Глава X
Сентябрь уже вовсю властвовал над летом, хотя было еще очень тепло и солнечно.
Последние несколько недель, Родион Аркадьевич пребывал в бесконечных переговорах и согласованиях, завершая невероятный архитектурный проект. После разговора с Кириллом, который открыл ему глаза, на то, что город лишили духовного сердца, Родион Аркадьевич загорелся идеей вернуть людям главный храм. Он сидел в уютном парке научного кампуса и ждал на встречу Кирилл Сергеевича, которого всеми правдами и неправдами удалось вытащить из дома на прогулку. Прошло уже три недели как он вернулся из клиники и Кирилл Сергеевич сам понимал, что пора уже выйти из своего удивительного заточения, но ему совершенно не хотелось нарушать то состояние духа, которое внезапно на него снизошло.
Он окунулся в неведомую для него доселе жизнь… Другую жизнь, где мысли и действия подчинены совершенно иной сфере, нежели обычная житейская суета.
Днем он читал папку Родиона, размышляя на богословско-философские темы, а вечером, в кабинете, проводил несколько часов в чтении псалтири и молитве.
Молился он как мог, своими словами, но постепенно они крепли и обретали некое твердое основание. Он чувствовал, что с каждым днем его сознание и душу наполняет устойчивая сущность, несущая с собой покой, умиротворение и осознанность. А прошлой ночью ему приснился удивительный сон и ему захотелось, поделиться с другом своим открытием, поэтому он согласился покинуть свою клеть.
Парк кампуса встретил его шикарными красками осени. Кустарники вспыхнули огнем рубина, на фоне желто-зеленых деревьев, украшая полог парка дорогой россыпью. Было тихо, рабочее время и только он будучи теперь пенсионером, мог позволить себе, гулять здесь в любое время. В конце аллеи он увидел сидящего на лавке Родиона, который вскочил и поспешил к нему на встречу.
- Ну наконец-то наш затворник выбрался на божий свет! – воскликнул Родион Аркадьевич поравнявшись с другом.
- А ты почему не на службе, кстати? – спросил Кирилл Сергеевич протягивая другу ладонь.
- А я Кира теперь пенсионер, как и ты!
- Ты что, на солнышке перегрелся?!
- Ну не совсем пенсионер…Я остался председателем НК, а что касается трансплантологии, то все кончено!
- Что в кругах, все в изумлении?
- Не то слово! Что там было, если бы ты видел! Но ты же знаешь меня…
Родион Аркадьевич немного помолчал и сделал знак ладонью у горла – Вот здесь уже, не хочу больше!
- Чем же ты теперь займешься, я же знаю твою неугомонность?
- А вот это я и хотел тебе рассказать – ответил Родион Аркадьевич, - Давай пройдемся, а то мне не сидится, погода чудесная.
Они пошли по аллее ведущей к декоративному пруду.
- Кира, - начал Родион Аркадьевич, - я хочу сказать тебе огромное спасибо, за то, что ты так кардинально изменил мою жизнь.
- Неужели я?
- Да, да, не удивляйся. С тех пор как началась эта история, я с удивлением наблюдал как твоя судьба и решимость, стали вскрывать мои замурованные, душевные склепы. Они за всю жизнь очерствели, я был уверен, что все так и должно быть в мире. Но Эдик…
Его судьба, последние события произошедшие с вами, словно стронули внутри тяжелый, огромный камень, придавивший душу. Я вдруг почувствовал что становлюсь другим, живым, как в молодости, чувства переполняют меня от желания жить, но я не знал как.
Размышляя о том, как я прожил свою жизнь, я не нашел, ничего, чтобы меня окрыляло и радовало, наоборот, все то, что я делал, явилось теперь в другом свете, будто лодка сознания перевернулась вверх дном и я увидел грязное, заросшее днище своей души.
Все мои достижения и достоинства, превратились в гниль и тлен и стали смердеть вот здесь – и Родион Аркадьевич указал ладонью на грудь. А ты мне снова дал шанс, хоть самую малость загладить свою вину, когда заговорил про храм.
Кирилл Сергеевич внимательно слушал, не перебивая.
