На юбилей к родственнику я решил воспользоваться услугами Аэрофлота. Позвонил брату, мы с ним согласовали время, когда я прилечу в Краснодар, а он на своей машине будет ехать из Новокубанска в город Абинск, где проживал юбиляр, захватит меня в аэропорту, и мы поедем вместе. Когда я прилетел в Краснодар, брат уже ждал. Мы поехали, обменялись последними новостями, которые накопились у него и у меня с последней нашей встречи и, когда приехали в Абинск, все уже собрались: приглашённые родственники, друзья и знакомые юбиляра.
Родственники близкие и далёкие... Родители у меня родились в прошлом веке, в многодетной семье, поэтому у меня много дядек и тёток. А двоюродных братьев и вовсе не счесть, не говоря уже о племянниках. Но XX век был полон разными событиями, в том числе и трагическими: революция, Вторая Мировая война, раскулачивание, сталинские репрессии, восстановление народного хозяйства, целина, великие стройки коммунизма… Все эти события дробили большую семью, члены которой разъезжались по всей стране, которая тогда называлась СССР. Получение образования — ещё один фактор, которые разъединял семью. После института или техникума было распределение: специалист должен был отработать не менее двух лет там, куда направят его после обучения. Два года всё-таки срок приличный для молодого специалиста, поэтому частенько находили свою пару там и оседали.
В студенческие годы даже была такая песня: «Кончив вузы по глухим селеньям, разбредёмся в дальние края. Ты уедешь северным оленем, в дальний Казахстан уеду я». Так они в этих «глухих селеньях» и оседали. Распределяли после института не в центральные города, а в периферийные. О Москве или Ленинграде и мечтать не приходилось, прежде всего потому что прописка там была запрещена. Хоть и работа там была, но в проживании отказывали.
Так мои родственники разбрелись по всему Советскому Союзу. Раньше, в застойные времена, когда уезжали за границу, необходимо было заполнять специальную анкету, в которой среди прочего указывались близкие родственники: родители и родные братья и сёстры. О дальних родственниках тоже был отдельный пункт, о родственниках за границей. И это очень влияло на решение о возможности выезда.
Но после того как распался Советский Союз, у многих, в том числе и у меня появились родственники зарубежом. Поэтому я старался на все такие юбилеи, свадьбы, крестины, даже похороны, приезжать, чтобы знакомиться с родственниками. Моя племянница, Михайлова Татьяна, поэт, композитор, чьи песни исполняют многие звёзды эстрады, занялась составлением генеалогического древа. Получилась у неё летопись нашей семьи с XVII века. Узнал я много интересных вещей о своих предках. Одним из них был Никита, очень сильный человек. Он был крестьянином, причём вольным. И он как-то повздорил с управляющим князя Шереметьева. Не знаю, в чём состояла ссора, но хоть Никита и был спокойным, но иногда не мог соразмерить свою силу, свой кулак. Он ударил этого управляющего так, что тот отдал богу душу. Рассказывали также, что однажды, когда он запрягал лошадь, и та упрямилась, он ударил её так, что лошадка не выдержала…
Среди гостей был мужчина, который выделялся среди остальных. Рост более двух метров, широкий в плечах. Когда здоровались, он представился Никитой. Здоровались за руку, крепкое рукопожатие. Я за свой век немало с кем здоровался за руку, но когда поздоровался с Никитой, то… Не скажу, что его рука в два раза шире моей, но больше намного. Когда здороваешься, то рука должна как бы входить в руку того, с кем ты здороваешься. Это называется крепким рукопожатием, и в этом проявление расположение к человеку. А если тебе человек подаёт руку лодочкой, да ещё и потную, к этому человеку у меня сразу возникает чувство недоверия.
Когда началось застолье, моё место было как раз напротив Никиты. Я обратил внимание, что он совсем не притрагивался к спиртному во время застолья. Ел он очень аккуратно, хотя на каждый тост он поднимал рюмку вместе со всеми, только в рюмке был компот.
Когда все тосты были произнесены, народ насытился и начали выходить из-за стола, чтобы покурить, прогуляться или просто побеседовать наедине, я спросил у Татьяны, кто такой Никита — родственник он нам или приглашённый гость. Она ответила, что это мой двоюродный племянник по отцовской линии. Недавно, года четыре назад, он поселился здесь в Краснодарском крае, что-то у него не заладилось в семье, и он переехал.
Когда все стали выходить из-за стола, я тоже вышел. Народ разделился на группы по два-три человека. Я обратил внимание, что мой брат беседует с Никитой. Мне интересно было познакомиться с ним, узнать, как он здесь прижился… По их жестам я догадался, что разговор у них идёт о рыбалке, поэтому я подошёл и попросил разрешения послушать, о чем они разговаривают.
- Никита приглашает в гости, - пояснил брат, - и гарантирует отменную рыбалку. Я не смогу, мне надо быть дома, а ты бери мою машину и езжай к нему, когда будет удобно.
- Я сегодня должен вернуться обратно, - вступил в разговор Никита.
- Я заметил, что вы за столом к спиртному не прикасались…
- Да, мне нужно будет ехать, у меня хозяйство там.
- Большое?
