***
Висок давит и болит. Болит и давит в глазах.
О Боже, кажется галлюцинации начались – Лелька привиделась. Словно в комнате она и все, все.
Пелена немного сходит. Он дома. Конечно, он дома. Ромка уже знаком с процедурой возвращения, потому не волнуется и не нервничает как в прошлые разы, и не спешит уведомить о своем прибытии.
Он решил для себя, что это было в последний раз. Кажется проблемы там он разрешил. Все ли, правильно ли - это он еще разберется, вероятно времени подумать над этим у него будет предостаточно. Но пути назад не будет, это точно. Больше туда он не ходок. Стопудово что его проблемы здесь, а не там. Но надо, надо разобраться. Все становится гораздо проще и понятней, если точно знаешь, что происходит, как и почему. Вот он три раза был там и что? Ни место, ни время назвать он не в состоянии.
Сейчас он сосредоточился на своих ощущениях, одновременно впитывает в себя окружающую обстановку. Как гедонист старается не пропустить ни одного мгновения, и ощущения, впечатления.
Можно сразу окликнуть Лельку, а может нет, не надо - тут возможны варианты: Лельки нет, она ему причудилась в итоге разочарование, не слишком сильное, поскольку он знает, что Лелька сейчас должна быть далеко за тысячи километров и строит свое будущее, овладевает профессией, учится жизни, работает над собой. Нет, не стоит. Еще маму напугаю. Или она здесь, но это значит что сейчас начнутся слёзы, причитания, сопли. Лелька не такая, но всё одно это точно будет – есть ещё мама, а где одна запричитала, там и вторая подхватит.
И Ромка уже не такой, раньше он ни за что не стал бы ждать и медлить – порыв и напор. Сейчас он не спешит. Свое собственное поведение для него так же стало открытием и неожиданностью.
Слышно много голосов: мама, Сергей Артемьевич, Лелька. Несомненно Лелька! Нет, кажется сосредоточиться на себе не получится. Значится так тому и быть.
-Надолго, вероятно насовсем.
-Что ж так круто, как отрезала? Отрезаешь. Или что-то случилось?
-Нет. Да, вернее случилось, давно. Только понимать я лишь сейчас начала. Увы, поздно. Отлично, что не слишком поздно.
-Ой, Юлечка не пугай нас.
-Ну, говори же толком.
-Всё объясню с толком, с расстановкой, с подробностями и деталями, только не сердитесь. Я не хотела вас пугать. Я считаю, что так лучше.
-Да, Бог с тобой дитятко, как можно! Не убила же ты кого. Ой, прямо говорить смешно.
-А и вправду, я чуть себя не убила,- заметив тень на лице присутствующих, тут же поправилась,- не в том смысле, в фигуральном, конечно.
Лелька поправила розы в вазе на столе. Быть в центре внимания приятно, но, но, но…
-Вы знаете, я себя ощущать начала как торговка.
Всеобщее недоумение.
-Вот представьте, Вам дарят шикарный букет роз. Даже если Вы уколитесь, то это милое происшествие никоим образом не испортит Ваше прелестное настроение. Какая мелочь - этот укол по сравнением с тем вниманием, той любовью что Вам подарили! А теперь встаньте на место с другой стороны: за прилавок. Те же розы, а уколов гораздо больше, но не это главное, а то, что эти уколы означают не любовь, а копеечную зарплату. Обращали внимание что продавцы, как правило, неулыбчивые и даже хмурые люди. То, что для вас праздник, для них всего лишь обычная работа. А может скучная, а нелюбимая, а ненавистная, а может волком хочется выть.
-На западе все продавцы улыбаются, да и у нас начали.
-Улыбки разные. Фальшивая или неискренняя улыбка, дружелюбие по обязанности и чувствуется сразу и не радует. Но не о том я. Я вдруг ощутила, что некоторые вещи, на которые я раньше не обращала внимания, или считала их незначительными, или мелкими, или неглавными, обрушились на меня как снежный ком. Это действительно случилось внезапно. Так необычно, что до испуга. Я стала присматриваться, прислушиваться к своим ощущениям и все ожидала, что мир снова примет нужное, правильное положение, что мне это привиделось.