- Кира, я решил восстановить в городе главный храм.
- Не больше, не меньше? И ты уже нашел, кто этим займется?
- Займусь этим лично я.
- Ты организацию имеешь ввиду, а деньги?
- Деньги тоже мои.
Кирилл Сергеевич остановился.
-Ты представляешь сколько это может стоить…Это же огромные деньги!
- Конечно, представляю! Пока ты пребывал в затворе, я все посчитал и организовал.
А насчет денег…Деньги пустое теперь, поверь мне. Я перевел уже свой капитал на счет подрядчика и городской архитектуры, правда этого оказалось недостаточно, так что пришлось проститься со своей квартирой и машинами.
- Как?! – удивленно воскликнул Кирилл Сергеевич, - Ты продал свою квартиру, но где же ты теперь живешь?
- Ты забыл, что мне положено служебное жилье в кампусе, вот мой друг, как в старые, времена, когда мы еще были бедны и молоды, я вновь оказался в этих стенах. Но я не жалею. С легким сердцем я расстался со своим богатством…- Родион Аркадьевич смутился, - Если конечно можно было бы сказать про мое искусственное сердце такие слова.
Они подошли к красивому прудику с поросшими ивами вдоль берега.
- Давай присядем, - сказал потрясенный новостью Кирилл Сергеевич.
- Скажи, а как ты планируешь восстановить храм, разве есть чертежи?
- Да, Кира, в архитектурном архиве нашелся полный комплект чертежей главного собора на Воскресенском холме…Удивительное совпадение – добавил Родион Аркадьевич.
- Это грандиозная новость Родя! Я горд за тебя и очень рад… Даже не знаю, смог бы я совершить такой поступок?
- Главное не в этом – ответил Родион, - Я чувствую, что Бог меня простил… Камень упал с плеч и душа словно крылья обрела. Хотел бы от радости пуститься в присядку, да подумают, что Архангельский с ума сошел!
- Так все уже давно решили, что ты с ума сошел, когда узнали, куда ты свое состояние потратил!
- Лучше пусть я буду таким сумасшедшим как сейчас, – засмеялся от души Родион Аркадьевич, - Чем как раньше – умалишенным!
- Интересная игра слов!
- Кира, я приглашаю тебя, на торжественную закладку камня, нового храма.
- Когда?
- Двадцать первого числа, ровно в двенадцать, на Воскресенском холме.
- Обязательно буду…А Лена придет? Как там она?
Родион Аркадьевич мягко похлопал друга по плечу:
- Не волнуйся, все хорошо…Очень хорошо, поверь мне, я не спускал с нее глаз, навещал каждый день и могу сказать тебе как врач, что она в полном психологическом порядке и думаю вам пришла пора встретиться.
- Ты думаешь?
- Поверь мне, если бы ты меня тогда не послушался, то неизвестно чем бы все могло закончиться, ибо психика человека весьма хрупкая субстанция, а чувство вины способно даже лишить его жизни. Теперь же не стоит слишком затягивать встречу, чтобы не произошло охлаждения чувств.
- Ты считаешь, что с нашими новыми Synheart, мы способны на чувства?
- Не знаю веришь ли ты в чудеса, но я теперь готов поверить во что угодно. Не тяни Кира, Лена тебя будет ждать, а если ты боишься взглянуть ей в глаза, просто доверься Богу. Ведь ты теперь лучше меня знаешь, что случайностей не бывает, а чему бывать, того не миновать.
- Кстати, хорошо, что напомнил, я как раз хотел с тобой об этом поговорить.
Родион Аркадьевич достал пачку сигарет и протянул Кириллу.
- А я больше не курю, бросил.
- Ты же старый курильщик?!
- Больше не хочу…
Родион Аркадьевич посмотрел на пачку и смял ее в ладони.
- Тогда я тоже бросил – сказал он и швырнул ее в урну стоящую у лавки. Я слушаю тебя, о чем ты хотел поговорить?
Кирилл Сергеевич немного помолчал, подбирая слова.
- Когда произошла с Леной и со мной эта внезапная трагедия, я долго терзался болезненными переживаниями из-за глупости случившегося…Из-за некой подлости случая. Неужели, думал я, все в жизни человека так хрупко и непредсказуемо, что разрушить ее может такое глупое стечение обстоятельств?