- Гуси, куры, голуби, собачка есть, кошка есть. Все живые существа, все просят кушать, ухода, ласки, внимания, поэтому я стараюсь надолго не оставлять их одних. Так что я извинюсь перед юбиляром и уеду сегодня. А вы, пожалуйста, когда будет время, приезжайте в любой момент.
Я пообещал, что при первом же случае тоже приеду. У брата не было навигатора в машине, поэтому Никита нарисовал схему проезда.
Он сказал, что живёт на азовском лимане, а в давние времена оттуда доставляли осетров к царскому столу. Конечно, на осетров я не рассчитывал, его ловить запрещено в России, но другой рыбы, по словам Никиты, было много: судак, лещ, жерех... Я потом ещё раз предложил брату, но он повторил свой отказ – что-то у него дома было неотложное. Поэтому через день я решил ехать один.
После завтрака распрощался с юбиляром, с братом и поехал в сторону хутора Западного. Когда повернул на последнем повороте, думая, что я уже выехал напрямую к хутору Западному, то увидел мужчину, который голосовал с поднятой рукой. Я остановился. Может, мне по пути. Спросил куда, он задал встречный вопрос: куда едите?
— Мне в сторону хутора Западного.
— Я как раз туда и еду.
— Возьмёте?
— Садитесь!
Мой попутчик был лет пятидесяти, с загорелым лицом, руки… Чувствовалось – не канцелярский работник. Он первым задал вопрос, к кому я еду – в гости, отдыхать или навестить кого-то.
— Да я не знаю, - ответил я, - скорее всего, к родственникам. Вы с Западного?
— Да, родился там, живу там, даже в какое-то начальство выбился, представляю хуторское начальство. Только что с района, но там машина сломалась, шофёр остался, а я решил на попутных добираться обратно. Так что я всех знаю! К кому вы едите?
— А Никиту Фёдоровича знаете?
— Ну как же не знать! Никиту Фёдоровича все знают.
— Он недавно же у вас? Уже успел прославиться?
— Не подумайте ничего плохого. Это в центральных городах, да и в областных тоже не знают, как зовут соседа по лестничной площадке. А у нас другое дело — у нас деревня, хутор, здесь все друг друга знают. Поэтому как только появляется кто-то новый, сразу о нём узнают! Тем более разве Никиту Фёдоровича можно не заметить? К тому же на такой машине! Приехал он как турист или как отдыхающий, поселился у Кривокорытовых стариков во времянке. Обходительный, вежливый, всегда со всеми здоровается. Если едет, и кто-то стоит на остановке, обязательно остановится, спросит, объявит, куда он едет и спросит, по дороге ли кому-нибудь. Так что его сразу заметили! У магазина иногда остановится, там же всегда ошиваются лодыри, которые не хотят работать, а только у магазина шатаются… Никита иногда с ними стоит беседует, иногда даже деньги им давал, но сам никогда не выпивал. На рынок приходит — всегда, особенно в субботу, в воскресенье, разговаривает с казаками, у которых добротный, хороший товар. Расспрашивает, чем удобряют, как выращивают. Причём расспрашивает со знанием дела про все овощи и фрукты. Приятно с таким человеком поговорить, особенно если он интересуется. К тому же, все знали, что с кем он поговорит — у того обязательно купит. Причём сразу немало купит. С краю нашего хутора там была последняя хата, я почти не помню уже стариков, которые там жили. Они умерли, а из родственников никто и не приехал. А хата стояла несколько лет, потихоньку растащили, кому что требовалось. Кому шифер, кому что, развалилась хата. Никита каким-то образом нашёл родственников, которые могли претендовать на эту землю. Официально купил у них участок, докупил ещё пару участков. А нам что? С нашим бюджетом… Лишние деньги получить за неугодья!
Когда оформил все документы, то через два дня к нему приехал мужчина, и они по этим участкам дня два или три с утра до позднего вечера меряли, рисовали, чертили. У меня рядом товарищ живёт. Я заходил к товарищу, смотрел, что они там ходят, о чём-то спорят. Никита требовал, а тот не очень соглашался, но Никита настаивал. Что-то даже копали. Потом буровая приехала, они забурили там, смотрели, изыскательные работы проводили. Потом Никита исчез где-то на неделю, никто его не видел. А потом вдруг смотрим, что такое! По хутору движется целая колонна: трейлеры, экскаватор едет, бульдозеры, мы такого никогда не видели. Мост, что ли, строить собирается. Всё это остановилось возле участка Никиты Фёдоровича. Вышли рабочие, начали разгружать контейнеры, вышел сам Никита. Я подумал, что в контейнерах какое-нибудь оборудование, но нет — это были домики. Мы привыкли к домику на колёсах, без всяких удобств, а этот… Со всеми удобствами: свет, горячая, холодная вода, туалет, кухня. Раз поставили, два, получился почти двухэтажный дом. Это были домики для рабочих. А там экскаватор камыши раскапывает. Работа закипела. Причём едва только солнце зашло, а у них уже всё крутится. И до поздней ночи они так трудились. Я скажу, приятно было смотреть. Придёшь, любуешься, как слаженно всё работает. Техники нагнали столько. У нас такой не было никогда. Выкопали фундамент, навязали арматуру, приехала бетономешалка, залили бетоном… А тут раз — и ветряк стоит. Зачем он , думаю, три фазы подвели - трансформаторная подстанция! С деньгами, в общем, приехал человек к нам, раз может оплатить столько механизмов и таких рабочих. Строилось всё очень быстро. Строили из гипсовых блоков. Я слышал, что гипсовые блоки равноценны дереву по своим экологическим и функциональным качествам. Цоколь облицевали натуральным камнем. Хозяйственные блоки параллельно делаются, пирс, и всё гладко, слаженно!