Я обратилась к прошлому: вот же, здесь я была счастлива, вот здесь всё было хорошо. Но чем больше я перебирала в памяти старые факты, прошлые уколы то все больше убеждалась что права. А новые происшествия только убеждали меня в моей правоте. Вот потому я здесь. Честно скажу, что не приняла еще решения и просто не знаю что мне делать. Только точно знаю чего не хочу. Я не хочу уколов. Хочу роз.
-Да что же случилось, объясни толком. Мы думали ты запереживала за Ромку, а оказывается у тебя все еще хуже.
-Конечно - хуже и конечно - переживала. Мне так стыдно теперь что он не был у меня на первом месте. Я уговаривала себя, что все делаю для нас, для нашего будущего, а он справлялся и побеждал без меня, без моей помощи. Всё. Всё закончилось, я теперь от него ни на шаг. Он моя Брестская крепость. Я должна ему помочь, это моя точка опоры, это то, что я могу и твердо уверена это - мое и я это сделаю, ну а с остальным разберемся. Немного пройдет времени все успокоится, утрясется и встанет на свои места. Дальше я узнаю что надо будет делать. Подождем.
-Доча! Прошу, толком поясни, я ничего не понял из твоего сумбура.
-И правильно Юля! Успокойся деточка. Мы здесь, и вместе поможем разобраться. Правда, Сергей Артемьевич?
-Всё, всё, хватит эмоций. Простите меня, я сама себя напугала и неожиданным отъездом и бесконечными сомнениями: «а правильно ли сделала?» Меня больше всего это убивало. Раньше таких мучительных метаний за собой не наблюдала. Ладно, все. Слушайте, только с мыслями соберусь с чего начать.
Вот. Я начну с начала, чтоб не сбиться, ладно?
Приехала я в Лондон, устроилась. Всё прекрасно, замечательно, кругом все навое, необычное, куча впечатлений. Люди замечательные, все улыбчивые. Никто не отмахнется от тебя, всё объяснят, расскажут, покажут. Первое впечатление было такое, словно попал на другую планету. Везде встретят с улыбкой, с ней же проводят. Быт отлажен исключительно, жить удобно. Я машину, например, оформила всего за несколько минут. Никаких очередей, справок, ожидания и нервотрепки.
Учёба так же пошла в радость – преподаватели, профессора милашки, сколько будешь спрашивать, столько и будут объяснять, никто не отмахнется, не сошлется на собственную занятость. Немного удивил их снобизм, что ли. Мы самая древняя демократия, мы самая мощная империя в прошлом, мы лучше других знаем, как жить, и если к нам не прислушиваются, то это говорит об отсталости данного государства или народа.
Это больше похоже на чудачество или милую особенность. В конце концов - кто не гордится своей Родиной, кто не патриот?
А таких особенностей, чем больше жила, тем узнавала все больше и больше. Например, парень приглашает девушку в ресторан, а расплачиваются по раздельности. Или дети стали взрослыми, но продолжают жить с родителями, так в порядке вещей брать с них плату. Это для нас сначала было дико, но потом привыкли, тем более, если их послушать, так найдется вполне логичное и приемлемое объяснение. Девушка не хочет, чтобы ее согласие выглядело как обещание на нечто большее, а родители воспитывают ответственность за будущее, учат планировать свою жизнь, финансы. При этом точка зрения такая, что если другие придерживаются такого стиля жизни и поведения, то все нормально, если же нет, то они и отсталые и считаться с ними не обязательно.
Первый укол произошел, когда в Ираке захватили американских и английских солдат и показали их по телевидению. Какой вой поднялся! На Аль-Джазиру всех собак спустили: как они посмели, это нарушение всех мыслимых конвенций о ведении боевых действий и обращения с военнопленными. Оказывается, делать это, то есть показывать пленных по телевидению нельзя. Экие эти варвары арабы. Но телевизионщики из Аль-Джазиры не растерялись и показали кадры ареста Саддама Хусейна. Как к этому относиться? Почему западникам можно показывать военнопленного, тем более в таком гнусном виде, когда бывшего президента мощной страны (у них была третья по численности армия) осматривает врач, заглядывает в рот, ищет вшей, это им можно, а арабам, вполне корректно - плененных солдат, нельзя? Омерзительно.
Мелочь конечно, но это был отправной факт с чего я начала критически рассматривать факты, случайности, оговорки, нестыковки.
