Самоволка
рассказ
Самоволкой принято называть уход из воинской части без разрешения командования. Любой военнослужащий, решившийся на самоволку, всеми силами и средствами старается скрыть это обстоятельство. Иногда это удается. Но частенько нарушителя воинской дисциплины по возвращению поджидает суровая кара – гауптвахта. Тем не менее, самоволка не является каким-то исключительным явлением. Причин тому много, и они разные, но есть и главная – это неудержимое желание любовной встречи. Молодость есть молодость, и с этим ничего не поделаешь. Однако помимо любви к девчонкам могут возникать у служивых ребят другие непреодолимые страсти. Например, любовь к … фруктам.
Полк морской авиации, в котором служили мои земляки, дислоцировался в Калининградской области на берегу Балтийского моря. Рядом с военным гарнизоном, почти примыкая к нему, располагалась деревня, сохранившая старое немецкое название – Рантау. Впрочем, за абсолютную точность его звучания я не ручаюсь. Но главное, к околице той деревни вплотную подступал старый фруктовый сад. Охранялся он стариком сторожем, полуслепым и полуглухим, но вооруженным охотничьей двустволкой. Кроме того, была при нем маленькая злющая собачонка. По сути, именно она и являлась основным охранником деревенской собственности. Присутствие в саду посторонних оповещалось звонким заливистым лаем этой собачонки. Посторонними и нежелательными посетителями сада иногда оказывались служившие по соседству матросы. Их наиболее удачные набеги происходили во время ночных самоволок, но такое случалось раньше, когда фруктовый урожай еще не совсем созрел. В период же основного сбора фруктов по просьбе жителей деревни у дороги, отделяющий сад от авиационной части, стал дежурить воинский патруль. Такая усиленная охрана сада сводила к нулю вероятность удачного набега на него даже в ночное время. А как порой хотелось молодым ребятам не только показать свое бесстрашие и удаль, но и полакомиться, особенно плодами одного приметного дерева. На нем уже вполне созрели небольшие, но уж очень вкусные груши.
И все же фруктовое удовольствие приходило в полк, но только в сообщество моих земляков, состоящее из пяти неразлучных друзей. Их дружба сложилась более двух лет назад, еще во время прохождения курса молодого матроса. Четверо из них были весьма развитыми для своих лет молодыми людьми. Офицерский корпус полка относился к ним с нескрываемым уважением как к классным специалистам по радиолокационной технике. Да и с дисциплиной у них было все в полном порядке. А вот пятый, матрос Федор Большов, резко отличался от своих друзей, прежде всего, совсем скромным умственным развитием. Он был не в силах освоить даже азы техники. После нескольких непреднамеренных Фединых попыток поломать электронные блоки главный инженер полка приказал даже близко не подпускать его к самолетам. Вот так, Федю и сослали на камбуз.
Выделялся Федя и своим внешним видом. Заросший густым черным волосом, с низким лбом и маленькими глупыми глазками, он часто получал незаслуженные наряды за свою неопрятность. Наверное, именно внешнее сходство с нашими далекими предками и определило его прозвище – Шершавый. Даже тщательно выбритый, в чистой отутюженной робе он постоянно получал наказания от старшины эскадрильи по самым разным поводам.
Долговременное пребывание на камбузе, особенно ночью, давало Шершавому относительную свободу. Без постоянного надзора командиров и при врожденной сноровке он мог безнаказанно часа на два-три покидать место своей службы. Этого времени вполне хватало, чтобы пробраться в фруктовый сад, набить полную сумку созревшими плодами и скрытно возвратиться на камбуз.
Надо отдать Феде должное – все это он проделывал мастерски, по-звериному чуя и обходя возможные препятствия. Случалось, конечно, что его обнаруживала сторожевая собачонка. Но пока она заливалась лаем, Шершавый успевал либо убежать, либо затаиться. Спрятаться среди деревьев и кустарников тоже не представляло проблемы для человекообразного существа в матросской форме. Следует особо отметить, что та собачонка лишь лаяла, и не только кусать, а даче приближаться к ночному посетителю сада не решалась. Наверное, по прошлому опыту встреч с нарушителями она помнила, что следует избегать близких контактов, которые могут закончиться большими физическими неприятностями.