Когда все работы с техникой были закончены, всю дорогу по хутору подправили. За это им хуторяне были очень благодарны. В общем, построил он дом себе на славу. Завистников немало было, конечно, особенно Митька, Петро, у магазина которые околачиваются, выпрашивают на бутылку. Те всё ходили да приговаривали, что, мол, кацапы, москали понаезжали, захватывают наши земли. Скоро нас в быдло превратят. Говорят, пойдём сейчас с Митяем, заставим платить нам, казакам.
Все уже привыкли к ним, только посмеивались. А они как-то выпили и пошли! Пошли прямо к Никите. Как потом мне рассказывали, подошли они к его дому, он вышел к ним навстречу.
— Что хотите?
— Ты, москаль, решил поселиться на нашей казацкой земле. Мы тебе разрешим, уж ладно. Но будешь нам платить!
— Кому платить? И сколько?
— Нам платить, казакам. Первым казакам — мне и Митяю.
— И по сколько я вам платить должен?
— Значит, будешь нам каждую субботу по тысяче платить, по бутылке водки и стол! За это мы тебе разрешаем жить на нашей казацкой земле.
Никита улыбнулся.
— Ребята, а может я вас прямо сейчас начну угощать?
— Ну что же, мы согласны, можно и сейчас.
— Приятного аппетита!
Никита взял их за шиворот и как треснет лбами!
— Я хоть москаль, но казацкого рода. И если ещё раз придёте сюда с таким предложением, то в третий раз точно не придёте!
Он взял их за шиворот, перевёл на другую сторону дороги, где стояла шелковица.
— А чтобы вы хорошо запомнили, я вам на посошок, — и ещё раз треснул их лбами, хоть и послабее.
Он пошёл, ему вслед посыпались угрозы, но он не слушал.
Через какое-то время, мне Виктор Петрович рассказывал, а это наш врач, что ему позвонил Никита Фёдорович и сказал, чтобы он взял всё, что нужно, чтобы человека после испуга в себя привезти.
— Что случилось?
— Ты как услышишь звуки какие по хутору, сразу ко мне приходи.
А тут где-то в два часа ночи вдруг сирена завыла, я подскочил, думаю, пожар, что ли?
Выбегаю, у всех свет горит, никто ничего не понимает. Я скорее к Никите Фёдоровичу. У него двор весь освещён, прожекторы, мощные лампы. Смотрю, сетка рабица срезана, видимо, ножницами, на той стороне у Никиты лежит Митяй, а Виктор над ним что-то шаманит. Я подошёл, рядом Никита Фёдорович стоял.
— Что случилось?
— Да вот в гости зашли ребята, а я сказал, что не вовремя. Они испугались: этого сейчас в чувства приведут.
— А второй где?
— А второй в лиман побежал штаны полоскать.
Виктор Петрович привёл в чувство Митяя. Тот успокоился. Что они хотели сделать
— непонятно: навредить, украсть что-то, испортить…. Они разрезали сетку, чтобы проникнуть на территорию, а у Никиты стояли вокруг видеокамеры с инфракрасными датчиками. Хороший у него контроль, конечно.
Нередко к нему люди обращаются, просят взаймы. Он выслушивал, на какие нужды просят, предлагал услуги. Если человек просил деньги на ремонт, Никита спрашивал, какие ему нужны материалы, тот отвечал, и Никита предлагал не деньгами, а сразу материалами. У него были знакомые фирмы. Он предлагал заказать у них по сниженной цене, и по чекам позднее рассчитаться с Никитой. Люди охотно на это соглашались. Особенно его полюбили мальчишки. Когда он ещё снимал времянку у Кривокорытовых, к ним приехал внук. Купил он тогда не то мотороллер, не то японский мопед. И забарахлил он у него. А Никита наладил. Мопед оказался быстрым. Он выходил с мальчишками, и они начинали гонять. Хорошо, что это не город. Ни ГАИ, никого нет, так что никто не мог его обогнать. Все стали расспрашивать, и он ответил, что это Никита Фёдорович ему настроил. И все стали к нему приходить. Никите Фёдоровичу даже время пришлось назначить, чтобы его не отвлекали так часто. После пяти к нему выстраивалась очередь, но он никому не отказывал, всем настраивал. К нему обращались и местные хуторяне отрегулировать машину, он и им помог. Так что нужный человек! Работает в правлении, мы его в депутаты даже хотели выдвинуть, но он отказался. Старый, говорит, для таких дел. Так что родственник ваш у нас прижился. Никто его больше не называет москалём, он ведь настоящий казак…
Где-то на середине хутора он попросил остановить. Я поблагодарил его за то, что он рассказал мне про родственника, а он за то, что я его подвёз. Дом Никиты Фёдоровича было определить легко по ветряку. Когда я стал подъезжать, то сразу обратил внимание, что около дома выложена плитка. Хотел встать на стоянке, но, смотрю, ворота вдруг стали раздвигаться. Не распахиваться, а именно раздвигаться. Я понял, что это для меня. Я подъехал ближе и увидел Никиту, который жестом показывал мне, что вставать мне лучше слева от его джипа. Машину поставил под навес, достал корзину с продуктами, которую мне всучили при отъезде.