Следующий конфликт произошел уже у нас. Сначала нас отправили в командировку в Японию, а оттуда на стажировку во Владивосток. Там открыли информационный центр компании, в том числе на его базе проводились семинары для нас и для местных студентов. Занятия вели знаменитые наши дикторы, но главными конечно были представители фирмы. Помните случай с акцией протеста во Владивостоке, когда перекрыли движение транспорта? Там еще скандал страшный был, что гаишник - подполковник ударил девушку? Папка прости, это я снимала.
-За что прости, там все верно. Не можешь в руках себя держать, уходи. Можно работать во многих местах не таких нервных.
-Я не про то. Сейчас поймешь. Направили нас снять репортаж об акции протеста. Я как студентка выпускного курса была старшей. Мы быстро сняли, я в кадре произнесла небольшой текст о том что люди не получают заработную плату, некоторые семьи находятся в критическом состоянии, а власти не уделяют данной проблеме должного внимания. На этом всё закончилось, я позвонила в редакцию что репортаж с картинкой готов и нас попросили еще немного картинку поснимать, поэтому мы не уехали, а остались там же.
Спустя несколько минут всё и завертелось. Люди до того спокойно стоящие на тротуаре внезапно вышли на улицу и перекрыли движение. Моментально образовалась пробка. Не пропускали никого. Те, несколько милиционеров, что охраняли митинг просто растерялись. Я не могу сказать, что действиями протестующих кто-то руководил, но на это очень было похоже, уж больно резкой была перемена в поведении. Через несколько минут приехали высокие милицейские чины, дело немного сдвинулось. Спокойно, убедительно они обратились к разгневанным людям. Да, поведение руководителей возмутительное, но меры уже принимаются, прокуратура возбудила уголовное дело. Виновные будут привлечены к ответственности. Замолчать и спустить дело на тормозах не получится, поскольку куча репортеров и съемочных бригад зафиксировали акцию протеста и по всей стране, по большинству телеканалов сюжет будет показан. Теперь надо освободить проезжую часть, поскольку в автобусах, троллейбусах сидят такие же работники, которым так же надо зарабатывать и кормить семьи. Пожалуйста, освободите проезжую часть.
Спокойный тон сработал, наши люди отходчивые и большинство ушло с дороги, но не все, там осталась молодая женщина с ребенком на руках. Она не двинулась с места. К ней подошла девушка милиционер и попросила пропустить транспорт, в ответ посыпалась отборная нецензурная брань. Да еще и ударила ее. Я была просто шокирована, услышав из уст молодой мамы такие слова, которые не каждый мужик такое сможет произнести. Еще больше удивилась милиционер, она прямо отскочила от дебоширки. Ей на выручку пришли два подполковника, один из них - как раз тот самый начальник городского ГАИ, которого потом уволили из-за этой…
Лелька сделала небольшую паузу, набрала воздуха.
-Вот. Милиционеры даже замечание делать женщине не стали – и так понятно, что всё на нервах, что женщина доведена до отчаяния. Попросили: "женщина, отойдите", и ничего более. Реакция от "женщины" была специфической, совсем не та, которую ожидали. Теперь от нее шарахнулись начальники. Я думаю, они просто растерялись – под прицелами камер, в присутствии репортеров, при большом стечении народа. Они не знали что делать.
Но дело делать надо, поэтому спустя несколько минут подполковники повторили попытку убрать женщину с проезжей части. Всё так же корректно, вежливо, спокойно. В ответ опять брань, да к тому же милиционеры слишком близко к ней подошли, она и их попробовала ударить. Замахнулась на гаишника, но тот естественно уклонился, да еще и отмахнулся от ее руки. Вот это его движение слегка задело ребенка, тот и так был напуган, а теперь от страха разорался так, словно его холодную прорубь окунули.
Теперь не выдержали нервы уже у остальных участников пикета, они стали увещевать женщину. Кончилось тем, что подошли простые милиционеры, один взял её под правую руку, второй под левую и переместили женщину на тротуар. Всё.