Я говорил любимой женщине, что мы победили, а следом, такой нелепый удар. Потому я и не знал, смогу ли взглянуть ей в глаза, поскольку обманул ее надежды.
Но случилось то, что я не предполагал. В запертом, отчаявшемся склепе моей души, вдруг кто-то стал открывать одну дверь за другой, выпуская мысли из плена суеверных заблуждений. Я читал твои богословские записи, что ты мне принес, по вечерам читал псалтирь и спустя какое-то время стал понимать, что до этого не был хозяином своих мыслей, они принадлежали Корпорации. А ведь это сила неимоверная, огромная власть над примитивным бытием.
Подумай только Родя, какова сила мысли, если лучшие годы своей жизни мы проживаем в мечтах?
Мы постоянно пребываем там, в будущем, но не здесь, не в настоящем, поэтому когда происходят с нами подобные трагедии, души наши и умы, жестко возвращают в реальное бытие. От внезапной скорби трепещут мечтательные души, потому что в одночасье рушатся иллюзии благополучия, стабильности и защищенности. Но в какой-то момент я понял очень важную вещь – Там где есть случайность, там нет Бога! И наоборот, там, где есть Бог, а он везде, там нет и не может быть случайности. То есть, ничего не происходит с людьми просто так, на все есть причина.
Отворился замок непонимания – Если ты веришь в Бога, ты защищен от любых случайностей, поскольку все, что с тобой происходит, происходит по его воле. Я вдруг совершенно ясно осознал, что то, что с нами произошло, вовсе не злой рок и не глупая случайность, то промысел Божий и тому есть свой смысл, которого я пока еще не знал.
Единственное, что я не мог понять, как дальше я могу любить с искусственным сердцем в груди? Могу ли женщине говорить слова любви, не чувствуя сердечной радости? Если это попустил Бог, неужели он лишил нас самого ценного, того, что и я и она хранили всю жизнь, она под страхом разоблачения, а я под гнетом Корпорации?
То, что я так берег, я потерял и от этого мысли впадали в ступор. Не находя ответа, я в какой-то момент стал в молитвах спрашивать у Бога – Почему?
И спустя какое-то время случилось чудо…
Родион Аркадьевич посмотрел на друга поверх очков.
- Мне приснился сон, в котором я встретил чудесную, светлую женщину. Она заговорила со мной, добрым, нежным голосом и спросила, отчего я печален? Я же ответил ей, что мучаюсь и скорблю о потерянном сердце.
- Не скорби – сказала она, - Твое сердце, это жертва, принесенная для твоего же прозрения.
В этой потере, сакральный смысл обновления… Умереть для старого мира, чтобы родиться для новой жизни, в новом духе. Бог воздаст сторицей, - говорила она, - тому, кто способен отречься от самого дорогого и пойти за ним. Слышал ли ты слова – «Кто сбережет душу свою, тот ее потеряет, а кто погубит душу свою ради меня, тот ее сбережет»? В этом истина потерь, запомни – Потерять, чтобы обрести!
- Но могу ли я любить теперь, с искусственным сердцем в груди?! Как жить дальше?! – воскликнул я.
- Верь, что Господь способен из камней возродить твое сердце – ответила она и исчезла.
Проснувшись Родя, я будто прозрел… Потеря наша, это дверь в новую жизнь, ибо пребывая в старом духе, не смогли бы принять в себя истину!
- В словах великая сила сокрыта – ответил Родион Аркадьевич. Ты рассказал эту историю, а для меня она как откровение вдруг стала. Теперь я верю, все не напрасно!
Двадцать первое сентября выдался тихим и солнечным, впрочем, как и весь месяц.
В Каштановом переулке созрели каштаны и кадушки стали наполняться блестящими, коричневыми орехами.