— Вот это вот конечно зря вы сюда тащили, — сразу сказал он, — тут всё есть. Какие планы? У меня уха готова. Поедим и на рыбалку?
— Давайте, только мне бы очень хотелось посмотреть ваше хозяйство.
— Хорошо, где желаете расположиться: в доме или в гостевом?
— Давайте посмотрим, а потом я уже решу.
Дом был шикарный. Продуманный. Удобный. Зайдя с улицы в дом, попадаешь в прихожую с большими шкафами для одежды с полочками-подставочками для обуви и тапочек. Далее коридор направо и налево. От него справа две комнаты, а слева холл с диванами и столиком. Тут же кофеварка и чайник. Он показывал, что слева комната для детей. Приличная комната, метров 17-18, там кровать, стол… Что меня удивило, так это то, что в каждой комнате по беговой дорожке. Ванная, туалет, раковина — и в одной, и в другой комнате одинаковые. Я спросил, зачем это в гостиной.
— Это для детей, пускай здесь чай пьют.
Точно также и направо вёл коридорчик, здесь была комната намного больше, она даже была разделена пополам. Одна половина, где кровать, а другая, где телевизор, стол с компьютером, столиком и книгами. И вторая комната. Далее гостиная, напоминающая столовую, здесь и печка была, и газовая плита. Напичкано всё техникой: микроволновки, аэрогрили, комбайны, кофеварки. Всё это разложено, стоит на полочках. Посуды не видно: всё убрано в шкафы.
Я смотрел на всё это и пытался найти хоть какой-нибудь женский след, но нигде не мог его обнаружить. Нет нигде никаких женских вещей, туалетных столиков, гардеробных… Я не стал спрашивать у него о том, что мне успела рассказать Татьяна — о каком-то загадочном разладе в его собственной семье.
Когда мы вышли на газон, он пригласил посмотреть гостевой домик. Гостевой также был сложен из гипсовых блоков. В нём было две комнаты, в каждой по две кровати. Небольшая кухня, туалет, душевая кабина, веранда. Такой же гостевой домик, но только побольше, я увидел с другой стороны.
От гостевых домиков тропинки, выложенные плиткой, шли к пирсу. Пирс посреди канала. Канал был среди камышей. У пирса с левой стороны пришвартован катер, а с правой лодка с двумя моторами. На катере тоже два мотора. Один небольшой, сил пять, а второй побольше — не меньше двадцати пяти.
Мы подошли к пирсу, рядом стояла ёмкость. Никита открыл, там оказался комбикорм. Он взял горсть и кинул в воду. Вода как будто закипела, причём подплывали такие приличные рыбы, что я был очень удивлён.
— Никита, ты ловишь здесь?
— Нет, не ловлю.
— Как?! Удочку брось и тут же вытаскивай.
— Понимаешь, я их в гости сюда пригласил. И что же мне их на сковородку? Нет, я так не могу, поэтому я ловить отъезжаю подальше на чистую воду.
Я продолжал смотреть на воду: такого скопления рыбы я не видел уже давно. Вживую, пожалуй, никогда не видел.
Мы вернулись обратно.
— Я пока живу в гостевом домике.
Он предложил мне принять душ, пока он приготовит обед. Я быстро принял душ, побрился, переоделся в лёгкое и вернулся. На столе уже была уха. Юшка разлита в кружки, а на блюде лежали крупные куски рыбы, которая была не меньше трёх килограмм. Я поинтересовался, что за уха. Он ответил, что из жереха и судака. Никита пояснил, что варит он обычно из поверхностных, потому что при готовке от них не отдаёт тиной, как от карпа или сазана. Он предложил вина. Было жарко, но я согласился.
— Но тогда рыбалка отменяется!
— Как отменяется?!
— Я за руль и в лодку выпивши не сажусь. Такое у меня правило.
— Тогда вино отменяется, на рыбалку -
Не знаю, какая была у нас уха: двойная, тройная, пятерная. Кружка эмалированная литровая очень наваристого бульона и куски рыбы. На столе лежали свежие и солёные огурцы, овощи, зелень.
Он предложил вина. Было жарко, но я согласился.
— Но тогда рыбалка отменяется!
— Как отменяется?!
— Я за руль и в лодку выпивши не сажусь. Такое обязательное у меня правило.
— Тогда вино отменяется, на рыбалку.
Я старался есть побыстрее, чтобы пораньше выйти на воду. Никита ел размерено. Но, тем не менее, мы быстро поели.
Он взял необходимые снасти, воблеры и блёсны. Мы отнесли всё это на лодку. Никита отключил аккумуляторную зарядку, отдал концы, и мы двинулись на электромоторе. Выехали на чистую воду, там он отключил электромотор и завёл бензиновый.