Событие завершилось, больше ничего интересного не произошло, ещё минут через десять как транспорт пошел, люди стали расходиться и мы уехали на местную студию. Там перегнали материал по своим каналам и уже через час я видела свой репортаж по телевизору. Все успешно, сама себе в кадре понравилась, последний эпизод с ребенком и женщиной я даже комментировать не стала, но все равно в репортаже он был. Позвонила друзьям в Москву – там уже далеко за полдень было, те подтвердили, что и по местной "Орбите" репортаж прошел.
Чудеса начались позже, в вечернем эфире было уже нечто несусветное, а утром мне ребята из Москвы телефон разорвали, возмущались – что с моим репортажем сделали! Рассказали, что в вечерних новостях все было уже шиворот навыворот. Перемонтировали материал полностью, меня из кадра убрали, мой текст убрали и в итоге получилось, что голос за кадром рассказывает об акции протеста во Владивостоке. Людей показали крупным планом, поэтому создается впечатление, что их огромная толпа, хотя реально их всего было семнадцать человек вместе с грудным ребенком. Далее текст – было надолго заблокировано движение по центральной магистрали и картинка – ряд остановленных троллейбусов. Реально движение было перекрыто на двадцать минут, максимум двадцать пять. Я тому свидетель, но слово долго вызывает совсем другие ассоциации. Далее текст: «милиции пришлось применить силу и произошел ужасающий по своему цинизму инцидент, когда подполковник милиции ударил женщину и ребенка». Как комментарий показывают кадры, как милиционер подошел к женщине, дальше склейка – он отмахивается и ребенок плачет. При этом звук убрали, то есть все те поганые слова что эта "женщина" кричала не слышно, эпизода когда она бьет девушку милиционера нет, когда она бьет гаишника нет, что она ему кричит не слышно, но как он зацепил ее и разрывающийся крик ребенка присутствует.
-Омерзительно. Я прекрасно помню тот репортаж и все время пока ты рассказывала, у меня было впечатление что это два разных случая. Я помню, как вся страна всколыхнулась от возмущения, и я, и все были возмущены, теперь оказывается что это всего лишь провокация.
-Согласна, можно и так это назвать.
-Но позволь, ты говорила, что в дальневосточном филиале в основном преподают наши?
-Совершенно верно. Вот только они на второстепенных ролях. Они учат речи, как держаться в кадре, как эмоционально окрашивать картинку, где и как делать акценты. То есть методологии или попросту профмастерству, а вот установками, позиции, мировоззрению, или как говорили в коммунистические времена: идеологии - нет. Идеологией занимаются спецы. И кстати не стремятся выпячивать свою роль, выходить на первый план. Все тихо и незаметно.
-Подожди, Лелька, мне все равно непонятно. Ведь ты материал сама перегнала в Москву?
-Да.
-И первый раз в эфире он прошел в неизменном виде.
-Да.
-Может ты зря обвиняешь своих коллег.
-Вовсе нет. Я поняла, что тебя смущает. Во-первых во Владивостоке всего лишь филиал, а основная, как сейчас любят говорить "неправительственная" организация в Москве. Ты не допускаешь возможности, что люди из нее работают на нашем телевидении в качестве консультантов, советников, помощников? Называй как хочешь.
-Ну да, в общем. О наличии таких наслышан.
-Вот. Есть еще один момент, мне кажется он немаловажным. Посмотри, о чем мой сюжет?
-О… о,- Сергей Артемьевич принялся подбирать слова.
-О бардаке. О бессилии власти. О власти репортаж, о власти. О неспособности эффективно работать. Людям длительное время не платят зарплату, а власть никак не реагирует. Где прокурорские протесты, где возбужденные уголовные дела, где снятые с работы нерадивые начальники, где наказанные и привлеченные? В сложившейся ситуации виновата власть, а не милиция. Те заняты своим прямым делом – охраной общественного порядка и обеспечением безопасности. В данном случае они всё сделали как надо: достаточно быстро разблокировали дорогу, что не привело к значительным материальным потерям. Но репортаж, тот второй искаженный он перевернул всё с ног на голову – основным виновником стала милиция, внимание общества переключено с истинных виновников, в наличии козлы отпущения. Ату их, ату.
Здесь можно говорить о том, что интересы чиновников, наших чиновников совпали с интересами моих бывших коллег. Наши переключили внимание, а западники еще раз показали какая нецивилизованная обстановка в стране. Варвары. Дикая страна, где нет порядка. А стоит ли с такой страной церемонится, уважать, признавать равной. Вероятно её мнением можно пренебрегать, игнорировать. И все довольны.