Сторож по обыкновению подходил к лающему помощнику и какое-то время наблюдал, старался понять причину возникшей тревоги. Но, не обнаружив лазутчика, полуслепой старик продолжал обход вверенной ему территории. А Шершавый и был таков! Для него просто не существовало проблемы пролезть сквозь дыры в старом ограждении, а затем и скрытно прошмыгнуть мимо патруля.
Трофеями Федя охотно делился не только с друзьями, но и с вольнонаемными женщинами на камбузе. С некоторых пор сложились у них с Шершавым почти родственные отношения. Женщины жалели матроса с явными чертами атавизма и с нескрываемым удовольствием слушали его дурацкие рассказы как из гражданской, так и из воинской жизни.
Федя любил рассказывать про самые невероятные эпизоды своей жизни. Заливал вовсю, но матросня и даже друзья грубо останавливали его красноречие:
– Хватит, заткнись! Надоел ты со своей трепотней.
А камбузные работницы завсегда были готовы слушать, слушать. И Федя расходился, повествуя о своих невероятных, порой мистических приключениях.
С некоторых пор у Феди появился еще один благодарный слушатель, и тоже на камбузе. Им стал матрос Телицын.
В авиационном полку в матросской среде не было уставных отношений. Ребята, общаясь друг с другом, запросто звали кого-то по имени, кого-то по прозвищу, и очень редко – по фамилии. Вот Телицына звали только по фамилии.
Тихий и скромный Телицын обладал душой мечтателя, что часто отвлекало его от службы. Его неторопливость и внешность, похожая на девичью, давали повод недоброжелателям отпускать злые шуточки: «Наш Телицын все еще телится». В общем, он плохо вписывался в матросский коллектив, да и, откровенно говоря, совсем не подходил для суровой воинской службы.
Зачем боевому полку нужен такой ненадежный и нерадивый матрос, который в самый ответственный момент может подвести? Вот потому Телицын стал частенько бывать в нарядах на камбузе. Там он ближе познакомился с Шершавым, а затем и подружился с ним.
Телицын мог подолгу, особенно при ночной чистке картошки, слушать галиматью Шершавого. Временами даже просил пояснить тот или иной эпизод из странных, порой невероятных случаев, происходивших с его новым товарищем.
Была у Телицына одна пламенная страсть. Он очень любил животных, особенно собак. Этот нежный и ласковый паренек мог часами проводить время с гарнизонными псами, гладить их и подкармливать принесенными с камбуза объедками. Благодарные собаки отвечали ему взаимностью, чего нельзя сказать о командирах, обнаруживших его сентиментальные пристрастия. Ну а если кто-нибудь вражески отнесется к дворняжкам хотя бы на словах и тем более на деле, тот станет для Телицына врагом на всю жизнь.
Про удачные налеты Шершавого в деревенский фруктовый сад, конечно, знала вся матросня. Здесь никакая конспирация помочь не могла. К нему не раз и не два обращались ребята, желающие набиться в компаньоны. На такие просьбы Федя однозначно отвечал отказом. Твердость его решений, прежде всего, определялась указанием четверки друзей: «Зачем нужны свидетели?». А их мнение было для Шершавого почти законом.
И все же, все же один раз Федор не устоял. Его покорила жалостливая просьба Телицына. Вот и получилось, что в очередную ночную самоволку пошел Шершавый в сопровождении своего нового товарища.
Сначала все складывалось вполне удачно. Телицын как тень следовал за своим ведущим. Они быстро пересекли дорогу возле сада и пролезли сквозь дыру в изгороди. При всех своих особенностях Телицын был неглуп и нетруслив, так что все проходило штатно.
Как только все преграды на пути к плодовым деревьям были преодолены, пришельцы начали споро наполнять свои сумки яблоками разных сортов. Если Шершавый вел себя по-хозяйски, то Телицын заметно нервничал. В то же время он старался четко выполнять указания бывалого собирателя фруктов. Наполнив сумки дарами сада, они аккуратно припрятали их возле изгороди и направились к высокому дереву, увешанному спелыми грушами, так любимыми Федей и его друзьями. Да, груш было много, но висели они высоко, на верхних ветках. Значит, надо влезть на дерево!