Нашли место, заякорились, я забросил удочку в указанном им направлении. Только поплавок опустился, как сразу всплыл. Я от неожиданности даже чуть резковато подсёк. Попался приличный лещ, около двух килограмм. Затем я поймал ещё одного. Одного леща поймал Никита. Трёх лещей нам было достаточно. Хозяину виднее, поэтому мы решили порыбачить на трейлинг. Никита включил электромотор, мы заправили в спиннинги по воблеру и начали ловить. И вновь мне первому попалась щука на килограмм. Я сказал, что у меня зять не берёт щук меньше трёх килограмм. Мы поймали штук шесть. Пару пришлось отпустить — больше четырёх в коптильню не поместятся.
Когда подъехали к какому-то мостику, у камышей была сделана площадка, на которую он перешёл, и тут же взял весь наш улов, стал разделывать, внутренности, головы он здесь бросал чайкам, которые налетели и стали есть. После Никита присолил рыбу, положил в ведёрко, и мы двинулись к дому. Подъезжая к каналу он опять переключил моторы, и мы въехали на электромоторе. Причалили к пирсу, Никита установил аккумулятор мотора на зарядку, а я подошёл к краю, стал кидать в воду комбикорм и смотреть, как рыба его хватает и уходит на дно. Большей частью, это были карпы — они были менее пугливые. Я стоял, пока меня не окликнул Никита.
— Что задумался?
— Непривычно смотреть на рыбу, особенно в таком количестве. Я такую только в садках видел, пойманную сетями. А тут у тебя она в гости заплыла, как ты говоришь…
Время близилось к закату. Я пошёл в свой домик, а Никита заправил коптильни. Когда я вернулся, на столе уже стояли овощи, зелень, оставшаяся уха. Копчёная рыба была на подходе.
— А сейчас можно и вина. Какое желаешь?
Я попробовал белое — оно было безупречно. Он одобрил мой выбор, налил, и мы приступили к ужину. Через какое-то время послышался сигнал, что копчёная рыба готова, и он принёс её. Я попробовал кусочек щуки и леща. Сделана она была на совесть. Коптил Никита на вишнёвых палочках.
Когда мы закончили с ужином, он заварил кофе, и мы вышли на веранду.
— Никита, а почему ты один живёшь?
— Татьяна не говорила тебе? У меня в семье не очень получилось…
— Да, она сказала, что у вас там что-то разладилось.
— Как сказать, разладилось…
Мы сидели с ним на веранде, держали чашки кофе в руках. Он смотрел в чашку, а я смотрел на лиман… Из камышей, который сплошной стеной подходили к участку Никиты, в канал у пирса выплывали утки, крквы и нырки. Иногда на лунной дорожке появлялись утки с выводком. Лягушки уже перестали петь, только цикады трещали, изредка на хоздворе гуси подавали голос. Я сидел, маленькими глоточками попивал кофе, а Никита смотрел в чашку, держа её в своих мощных руках, в которых она казалась игрушкой. Мне казалось, что если он чуть придавит пальцами, то она рассыплется, как скорлупка. Через какое-то время он начал говорить.
- Я после окончания института был направлен на работу на Волгу в город на завод сельхозмашин. Меня хорошо там встретили, направили в конструкторский отдел, в лабораторию и, как молодому специалисту, хоть это и было странно, через две недели выдали ордер на квартиру… Оказалось, что дома эти завод строил сам. Мне, конечно, было приятно получить ключи от отдельного жилья. Квартира была небольшая, однокомнатная, на первом этаже хрущёвки, Я получил ключи, купил раскладушку, табуретку, газ был, плита была, остальное – потом обживусь. В ближайшую субботу решил отоспаться. А под окном, я заметил ещё накануне, стоял Москвичок 412-ый — такой же как у моего отца, жёлтенький…
…Отец любил машину, берёг её… Это сейчас у людей машина что вещь, а раньше она была чуть ли не как вторая жена, владельцы её обхаживали, лелеяли… Где-то осенью отец, помню, ставил её на прикол в гараже. Гараж хороший был, его он построил сам и использовал ещё и как мастерскую. Там у него и верстак был, и инструменты, и запчасти. Каждый раз по возможности что-то покупал туда.
Перед тем, как поставить машину в гараж, отец её тщательно вымывал и затем начинал с ней возиться. Вынимал двигатель, корпус начинал смотреть, нет ли где трещинки, не слезла ли где краска. Если трещинка на краске, он зачищал до железа, протравливал и грунтовал. А грунтовал свинцовым суриком и лишь после того как дважды покроет свинцовым суриком - закрашивал. Она у него не гнила нигде. Затем разбирал двигатель. Я с десяти лет уже присутствовал при этом. Сначала подай-принеси, а потом, когда уже был постарше, я делал, а он наблюдал, подсказывал. А мне нравилось разбирать полностью двигатель, прокладку менять, настраивать клапаны, кольца, вкладыши - всё это было интересно. Времени, правда, отнимало много, но учился я нормально. А делалось всё не спеша. Всю зиму. В гараже тепло было, светло. К отцу часто заходили друзья, тоже автолюбители. Иногда друг у друга брали какие-то запчасти, вкладыши.
Я где-то в десятом классе, мог самостоятельно собрать и разобрать двигатель, ходовую часть, коробку, мог найти дефект и произвести наладку.