А я нет, я не хочу, чтобы мою страну гнобили моими руками. Я ее люблю. Пусть она уродина.
-Но ведь с этим можно бороться и, кстати, их же оружием. Достаточно говорить правду. И говорить так, чтобы твои слова нельзя было переиначить.
-Совершенно верно, этим я и собираюсь заниматься. Мне приходила эта мысль, и я уже принялась готовить себя к такой жизни, такой работе.
Лелька вздохнула.
-Случилось еще нечто. Помните репортажи из Беслана? Папка не пугайся. Я специально не говорила и не звонила, знала, что будешь переживать. И там я была. Прости.
-Ну, ты, даешь!
Ромка заелозил на кровати и чуть шире открыл глаза, благо на него не обращали внимания. Вот Лелька дает!
-Сняла, передала. Из конторы звонят, хвалят, благодарят и просят переснять сюжет и заменить слово "бандиты" в репортаже, на слово "борцы". Ты бы, папка, вы, слышали бы как я орала в трубку: борцы с кем? С детьми? Борцы за что? За свободу мучить, издеваться? А как же слезинка? Думаю, они не поняли, какую слезинку я имела в виду.
Одновременно я поняла, что не получится мне быть там с ними и рулить по-своему. Кстати так и получилось: пустили в эфир мою картинку, а слова сами вставили, нужные слова. Когда я возмутилась, пояснили, что когда я нервничаю, то сильнее проявляется славянский акцент. Именно славянский. Это слово прозвучало как пощечина. А что раньше его не было или не было репортажей когда я нервничала?
В общем, я поняла, что говорить то, что я думаю и хочу донести до людей, мне не дадут. Или то, что нужно, что считается правильным, или зеро. В этой атмосфере я буду вынуждена или подстраиваться или мне перекроют горло. Я не согласна. Всё, кажется, всё объяснила. Моя Родина здесь, моя любовь здесь. Вы здесь, я здесь. Это не конец, это начало. Улыбнитесь же помогите мне, скажите, что всё правильно. Про личные мотивы я промолчу.
-Конечно, всё правильно.
-У меня есть еще важные дела. Надо Ромку вытаскивать.
-Это куда же ты меня собралась тащить?
-Рома! Ромочка, милый, я здесь! Ты здесь.
-Я здесь. Спасибо тебе.
-Да за что же, ругать меня должен, что так долго гуляла сама по себе.
-И молодец что гуляла. Поумнела. И мне помогла понять, почему я здесь.
-О чем ты, я не понимаю.
-Не важно. Ты есть. Я потом расскажу. Давайте я попробую встать.
Первой к кровати кинулась мама.
-Что ты Рома, нельзя. Ты почти два месяца лежал.
-Два месяца? Не может быть, как же так?
-Лежи Рома, прошу.
Но Ромка уже опустил ноги вниз. Лельке,- поможешь?
-Конечно!
Встал, опираясь на неё, обнял за плечи. В голове зашумело, закачало. Хорошо! Свежий воздух, грудь как мехи работают. Хорошо! Еще пошалим!
***
«Годы, прошедшие после развала державы принесли много горя и много пищи для размышлений. В тихом омуте тихой, спокойной, сытой и благополучной жизни мы задыхались, нам не хватало... А вот чего не хватало? Свободы? Информации? Эмоций?
Великий певец храпел со сцены, разрывая души и нервы: "…перемен!!! Мы ждём перемен". И ни внешности у него, и голос никакой, но он действительно велик, поскольку выразил наши настроения и желания. Спасибо, победитель!
И вот они грохнули эти перемены, пришло то, о чем мы так долго мечтали. Ай я яй я яй! Не зря у китайцев есть пожелание как проклятие: чтоб жить тебе в эпоху перемен.
А ведь предупреждали нас. Ой, как предупреждали! Был Афган. Появились люди с афганским синдромом. Спивались, дебоширили, хулиганили, изводили семьи, били морду ни за что соседу. Да что там Афган. В условиях великой державы это так, пшик. Но стоило призадуматься: мы великие (действительно великие), но справиться с неграмотными, разутыми крестьянами не можем! Более того, наше светлое будущее их не привлекает и они стремятся к чему-то другому, а навязываемое отвергают всеми силами и с оружием в руках, свое же отстаивают яростно и так же легко жертвуют всем, в том числе и жизнью не задумываясь. Отстаивая. Что? Будущее своих детей, своей страны. Своё будущее! Такое, каким они его видят, какое для них ближе.
