(Отрывок)
Елкой ее назвал дед в честь бабушки Елены Аркадьевны. (В дворянских семьях всегда было принято дома называть ребенка другим именем, чтобы не сглазили. Поэтому Елена Аркадьевна была Елкой). Бабушка же была против, она считала, что у ребенка есть родители, и они должны решать. Но дед был категоричен. Единственное неповторимое чадо единственной любимой дочки должно носить имя единственной любимой жены. Елена. Точка. Дочка с мужем все равно через три месяца улетали на год в командировку в Йемен, и маленький розовый комочек оставался на попечение деда с бабушкой. Так о чем речь? Деду же надо его как-то называть! А что может быть приятнее шепота в колючие усы: "Елка, Елка..."
Дед заливался прямо-таки детским смехом, когда внучка маленькими ручками хватала его за усы.
- Ей нравятся мои усы! - ликовал дед. - Елка, смотри, смотри!
Елена Аркадьевна снисходительно улыбалась.
Дед ни на минуту не отходил от малышки. Они все время были вместе. Как только Елка научилась ходить, они стали путешествовать по городу и по магазинам. Тогда еще не было этого плебейского иноземного слова "шоппинг", Москва была Москвой, и называлось это "сделать покупки".
- Зачем маленькому ребенку женская сумка?! - не своим голосом орала Елена Аркадьевна.
- Ну, и пусть! - невпопад отвечал дед. - Елка - будущая женщина! И притом очень красивая! Пусть привыкает к подаркам.
Дед научил внучку двум очень важным вещам: мыть посуду и пить кофе с молоком и булочкой, причем булочку надо было макать в кофе - так вкуснее!
- Идиот!!! -орала Елена Аркадьевна, когда трехлетней Елке зашивали в больнице рассеченную об раковину бровь, потому что девочка подскользнулась на мокрой табуретке.
- Ничего страшного. Будет закрашивать шрам карандашом для бровей. - отзывался дед, чтобы опять услышать в ответ веское "идиот".
Из всего этого Елка только помнила себя пятилетнюю в день, когда они улетали с мамой к отцу в Ливию.Она сидела в темной комнате с открытой в прихожую дверью. Света оттуда хватало. Елка шуршала игрушками в ящике, когда мать зашла в комнату и сказала:
- Пора одеваться. Мы сейчас полетим на самолете к папе.
- Я не хочу на самолете... Я хочу здесь с дедушкой... - и Елка тихо заплакала.
- Мы скоро вернемся. Дедушка будет тебя ждать. - мать твердо взяла дочку за руку.
Дед не дождался. Умер через два месяца. Елена Аркадьевна так и не смогла простить дочери, что та увезла внучку с собой.
- Если бы ты ее не забрала, он бы еще был жив! Он умер от тоски! Он так ее любил! - поджав губы и сдерживая слезы, хлестала словами дочь Елена Аркадьевна...
...Елка проснулась и резко села на кровати. Это был сон! Сердце учащенно билось и было готово выпрыгнуть на одеяло. Она провела руками по губам. Они горели так, как будто она долго целовалась на ветру. Это был плохой сон, потому что ей приснилось, что они с Сержем лежали в одной кровати. А это к беде. Но с другой стороны, это был хороший сон, потому что первый раз за все эти годы ей приснилось, что он никуда от нее не уходит, а сажает напротив себя и, глядя ей прямо в глаза, говорит:
- Прости меня. Я так виноват перед тобой...
Потом они идут гулять по городу, взявшись за руки, и она рассказывает, как жила без него. Они приходят в ЕГО дом. И ложатся спать...
Елка сидела на кровати и вспоминала сон. Как будто и не сон вовсе! Все было так по-настоящему! Она чувствовала, как он брал ее за руку, и рука тонула в его огромной ладони. Она чувствовала тепло его тела и слышала его дыхание! Это не могло быть сном! Какое-то наваждение просто! Еще раз дотронулась до губ...они горели от его колючих усов... вот почему они горели! Елка тряхнула головой, но сон продолжал вспоминаться... А потом было ТО САМОЕ!!! Было! Она все чувствовала как наяву...И как только все произошло, она проснулась.
Спать Елка уже не могла. За окном тревожно шуршал листьями ветер... Как же ты далеко! Спишь ли ты? Или ворочаешься на жесткой подушке? Думаешь ли ты? Вспоминаешь? Жалеешь? Или радуешься, что мы не вместе? Кто теперь знает! Она долго еще лежала без сна в жирной темноте, поворачивалась с боку на бок ...так ведь никуда не убежать... Разве что на кухню! Включить свет, поставить на плиту шумный чайник и испугать звоном ложки в стакане свои глупые мысли...
У соседей играла музыка. Елка прислушалась. Кто-то перебирал клавиши рояля:
"Дотянись рукой - твоя - нельзя, нельзя.
Не смотри мне так в глаза - нельзя, нельзя.
Поцелуй на моих губах горит огнем,
И вся музыка сейчас ему, о нем.
Я хочу, чтобы это был сон,
Но по-моему я не сплю.
Я болею тобой, я дышу тобой,
Жаль, но я тебя люблю".