, не собираются, и пробавляемся разве только тем, что сделали современники Рачинского до революции. Но славный нравственный подвиг народного педагога не тускнел и не заслонялся выдвиженцами, его школа с трудовыми навыками учащихся, с прилежанием к земле, честность – как принцип жизни – всё это, пусть и в искажённом виде, ещё сохранялись в селе. В Бельском и Гжатском уездах ещё долго и при новом строе жили люди, сберегающие полученные когда-то из рук великого своего наставника Евангелие или Псалтырь, возвышающие душу, полагая начало всякой добродетели – смирение. «Голову держи книзу, а душу ввысь» - учит народная мудрость, а ведь она была так сродни всему облику Сергея Александровича, внешнему и внутреннему. Книга С.А. Рачинского «Сельская школа» навсегда останется в нашей словесности живым памятником национальной педагогической мысли и практического опыта.
Что же могло сблизить в переписке этих совершенно различных людей? Аристократа Сергея Александровича Рачинского, племянника выдающегося поэта Пушкинской плеяды Е.А. Боратынского, учёного ботаника, человека безукоризненной жизни, - и Василия Розанова - литератора сноровистого, но комплексующего, убеждений весьма шатких с налётом цинизма? Их переписка продолжалась почти целое десятилетие, с 1892 по 1901 год. Впоследствии она была издана в части писем С.А. Рачинского, с незначительными сокращениями и обширными построчными примечаниями самого адресата, В.В. Розанова. Надо сказать, что к этой поре Сергей Александрович проявил себя как самобытный, талантливый учитель сельских детей, как человек высочайшей культуры и духовных дарований. Его научные заслуги в прошлом тоже были общеизвестны. В молодые годы, готовясь к университетской кафедре, он два года перенимал знания у знаменитых немецких ботаников. Так, в Йенском университете он совершенствовался, как ботаник, у профессора Маттиаса Шлейдена. Сразу же по приезде в Россию С.А. Рачинский издал в своём переводе лучшую книгу М.И. Шлейдена «Растение и его жизнь» (Москва, 1862) с превосходными рисунками. Популярное чтение замыкается главой «Эстетика растительного царства», весьма прочувствованной вдохновенным переводчиком. Автор труда в предисловии к русскому переводу заметил: «Профессор Рачинский попросил у меня позволения перевести на русский язык мою книгу «Растение и его жизнь». Я тем с большим удовлетворением поспешил исполнить его желание, что он мне давно близок, и вполне знаком с моими воззрениями, так и с содержанием моей книги и языком, на котором она написана. Поэтому я убеждён, что его перевод будет полною передачею моего труда, моей мысли». Русский Шлейден, в полной передаче оригинала, занял у нас почётное место в ряду классических книг по ботанике. Каждая травинка и зелёный мир в целом таит в себе множество доказательств Божественного замысла в мудром устроении живых творений. Диссертации С.А. Рачинского – магистерская «О движении высших растений» (1859) и докторская «О некоторых химических превращениях растительных тканей» (1866)стяжали учёному-ботанику широкую известность среди профессоров Московского Университета. Но как человеку 60-х годов, ему в тот период были не совсем чужды и позитивистские взгляды. Его перевод главной книги Чарльза Дарвина «О происхождении видов» не отодвинул профессора Рачинского в стан радикалов, он понимал эволюцию не как приспосабливание к выживанию, а как проявление замысла Творца о мире творений, и феномен этот правильнее назвать Божественной эволюцией. Аристократ по рождению и воспитанию Сергей Александрович Рачинский ко всему подходил разумно и благожелательно, с неизменной верой в Бога.
Иной складывалась жизнь у Василия Васильевича Розанова (1856 – 1919). Бедность многодетной вдовы пришлась на Кострому, где её любознательный мальчик самоучкой постигал начатки грамотности и приохотился к чтению. Гимназистом учился в разных городах, куда переезжал его старший брат Николай. В Симбирске увлёкся «передовыми» теориями, читал в основном позитивистов. В 1878 Розанов поступил в Московский Университет на историко-филологический факультет, но к наукам относился «с глубоким отвращением», разве что выделяя историю и археологию, нацеленные на прошлое. Постепенно осознал присутствие Бога. Первое письмо С.А. Рачинскому, по-видимому, написано Розановым в 1892 году, в пору его учительства в Бельской гимназии. Жалуясь на школьную рутину, Василий Васильевич высказал пожелание перейти на другую работу, лучше оплачиваемую и более престижную. Обстоятельства личного порядка у Василия Васильевича складывались не совсем простые. Ещё юношей, студент третьего курса Розанов женился на Аполлинарии Прокофьевне Сусловой, женщине с биографией сложной, к тому же она была на 17 лет старше Розанова. «Брак-фантазия» оказался «беспросветным» и вскоре распался. У писателя появилась новая семья: его подругой стала вдова Бутягина Варвара Дмитриевна, заботливая и любящая. Пошли дети, но Суслова заупрямилась и развод не дала. Таким образом, брак с Бутягиной юридически считался незаконным, а дети незаконнорожденными. Так будет продолжаться свыше четверти века, почти до смерти Розанова. Естественно, вопросы брака и детей в таких случаях Розанова задевали за живое, и всё своё негодование он высказывал и печатно, и в письмах. Разумеется, Сергея Александровича Рачинского, убеждённого и уже пожилого холостяка, ни вопросы пола, ни проблемы неразведённого супружества и судьба незаконнорожденных детей волновать не могли. А Розанов настойчиво вызывал его на такой тонкий разговор, задевая при этом церковные таинства. Этот напор не мог выдержать тишайший праведник, учитель-аскет. «Всё, что лежит в святой деснице – свято» - вот его ответ. В.В. Розанов, публикуя письма С.А. Рачинского к нему, замечает: «Он был философ по всему сомкнутому кругу своей деятельности, вытекавшей из глубокого убеждения, по образу жизни, по вкусам, даже по обычаям и привычкам». Безмолвные расхождения охладили, но до конца не прервали письменные сношения этих двух совершенно разных людей. Розанов посылает в Татево свои публикации в «Русском Вестнике» и «Русском Обозрении», в журналах что называется консервативных, делится суждениями о выступлениях Владимира Соловьёва, острых и полемических по сути.