Так вот в ближайшую субботу, когда я принял решение выспаться, этот Москвичок с утра начал тарахтеть. Я, лежа на своей раскладушке, слышу, что у него клапаны стучат, зажигание сбито, думаю, вряд ли он заведётся. Но машина стояла почти под самым окном, и заснуть не получалось. Посмотрел - 9 часов, обижаться уже нельзя, поэтому я поднялся, решил сходить в магазин, купить что-нибудь на завтрак. Когда вышел из парадной, смотрю, стоит мужчина, у москвичка открытый капот, мне стало интересно. Мужчина что-то подёргает там, заглянет под капот, садится, пытается завести – всё равно не заводится. Вылезает и с умным видом снова лезет под капот.
Я не знал, но предполагал, что это наш работник, я ещё никого не знал на заводе. Я проходя сказал, что он не с того начинает, что нужно сперва провести ревизию. Мужчина был уже не молодой, лет ему на вид было под шестьдесят.
- Что вы имеете в виду?
- Как что? У вас сбито зажигание, карбюратор нужно помыть и клапаны настроить. Только в этом случае она заведётся.
- А вы что специалист?
- Нет, но занимался у отца моего. У него такая же машина.
- И вы что можете наладить?
- Могу.
- Ловлю на слове, и когда?
- Да хоть сейчас!
Я пошёл переоделся, вышел, попросил у него инструменты: ёмкость типа противня, чтобы можно было карбюратор разобрать и помыть и тряпки Он ушёл и через какое-то время принёс, что я просил. Я снял карбюратор, снял крышку, посмотрел и сказал, что нужно проверить аккумулятор, подлить воды дистиллированной.
- Люся! – крикнул этот мужчина.
Через какое-то время из подъезда выпорхнула, словно бабочка, красивая, лёгкая… Я стою и глаз не оторвать. Девушка лет 20, наверное, такая миниатюрная, хотя рост приличный, не меньше 170-ти сантиметров.
- Что, папа, ты меня звал?
- Сейчас я тебе задание дам…
Она увидела меня, посмотрела на меня с любопытством, улыбнулась, а я стою и глазею. Не знаю, с первого взгляда хочется с человеком общаться.
- Сбегай в аптеку, купи дистиллированной воды и в автомагазин - и он написал список.
- Хорошо, пап, сейчас только соберусь.
Я продолжал заниматься, а она сбегала и принесла. Конечно, всё было запущено, карбюратор был весь в грязи, двигатель сильно запущен. Я указывал ему на это, он смотрел и молчал.
Вскоре я установил зажигание, настроил клапаны, прерыватель, на генераторе подтянул ремень. Попробовал тормоза. Подкачал бензин, посмотрел уровень в карбюраторе, всё, кажется, пришло в норму.
- Ну что, заводите, - сказал я.
- Думаете, заведётся?
- С первого полуоборота, может, не заведётся, но потом…
Он недоверчиво сел за руль, поставил на нейтралку, поджал ручник, муфту отжал и раз –завёлся с полоборота. Какое у него было удивлённое лицо! Он удивлённо на меня посмотрел, а я стал прислушиваться. Конечно, распредвал уже подносившийся, надо будет менять, но когда я настраивал, я его об этом предупредил.
Машина заработала, хозяин остался доволен. Он назвал себя Виктором Андреевичем. Я назвал себя. Когда мы закончили, он меня поблагодарил и сказал:
- Чего я вам должен?
- Ничего, никогда у соседей ничего не беру, я рад был сам повозиться, давненько не занимался.
Я ушёл к себе, отмыл руки и пошёл туда, куда собирался идти. За это время я изрядно проголодался, желудок подвело, мне казалось, что он уже к позвоночнику присох. Вернулся обратно, расположился на табуретке и только собрался поглощать всё купленное как раздался звонок в дверь. Я подошёл открыл. Перед дверью стояла эта бабочка. Улыбается и говорит:
- Никита Фёдорович, мне велено передать вам приглашение в семь часов прийти к нам на ужин. У нас квартира двадцать пять.
Понимаешь, вот оно! Как тебе сказать, я уже взрослый мужчина, а первый раз такое, чтобы так хотелось…
Я пообещал прийти, и она упорхала. Посмотрел на часы - время ещё было. Я, наконец, поел, и пока ел решил сходить за цветами. В семь часов я стоял под дверьми квартиры номер двадцать пять. Я не знал, кому дарить цвете – девушке или жене Виктора Андреевича. Открыла девушка. Я протянул ей букет. Она обрадовалась им, прижала их к себе и пригласила зайти.
- Папа, - крикнула она, - Никита Фёдорович пришёл.
Он вышел, поздоровался со мной, как будто мы уже давно знали друг друга, хотя провели вместе всего несколько часов.
- Проходи, проходи.
Стол уже был накрыт, меня познакомили с женой. Красивая, симпатичная, чем-то напоминала свою дочь, от которой я по-прежнему не мог оторвать глаз…
Сели, предложили коньяк, водку, вино… Я от крепкого отказался и выбрал вино. Они стали меня расспрашивать, кто я, откуда, как попал сюда. Я рассказал, что меня распределил институт, рассказал о семье, выслушал их историю, расспрашивал про их дочь…
Что говорить, начали мы встречаться. Она училась в институте. Я часто приглашал её в кино, в театр, иногда мы просто гуляли на Волге.