Для Шершавого это было сущей ерундой, но Телицын не мог похвастаться хоть маломальской альпинистской подготовкой. Пришлось помогать ему. Феде с трудом удалось подсадить своего подельника до первых нижних веток. Да и потом, уже ближе к кроне, постоянно требовалось поддерживать его.
Но дело пошло. Шершавый ухитрялся одновременно часть сбора класть за пазуху, что позволяла роба, плотно перевязанная ремнем, и набивать рот. Телицын не мог соревноваться со своим наставником в ловкости, так что результат его деятельности был много скромнее.
Дело уже двигалось к концу, но тут случилась незадача: собачонка сторожа почуяла пришельцев и залилась лаем. Вскоре появился и ее хозяин.
Освещая дерево фонариком, он вглядывался, вглядывался, но не смог ничего узреть по причине слабого зрения.
Собачонка с азартом продолжала свой концерт, но старик, беззлобно поругавшись на нее, пошел осматривать ближние деревья. Шершавый ждал, когда он уйдет подальше. Тогда можно будет спокойно слезть на землю и отправиться восвояси. Собачонку он не боялся, зная по прошлому опыту, что кусаться она не будет, да и вообще она ему не помеха.
Сторож почему-то медлил. Он, как назло, все продолжал находиться поблизости. Приходилось ждать, а ждать Шершавый уже не мог. Его мочевой пузырь буквально разрывался от скопившейся в нем жидкости. Легкомысленно не опорожнившись заранее, теперь он уже испытывал муки. Что делать? Федя отчаянно напрягал свои извилины. И вдруг в его черепную коробку пришло нестандартное решение: «Пожалуй, поссу прямо с дерева». Эта мысль прямо-таки наполнила радостью шершавое существо: «Расскажу потом на камбузе, что я удумал. Пусть завидуют».
Не мешкая, Федя спустился на пару веток, оказавшись ниже Телицына. Он понимал, что в противном случае невзначай можно окропить своего подельника. С гордостью за такую сообразительность Шершавый начал желанный процесс. Но тут случилось непредвиденное: собачонка подбежала близко к дереву, и Федина струя окатила ее. Такого издевательства над бедным животным Телицын перенести никак не мог:
– Ты что делаешь? Негодяй!
С этим криком возмущения он попытался ткнуть охальника ногой, поскольку висел на дереве выше него. Но удар не получился – Шершавого уберегла звериная реакция. А вот сам мститель, потеряв опору, полетел вниз.
Результат оказался плачевным – Телицын сломал ногу. Прибежавший на шум и крики сторож увидел лежащего на земле матроса и тут же открыл стрельбу в воздух. Вскоре появилось несколько жителей деревни, а затем и военный патруль.
– Я, конечно, мог смыться еще до прихода патруля, – впоследствии рассказывал Шершавый друзьям, – но как оставить Телка одного в такой беде? Вот и заплатил за это я по полной. Зачем только не послушал вас, взял его с собой?
Результаты той ночной самоволки не заставили себя ждать: Шершавый получил очередной срок пребывания в строгом аресте на гауптвахте. Но он особо не переживал – дело для него почти привычное. А вот Телицына отправили в госпиталь со сложным переломом ноги. Когда прошли месяцы лечения, он так и не возвратился в наш полк.
Отсидев положенный срок на черном хлебе и воде, Шершавый продолжил свое служение Родине на камбузе. Там встретили его с неподдельной радостью весь персонал и особенно вольнонаемные служительницы. Они соскучились по доброму и отзывчивому шершавому существу, которое теперь пополнило свой репертуар рассказами о ночной самоволке.
– Когда еще смогу поесть такой вкуснятины, да и вас угостить грушами с того дерева? Наверное, никогда, – сокрушался Шершавый. – Видать, судьба у меня такая…
С тех пор он больше не ходил в самоволку в старый, еще посаженный немцами фруктовый сад.