Последние годы Сергея Александровича были отмечены недомоганиями и одиночеством. В свою школу и в школы, созданные им в Бельском уезде, наведывался редко, но за результатами учеников следил, присутствуя на испытаниях. Отрадны были для него встречи со старым другом, Константином Петровичем Победоносцевым. Прибыв в Петербург, С.А. Рачинский отправлялся на квартиру Обер-прокурора Синода – там и останавливался, и вместе эти два маститых педагога занимались совершенствованием учебной программы для сельской школы. Приезжал К.П. Победоносцев и в Татево, негласно и по-деловому. Заметим, что вся усадьба и хозяйственные постройки здесь содержались в изумительном порядке, как и поля, и роща – за этим тщательно следила одинокая сестра нашего великого учителя, Варвара Александровна Рачинская, властная и просвещённая помещица (ск. 1910). Любимым занятием самого Сергея Александровича было разбирать семейные бумаги. Часть из них он опубликовал в сборнике «Татевский архив» - ценнейшем по составу: в нём впервые были обнародованы неизвестные дотоль автографы Е.А. Боратынского и поэтов его круга. Другим отдохновением учителя была музыка знаменитых композиторов – Моцарта, Баха, Глинки, Чайковского и Листа. С последними двумя Сергей Александрович дружил лично, а с Ференцем Листом, в молодости, даже сочинял – писал тексты.
Кончина С.А. Рачинского горестно отозвалась в России, его оплакивали не только многочисленные ученики (всего их насчитывалось не менее тысячи за долгие годы), сподвижники на ниве просвещения, духовенство, крестьяне окружающих сёл. Тёплые воспоминания учителей и учеников, живописные образы, написанные выдающимся художником Николаем Петровичем Богдановым-Бельским, воспитанником Татевской школы, запечатлели живые черты из жизни этого выдающегося человека. Его «Сельская школа» и «Задачник для устного счёта» переиздавались не раз и хорошо русским людям известны. «Поминайте наставников ваших» - это в равной степени относится и к нам, живущим в теперешнее время.
А что было с В.В. Розановым в XX веке? И рассказывать не надо бы – всё и так известно. Его невиданная продуктивность, как публициста и мыслителя, ведь одних только «подвальных» статей в «Новом Времени» А.С. Суворина насчитывается до полутора тысяч, а при этом журнальные обзоры общественно-значимых событий, многочисленные книги, снабжённые едкими и даже обидными выпадами, откровенные с налётом цинизма бытописания, закованные в отрывистые строчки, а затем уложенные им в короба, письма и трактаты на болезненные темы – во всём стремился успеть писатель Розанов. Он разбогател, страстно собирал дорогую антику – древнейшие монеты, имел всё, что хотел. Не мог только узаконить свой брак с Бутягиной, а детей от этого брака юридически оформить законнорожденными. Его давняя подруга Аполлинария Суслова так и не согласилась на развод, а тут и вовсе всему пришёл конец. Настал большой русский погром – революция. Розанов с семьёй переехал в Москву, затем в Сергиев Посад, поближе к Лавре Преподобного. Но всюду голод и одичание. Пишет Василий Васильевич горестные эссе, из них составится «Апокалипсис нашего времени», книжка обречённости и отчаянных поисков утопических религий. Умер от недоедания, в нищете и без почитания. Но почитание его, как литературного явления, держалось в узком кругу библиофилов. А потом широким потоком писания Розанова хлынули в народ. И приостановились – некому читать, жизнь пошла другая. Зато кто со встречной мыслью прочитает его писания – оценит и обширную эрудицию, и острую наблюдательность, и трепетный стиль. Василий Розанов оригинален во всём.
А.Н. Стрижев, М.А. Бирюкова.
Письма С.А. Рачинского В.В. Розанову (в трёх частях) смотри здесь:
http://www.proza.ru/2016/11/14/70
http://www.proza.ru/2016/11/14/84
http://www.proza.ru/2016/11/14/103