На Воскресенском холме царило оживление. Много лет уже не видел холм такого стечения народа. Там, где когда то стоял храм, большие строительные машины заканчивали первичную подготовку по расчистке старого и возведению нового фундамента будущего храма. Уже с самого утра, Родион Аркадьевич был на стройплощадке, не в силах усидеть дома. Десяток раз проверив место закладки камня и согласовав организационные вопросы, он возбуждал в остальных, неподдельный интерес своей активностью. Постепенно вокруг площадки стали собираться люди, живо обсуждающие перемены в городе и управлении, говорили о новом строительстве и возможном изменении законодательства.
- Я слышала, собираются отменить детские инкубаторы – говорила одна пожилая дама.
- Как же с детьми теперь будет? – спросила женщина помоложе.
- Разрешат оставлять в семьях.
- Ерунда, – встрял мужчина лет сорока пяти, в рабочем комбинезоне, - Все потеряно бесповоротно.
- Что потеряно?
- Способность воспитывать детей.
- Ничего, научатся – улыбалась добродушно дама, глядя на молодую беспечную девушку, освобожденную от этих забот.
- А я слышала, - продолжила беседу женщина в шляпке, - Что отменят обязательную пересадку сердец, вот где новость, так новость!
- Ерунда, - снова встрял мужчина.
- Да, что вы заладили, ерунда, ерунда?! Мне сказал об этом один знакомый сотрудник клиники трансплантологии. Так и сказал – «Наш руководитель, профессор Архангельский, на научном совете, вынес на обсуждение этот вопрос».
- А я вам говорю, ерунда! Если вернуть людям сердца, снова преступность поднимет голову, а этого никто не хочет. Как контролировать людей, я вас спрашиваю?
- А вот тю-тю Вам! Когда на совете некоторые ученые задали Архангельскому подобный вопрос, он всех удивил. Оказалось, что выросшие в мирной среде поколения людей, лишенные преступности и насилия, уже не вернутся к старой жизни, поэтому следующие поколения детей, будут воспитывать в среде, где нет насилия. А уж далее, все будет зависеть только от нас, как мы их воспитаем.
- Скажите, - обратилась пожилая дама к мужчине, - Если бы не обязательный закон, вы бы добровольно пересадили себе сердце?
Мужчина почесал затылок, уставившись глазами в пеструю опавшую листву. Он никогда не задавался подобными вопросами, жил как все законопослушные граждане. Даже там, где можно было сохранить малую толику себя самого, обычно побеждал прогресс, со своей бессменной и навязчивой рекламой.
Он взглянул на даму и молча пожал плечами, не находя ответа.
То здесь, то там, люди собирались небольшими группками и обсуждали эти вопросы, споря и соглашаясь и снова споря, но одно было важно, они стали задавать себе такие важные вопросы, ответы на которые им хитро подложила Корпорация. Теперь же нужно было жить по новому и никто кроме них самих не возродит потерянную свободу, если не ответить на вопрос, зачем она человеку?
Родион Аркадьевич с радостью наблюдал за людьми, глядя, как в них просыпается сознание, которое столько лет пребывало в теле-гипнотическом забвении.
Под руководством научного совета, городские организации, на время утратившие контроль из-за безвластия, снова возвращались к работе. В атмосфере города чувствовались настоящие перемены и несмотря на то, что наступила осень, настроение было весеннее, город пробуждался к новой жизни.
Помимо торжественного события, к которому готовился Родион Аркадьевич, сегодня ему еще предстояла одна очень важная миссия. Сегодня он пригласил своих друзей, Кирилла и Лену на торжественную закладку камня, а затем, планировал устроить праздничный обед по случаю воссоединения. Он даже не знал, от чего больше волновался и ловил себя на мысли, что поведение его, не соответствует запрограммированному ритму Synheart.
Он испытывал явные признаки повышенного давления, но сейчас было не до этого.
До начала, оставалось меньше часа.
Проснувшись еще на заре, Кирилл Сергеевич глядя на то, какой чудесный занимался день, решил несколько изменить свои планы и выйти из дома загодя, чтобы совершить свою привычную прогулку, прежде чем явиться к назначенному сроку, на Воскресенский холм.
Уже месяц прошел с того момента, как он затворился своей квартире, практически не выходя на свежий воздух и ему хотелось насладиться утренней прогулкой, до встречи с Родионом.