Почему это очевидное, проходило мимо нашего понимания, мимо нашего разума. Ведь аналогичное поведение в отношении нас самих вызывало законное возмущение и мощный всесокрушающий ответ.
Монголы на триста лет придавили – сбросили, поляки в кремле пировали – вышибли, пришел француз – подпалили, немец попробовал установить новый мировой порядок – сокрушили.
Почему же это проходило мимо нашего внимания или лучше сказать понимания?
Сталин поработил народ, но перед лицом страшной опасности все забыли обиды и сплотились для великого. Растоптанный народ проявил свои лучшие качества – победил и стал великим.
Тот, кто приходил к нам - имел вполне очевидную и нескрываемую цель: поработить, из народа выкачивать соки, а себя обогатить. Потому и полетели поработители быстро и далеко, впрочем не всегда быстро, но всегда далеко. Вот потому и сплотились вокруг тирана, потому что тот чужой - еще хуже.
А стоило ли становиться сильным? Чтобы начинать творить зло?
У нас целей – поработить, угнетать, уничтожить - не было отродясь, потому и взирали мы с изумлением: что ж вы делаете, мы с добром пришли. Но выясняется что никакое это не добро, по крайней мере для них. А если быть уж совсем откровенным, то не благополучие афганского населения нам важно было, а то чтобы после аппаратных перестановок в верхушке страны не сложилась ситуация, когда там обоснуются западники: англичане, американосы. Только и всего. Так кто был искренен и какие цели более порядочные?»
Ромка выключил телевизор.
-Ну как?
-Ничего, профессионально сделано.
-«Профессионально» и всё?
-Да, всё. Мне это больше не интересно.
-Как это?
-Я думаю так: если я вернусь в профессию, то стану делать программы по домоводству, о путешествиях, о помощи пенсионерам, о восстановлении храмов. Мне кажется важно – это!
-Ты же недавно критиковала наших «друзей» за манипуляции?
-Да, критиковала. И мнения своего не поменяла. Но, понимаешь, критикует слабый, а сильный - делает. Я полагаю что хорошая зарисовка о добре принесет гораздо больше пользы чем разоблачительный цикл об их непорядочности. Понимаешь?
-Думаю, да.
-Моя критика, насколько бы она не была убедительна, какие бы доказательства и аргументы я не привела бы, не сделает их лучше. И прекратить работать против нас не заставит. А вот моё зёрнышко про добро может и принесет пользу. Я не хочу сказать что разоблачать не надо, но заниматься этим я не буду.
***
-Я понял, что надо просто быть предельно искренним и поступать только так, как хотел бы, чтобы поступали с тобой, в том числе и с твоей страной. То есть это относится не только к людям, но к странам, к обществу, к Родине. Тогда никакие гитлеры не страшны. И всё в твоих руках. Зло, конечно, не исчезнет, но многое зависит только от тебя: будешь ли ты противостоять злу или сделаешь вид, что не заметил, что тебя это не касается. Когда я это понял, то сразу успокоился. Честно, даже гнусности западников не так стали раздражать. Собака лает, караван идёт.
-Ты слишком серьезно относишься к жизни.
-Такая жизнь.
-К такой жизни нельзя относиться слишком серьезно.
И, после паузы:
-Мир не заслуживает того, чтобы к нему относились слишком серьезно.
Снова помолчали, говорить особо не хотелось.
-А ты о чём думаешь?
-Так. Смеяться не будешь?
-Ты что!
-Я не боюсь решения Петра. Он со своими ключами всё одно справедливо решит впустить меня в рай или отправить куда потеплее. Он святой, он не ошибётся. Я боюсь встать перед богом и у меня не хватит решимости поднять голову, посмотреть в глаза.
-Раньше ты не была религиозна.
-Дурашка, дело не в религии.
-Да, конечно. Я знаю.
***
-Ты знаешь, у католиков картина рая – с Петром у ворот, ключами, а у православных нет. Рай – иной.