В конструкторском отделе со мной работал Геннадий, мой ровесник. Я как-то с ним подружился, у него тоже был автомобиль, который достался ему от отца, но не москвич, а жигулёнок. Мы как-то разговорились и он пожаловался, что у него что-то там барахлит.
- Так давай посмотрю!
- А ты умеешь?
- Да я у отца занимался, знаю.
У него тоже был гараж среди кооперативных гаражей, не очень большой, но оборудован более-менее. Мы с ним также разобрали движок, ходовую часть. Рядом другие мужики занимались своими машинами, подходили, интересовались. Один подошёл, посмотрел на то, чем я занимаюсь и спросил, не могу ли я посмотреть таким же образом и его движок. Мне как-то неловко стало, а Геннадий его знал.
- Заплатишь – переберём!
- Да заплачу конечно!
Я сделал всё на высшем уровне, он остался доволен и хорошо нам заплатил. Стали нас просить всё чаще, так что по вечерам я стал подрабатывать.
- Слушай, Никита, давай ТО организуем? Чтобы всё законно было. А то припишут нам с тобой нетрудовые доходы, мы же днём на заводе работаем. Что там за эти 120 рублей на заводе, когда мы в один вечер может 120 заработать.
В принципе, я не возражал – очень лихо у нас получалось по вечерам зарабатывать. Он нашёл помещение, здесь же, рядом с гаражами. Запчасти проблемой не было – у всех автолюбителей их было хоть отбавляй. Потому что тогда, как и мой отец раньше, люди покупали не то что нужно, а то что попадается. Деньги мы с ним особо не тратили. Так по мелочёвке брали на свои личные нужды, а остальное договорились копить, чтобы открыть нормальный центр, где был бы подъёмник. Мечта быстро стала реальностью. Вокруг всё начало разваливаться, продаваться, и мы воспользовались тем безобразием, которое творилось тогда. Мы купили центр, в котором было сразу три подъёмника. Вскоре что Геннадий, что я ушли с завода. Там к тому времени стали задерживать зарплату, и сотрудники перестали держаться за эти места. Постепенно мы набрали толковых ребят, мы открывали новые центры… Хоть работал я много, но про бабочку свою не забывал. Виделся с ней регулярно. А потом я сделал ей предложение…
Мы поженились, родилась дочь, через три года вторая. Жизнь, как говорится, удалась. Я начал вкалывать. Скажу тебе, что много я на работе времени проводил. Иногда она обижалась, говорила, что мало детям я внимания уделяю, но я не жалел денег. Она ездила за границу с детьми, пока я работал и зарабатывал. Несколько раз и я с ними выезжал на море, на Канары. И вроде бы всё нас было хорошо, не ругались мы с ней вообще практически. Скажет только иногда, что забыл я её совсем, а только всё со своими железяками. Хотя это было правдой. Звали они меня несколько раз с ними куда-нибудь съездить, а у меня куча заказов, не могу я с ними.
- Бросаешь нас, трёх женщин одних.
- Так ты же с подругой едешь, а она с семьёй, с мужем…
- Да, она с мужем, а ты вечно в железках торчишь.
Старшая Ольга закончила школу, сказала, что хочет ехать учиться в Москву, в педагогический институт. Раз хочет, пусть едет. Я съездил с ней, подали документы вместе, и она поступила.
Семестр прошёл, дочь приехала на каникулы, и как-то она выглядела не очень. Я спросил у жены, а она мне:
- Беременная она.
- Как? Ей же ещё 18!
- Любовь, что поделаешь.
- Кто он?
- Преподаватель. За тридцатник ему...
- Так ей же 18…
- Вот так… Любовь.
- Ну и что?
- Не хочет он жениться...
- Как?
- Говорит, её это дело...
Я хотел с дочерью поговорить, но разговора не получилось - расплакалась. Пришлось решать всё самому. Я узнал его фамилию, имя, бросил всё, сказал Генке, что как хочет, так пусть и крутится, и поехал в Москву. Нашёл я этого гадёныша. Стал с ним говорить, а он мне «что припёрся, у меня их тут десяток, я только повернусь, они со всех сторон виснут на мне!»
Ты знаешь, так меня это обидело! Мой ребёнок, моя кровинка, и тут… Я как взял его левой рукой за шиворот!
- Я тебя сейчас размажу по стенке…
Смотрю, у него нижняя челюсть затряслась, а я правой рукой взял за одно место и продолжаю:
- Сейчас выдерну это отсюда, и никакая из десятка на тебя больше не глянет! Смотри мне! Если обидишь мою девочку, то это в правой руке у меня так и останется, - и швырнул его на диван.
Смотрю, трусит он, боится меня. Я ушёл. В гостинице сижу, думаю, что же делать. Занятия уже начались, семестр вовсю шёл. Вдруг прибегает дочь, радуется, прямо светится вся.
- Ты знаешь, пап, он мне сделал предложение, мы поженимся! Только знаешь, папа, будет у нас молодёжная студенческая свадьба, Максим предлагает без родителей...
Ещё бы! Боится, что я на свадьбе…Ну ладно! Молодёжная так молодёжная.
- Познакомишь хоть с ним?
