Эта новость за несколько минут облетела наш проектный институт: в буфет привезли "счастье". Все, побросав свои рабочие места, устремились за счастьем. Строгий начальник нашего отдела Николай Петрович нас не пускал.
- Но там ведь счастье продают! - упрашивали мы.
- Только в обеденный перерыв! - настаивал на своём Николай Петрович.
Уже возвращались наши сослуживцы из других отделов - потенциальные счастливые люди, неся в руках то, о чём мечтает каждый живущий на земле. В розовых обёртках было завёрнуто счастье в любви, в зелёных - успех в карьере, в белых - призрачное счастье. Машинописное бюро закупило счастье в розовой бумаге - их карьера не интересовала.
Наконец, настало время обеденного перерыва, и наш несчастный отдел тоже побежал за счастьем. В буфете было полно народа. Говорили, что специализированное счастье в обёртках уже закончилось, осталось только немного универсального счастья, то есть для всех случаев жизни.
Впереди меня стояла Кира из сметного отдела. Именно перед ней и закончилось счастье.
- Может, хоть три грамма осталось?! - умоляюще просила Кира. - Я один предмет в зимнюю сессию завалила.
- Нет больше - и точка! Всё счастье продано! - отрезала буфетчица Нина Михайловна.
Несчастливцы стали расходиться.
- Таня! - позвала Нина Михайловна другую буфетчицу, молоденькую девушку, которая мне явно симпатизировала.- Я на несколько минут отлучусь. Можешь отпускать другие продукты. О счастье пусть забудут!
Огорчённый, я попросил стакан томатного сока и пирожок с капустой.
Таня заглянула под прилавок.
- Знаете, - прошептала она, тут ещё есть немного счастья! Хотите?
Я радостно тряхнул головой. Счастье оказало завёрнутым в газету.
Дома я развернул его и принялся есть. Оно было безвкусным, но разве можно требовать от счастья ещё и вкуса?!
Каждый день я съедал по небольшому кусочку, но счастливым себя не чувствовал. Мальчишки по-прежнему мочились в моём подъезде, а на работе ко мне придирался Николай Петрович.
Через неделю неожиданно Муза Викторовна, самая красивая женщина в нашем институте, за которой давно и тщетно ухаживал Николай Петрович, попросила меня подвести её домой.
По дороге она заинтересовалась моими новыми обоями, и мне ничего не оставалось, как пригласить её к себе. В моей квартире она призналась, что я ей давно нравлюсь (и обои тоже!), и она хочет остаться у меня навсегда.
Так Муза Викторовна стала моей женой!
Вскоре меня вызвал в кабинет директор института и предложил занять должность, о которой давно мечтал Николай Петрович.
Однажды поздно вечером, когда Муза Викторовна уже спала, я достал припрятанный последний кусочек "счастья" и быстро съел его. И только теперь я обнаружил записку, которую написала, несомненно, буфетчица Нина Михайловна. Там было все несколько слов: "Отложить для Николая Петровича"!