Все это время Родион Аркадьевич был связующим звеном, между ним и Еленой Викторовной, сглаживая их волнения и переживания, находя удивительные слова поддержки и надежды. Ему казалось, что слушая друга, он чувствует связь со своей женщиной и знает, что она не потеряна. Он был бесконечно ему благодарен за чуткость и участие и за то, что не позволил отчаянию разрушить их отношения.
Отчаяние… Страшное чудовище, пожирающее все на своем пути, чувства, отношения и сами жизни. Каким хрупким оказывается все, что создал человек, если оно попадает под тяжелую пяту отчаяния. Кирилл Сергеевич не знал теперь уже, смог бы он совладать с собой, но на помощь пришел друг и принес с собой лекарство – время.
Время – чудесное снадобье для души и сознания, способное врачевать потери, но также способное уберечь от необдуманных поступков. Именно это и произошло. Кирилл Сергеевич доверился другу и времени и замер в самом себе, сковав свою волю временем, не дав отчаянию, совершить непоправимое.
Время и размышления наполнили его новым чувством. Он понял, что эта женщина нужна ему не взирая ни на что, вопреки всему. Чувство это было уверенным, спокойным и таким основательным, будто тяжелый балласт корабля, уравновесил его душу и мысли.
Окончательно исчезли тревоги и он был уверен, что она тоже его ждет и что час этой встречи очень близок.
Кирилл Сергеевич надел свой легкий осенний плащ, любимую шляпу и уже собравшись выйти из квартиры, вспомнил, что у него нет больше с собой его привычной трости.
- Эка привычка! – подумал он и пройдя, не разуваясь в кабинет, достал из ящика многопредметный складной нож.
Выйдя на улицу, он остановился. Щурясь от яркого солнца, он огляделся по сторонам и направился привычным маршрутом в Каштановый переулок.
В городе витал незримо новый дух, Кирилл Сергеевич жадно смотрел по сторонам, глядя на людей и выражения их лиц, размышляя об удивительных метаморфозах, которые совершает время с людьми. Жаль только, что пожалуй за всю историю человечества они так и не научились ценить его и понимать.
Время может быть бичом для алчных, нетерпеливых и злых, гонит их вперед, стегая словно кнутом, давя под ногами, таких же как они, распаляя в душах жажду быстрой наживы и успеха.
Оно же словно дыхание вечности, превращается в спокойную реку для мудрого человека, останавливая этот безумный бег. Время удивительно мудро и одновременно безжалостно, оно синоним правды и истины, говорящее человеку прямо в глаза – Тебе ни на что не хватает времени? Так знай, что лишен ты покоя, за твое безумие стремлений и похотей! Ты подобен скакуну под седлом хозяина, а хозяин твой – твоя ненасытность, она не дает тебе покоя. Не проси меня остановить мой бег, я бегу вместе с тобой, до тех пор, покуда ты будешь бежать. Хочешь остановиться - сбрось своего наездника и мир вокруг изменится. Так говорит время с тревожным, пребывающим в бесконечной суете человеком, но он не слышит его.
И каким разительным образом изменяется оно, когда человек сбрасывает с себя ярмо безумных желаний.
У времени есть замечательная черта, оно всегда преданно выбору человека, его мыслям и образу жизни. Когда мирское затмевает в человеке божественное, оно становится жестоким истязателем, пытаясь вразумить его. Жестокость в мире – это неосознанный протест души за отречение от Бога.
Время – живая субстанция, по сути, отражение самой жизни, поэтому избитая фраза – «Пойду, убью время», звучит трагически и зловеще, не двусмысленно говоря, что убивая время своей жизни в бесконечных развлечениях, люди убивают самих себя.
Прекращение телевещания и Интернета вместе с обрушением башни, обнажило сознание людей, предоставив их самим себе. Прохожие и знакомые люди собирались во дворах и на перекрестках улиц, выброшенные из иллюзорного мира в реальный, как птицы разучившиеся летать, ослабшими крыльями своего разума пытались подняться над этой пустотой. Как больной после долгой болезни вновь встает на ослабшие ноги, так люди в этом городе возвращались к осознанной жизни. Город оживал и Кирилл Сергеевич радовался, глядя на них.