- Ну потом, после свадьбы!
Я уехал, свадьба состоялась, вскоре я стал дедом, родился у меня внук. Я купил им двухкомнатную квартиру, жена приняла решение остаться вместе с ними, всё-таки ребёнок родился, а она ещё учится.
Я остался с младшей дочерью, тестем и тёщей. Нанял фирму, начали мы с Геннадием строить коттеджи. Иногда я приезжал в гости в Москву. Зять в такие моменты куда-то уходил, и жена с дочерью особо не были мне рады. Я, видите ли, пугаю её мужа, и он меня сторонится.
Время шло, вторая дочь подрастала и тоже собралась в Москву. Что поделать, уехала и младшая. Я и ей купил там квартиру. В общем, получилось так, что я здесь, а они там. Всё вроде нормально, но, получается так, что время идёт, годы идут, жена там, дочери там со своими семьями, а я здесь.
Я за это время достроил коттедж, но они не спешили ко мне в гости. Завёл себе было женщину, но как-то не то. Это же моя Люська, она родная, своя, хоть и далеко. Не мог я к другим привыкнуть, поэтому летал всё в Москву, хотел как-то тоже наладить вновь семейные отношения, одна там занята, у второй внук. То сопли, то ветрянка. Вторая дочь тоже вышла замуж, ждала ребёнка. А на меня никто не обращает внимание. Поторчу, посижу один, к старшей придёшь, а она как будто бы и рада, но чувствуешь себя там лишним.
Зато на работе у нас с Генкой шло всё как по маслу. Мы успешно пробовали развивать другой бизнес, купили кафе, ресторанчик, занялись недвижимостью. Денег хватало и для себя, и для жены с детьми. А потом несчастье с Генкой приключилось. Звонит мне как-то утром жена его Варвара, в трубке плач, не понимаю вообще, что она говорит. Я скорее в машину, в коттедж, там уже милиция, скорая помощь… Оказалось, что забарахлил насос, и он полез разбирать его под напряжением. В общем... Не стало моего компаньона. Я и вовсе остался один.
Пробовал искать кого-то в помощь. Взял молодого парня, вроде умный, но что-то не то. Я уже давно понял, что когда человеку в руки попадают чужие деньги, он не стремится их преумножать, а хочет только завладеть ими. Пришлось его заменить на другого. А тут и у самого и нервы сдают – я один тут, как ломовая лошадь с утра до вечера кручусь, в центре ночую…
В общем, Генкиной жене я передал ровно пятьдесят процентов имущества. Искренне посоветовал ей не продавать, а сдавать площадь в аренду. Даже ребят ей подсказал, которые готовы были взять в аренду большие площади… Часть своей доли я тоже продал, а часть сдал в аренду — и переехал в Москву.
Чтобы там никому не мешать, я купил двухкомнатную квартиру, ну и сижу там. Позвоню жене, спрашиваю, когда приедет, но всё ей не до меня. То у внуков что-то, то у самой дела. Сам приеду – так как будто мешаюсь им там под ногами. У младших своих забот полно. Психанул на жену, говорю, чтобы сегодня же была у меня дома. Заказал ужин в ресторане, в квартире новой тоже всё обустроил. Приехала. Поужинали.
- Знаешь, Никита, - сказала она мне после ужина, - я уже забыла тебя. Я тебе хочу сказать, я тебя стесняюсь.
- Люська, ты чего, у нас дети, внуки.
- Да, я стесняюсь тебя. Я привыкла, что у меня дети, внуки, а ты – чужой мне стал.
- Люська, как чужой? У нас же вон!
- Извини, Никита, но чужой ты мне, чужой… Можно я уеду?
Представляешь, чужой! Она меня стесняется. Скажу тебе, что до сего времени я ни разу не напивался. Бывало, с друзьями на праздники, а тут напился, всё никак не мог понять, что происходит… Прожили жизнь целую вместе, дети, внуки уже скоро вырастут, и тут чужой стал!
Один день проходит, второй, на третий голова уже трещит. Посмотрел на себя в зеркало, думаю, что же ты Никита, ещё не старый человек. Погрузил в свой джип вещи, которые мне были нужны, заехал к жене, отдал ей ключи от квартиры, поцеловал и сказал: «Люсенька, любимая моя женщина, единственная, прости меня, что я устроил жизнь так, что стал я тебе чужой». Она смотрела на меня в ужасе.
- Ты куда?
- Поеду.
Сел и уехал сюда. Видишь, построил себе тут хозяйство, надеюсь, что приедут они хоть когда-нибудь. Пишу сообщения, по скайпу иногда показываю фотографии, что всё у меня здесь есть. Обещают приехать, но пока ещё ни разу не были. Вот ты первый из родственников, между прочим, кто приехал сюда ко мне. Такие вот дела. Такое у меня в семье получилось. Чужим я стал для своей семьи. Тяжело с этим жить, казалось, столько времени прожили… Не даю себе расслабиться здесь. Навожу порядок, поддерживаю хозяйство и надеюсь, что приедут они всё-таки. Может быть, в этом году, а может быть, в следующем…
…Мы с ним сидели, я слушал его и представлял себе его большую семью, которая во многом обязана комфортом этому человеку, который годами трудился только ради них. И которому среди них не нашлось места…