Еще ни разу не ездил по Негеву ночью один. Даже пассажирские кресла справа от меня стал освобождать от почты заранее, - находу неудобно перекидывать пачки газет и писем из салона назад в багажное отделение.
Садятся ко мне друзья и подруги, которые далеко-далеко и по которым я как-то особенно скучаю. Особенно скучать, это значит, мне очень хочется ехать рядом по ночным серпантинам вдоль Сирийско-Африканского разлома, которого-то ночью не видно, но бездна угадывается уже по тому, как замирает и истончается время.
Едем молча. Первое, чему учит пустыня того, кто хочет учиться, это - "слушай!". Мы слушаем друг друга, пустыню, дорогу. Зачем говорить!
Подруги катаются со мной чаще, чем друзья, наверное, потому, что я им, женщинам, больше рад.
То садились ко мне те, кто живет далеко. Но с некоторых пор, справа на сиденье я стал узнавать тех, кто умер. Это оказалось очень просто. Едешь и вдруг чувствуешь чье-то присутствие и знаешь, кто это. И мы тоже молчим. Но по-другому. Они всегда старше меня почему-то, и я ощущаю их заботу обо мне, их любовь. На словах я бы сказал: -. Послушай, я принес тебе столько горя, почему же ты здесь и...так?..
Но то на словах. Ночью в Негеве не получается задать пустой вопрос. Но, если молчать, если прислушаться, слышишь ответ.