Так за размышлениями, он не заметил, как дошел до Каштанового переулка.
В отсутствии привычной трости, ему пришло в голову сделать ее самому, из простой, высохшей каштановой ветки, именно для этого он взял с собой ножик. В переулке было достаточно людно, кто-то сидел на лавках в тени деревьев, которые еще не успели сбросить свои резные листья, кто-то неспешно прогуливался.
Кирилл Сергеевич бродил под деревьями, выискивая глазами подходящую ветку, из которой можно было бы сделать трость.
- Кира! – услышал он вдруг за спиной, до боли знакомый голос. Он резко обернулся.
На другой стороне переулка, стояла Елена Викторовна. Она была в светлом плаще, с непокрытой головой, непривычное, аккуратное каре и блеск взволнованных, голубых глаз.
- Леночка! – чуть слышно промолвил Кирилл Сергеевич, чувствуя как горло, сковало от волнения. Он хотел кинуться к ней, но ноги, словно ватные еле двигались вперед.
Как ни готовилась Елена Викторовна, а неожиданная встреча спутала слова и мысли, губы и подбородок задрожали и из глаз брызнули слезы.
- Прости меня Кира! – прошептала она, протягивая к нему свои бледные, тонкие кисти. Пальцы дрожали, выдавая душевный трепет.
- Леночка, простить тебя, но за что? За то, что не смог тебя защитить? – Кирилл Сергеевич подошел к ней и взял ее за руки. Дышать было не чем, легкие сдавило, кровь ударила в голову и грудь, а там где билось Synheart-5, стало вдруг тяжело и дискомфортно.
- Прости меня Кира, глупую! – продолжала повторять Елена Викторовна словно заклинание, дрожа всем телом и не отводя огромных голубых глаз, блестящих живой водой.
- Леночка, ты плачешь?! – удивленно спросил Кирилл Сергеевич, вспомнив тот первый день, когда он увидел странную, плачущую женщину.
Елена Викторовна вытерла ладонью слезы и с удивлением посмотрела на мокрую ладонь.
- Этого не может быть Кира, но они сами льются – ответила она, вытирая глаза.
- Как в тот день, когда я впервые увидел тебя, ты плакала, и я решил, что с тобой что-то не так. Он притянул ее к себе и обнял. Мощной волной сбило дыхание и даже помутнело в глазах. Сердце казалось, сошло со своего электронного ума и колотилось в груди.
Он опустился на колено и прижался ухом к ее груди. И нельзя было обмануться…как и прежде, все та же живая, встревоженная птица, билась внутри.
- Оно живое! – произнес Кирилл Сергеевич, поднимая к ней восторженные глаза.
- Но как Кира?! Это же невозможно?! – запинаясь от чувств и волнения, спросила она.
- Возможно, Леночка, еще как возможно! – воскликнул Кирилл Сергеевич, не обращая внимания на прохожих. Он чувствовал, что сейчас мир перевернется от чуда произошедшего с ними. В самом себе он ощущал бурю чувств и восторг, руки дрожали и кровь била в виски.
- Я сейчас, Лена…Ты только поверь, все возможно… Он вынул из кармана книгу и судорожными движениями непослушных пальцев, стал листать страницы, сминая их в нетерпении. «Потерять, чтобы обрести» - твердил он, листая страницы.
Елена Викторовна смотрела на него не понимающе и вытирала платком слезы.
- Вот Лена, слушай! – воскликнул он, найдя нужную строку, -
«И дам вам сердце новое, и дух новый дам вам, и возьму из плоти вашей сердце каменное и дам вам сердце плотяное»!
- Ты слышишь Лена?! Господу нет преград, он может из камней возродить наши сердца, лишь только верь!
Он прижал ее к себе и не было сомнений, что ожили их сердца, что только что случилось чудо!
- Я верю Лена, очнутся люди от страшного забвения и Господь вернет им живые сердца, ты только верь!
Она прильнула к нему всем телом, всей душою своею и слышала, как в его груди бьется живое, так не похожее на Synheart, сердце.
- Я верю Кира – прошептала она, чувствуя, как будто крылья вырастают у ее души.
Я верю!