Эдик
рассказ
В тот раз научно-техническая конференция проходила в столице одной из союзных прибалтийских республик – родном городе Эдуарда Вильгельмовича. Он был не только моим коллегой, но и давним другом, так что наши встречи были мне не только весьма полезны, но и радостны.
Познакомились мы с Эдиком лет десять тому назад тоже на конференции, в Таганроге. Тематики наших научных работ оказались близкими, что и вызвало тогда длительное обсуждение их результатов. Затем началась переписка, интенсивность которой с годами только возрастала. Раза два-три в году случались у нас и личные встречи либо на очередной конференции, либо у меня дома в Москве. Бывал и я в гостях у Эдика. Он уже давно жил в Минске, переехав туда еще в молодости после окончания института.
За время нашего знакомства были совместно выполнены несколько научных работ и опубликованы их результаты. Постепенно наши отношения становились все более и более доверительными. Я узнал, что на малой родине у Эдика возникла какая-то непростая ситуация, понудившая его уехать в Белоруссию. Там он обосновался основательно и женился на славянке. И домашний уют, и работа преподавателем в институте, да и жизнь вообще его ныне вполне устраивали.
С малой родиной Эдик поддерживал устойчивую связь, хотя бы раз в году наезжая к своей сестре Эльзе, обычно на день ее рождения. И вот случилось незапланированное ранее посещение родных мест по причине проведения там научно-технической конференции.
Предварительно созвонившись по междугороднему телефону, мы с Эдиком встретились в фойе гостиницы накануне открытия научного форума. Без особого труда удалось уговорить сотрудницу оргкомитета поселить нас вместе в одном гостиничном номере.
Вечерами после окончания очередных секционных заседаний Эдик уходил на встречи со своими родственниками и давнишними знакомыми. Приглашал он и меня составить ему компанию. Я всегда отказывался – мне очень хотелось в одиночестве побродить по старинным улочкам европейского средневекового города, да и было неудобно связывать его своим присутствием. Но когда Эдик собрался в очередной раз посетить свою сестру, то я не смог устоять под его напором:
– Нехорошо отказываться от приглашения женщины. Эльза уже укоряла меня, что не познакомил ее с моим другом, – с интонациями обиженного человека убеждал Эдик. – Посидим за столом как белые люди. Посмотришь изнутри, как здесь живут.
Мне и самому было интересно побывать в гостях, почувствовать здешний национальный колорит. И было решено идти в гости к Эльзе вместе.
Посещение квартиры Эльзы Вильгельмовны не оставило у меня ярких воспоминаний. До самого конца визита меня не оставляла скованность, хотя все было, на мой русский взгляд, весьма пристойно, даже слишком пристойно. Сохранилось в памяти подчеркнуто уважительное отношение – в моем присутствии все разговоры велись только на русском.
Из гостей мы возвращались поздно, но почти трезвые. Уже невдалеке от нашей гостиницы Эдик обратил мое внимание на целующуюся парочку. Парень с девушкой стояли под кроной дерева, так что особо рассмотреть их не представлялось возможным. Да и, по моим понятиям, делать это было совсем ненужно.
– Ну как, впечатляет это тебя? – спросил Эдик.
– Что же тут особенного? Молодость… – Я не мог понять его интереса к юной паре.
С очень грустной интонацией Эдик что-то сказал на своем родном языке. Я попросил его перевести.
– Да так, – неопределенно ответил он. – Ерунда…
Конференция заканчивалась. Как обычно, на последнем общем заседании были подведены ее итоги. Затем состоялся прощальный банкет.
В аэропорт мы с Эдиком прибыли заранее, за пару часов до его вылета в Минск. Мой рейс был позже. Хотелось напоследок пообщаться не торопясь, в спокойной обстановке. Мы зашли в ресторан и заказали себе по рюмке коньяку и кофе.
У нас уже устоялась такая традиция: прощаясь выпить по рюмке за дружбу. Выпили, помолчали.
– Ты помнишь ту девушку, что целовалась с парнем, когда мы возвращались от Эльзы? – неожиданно спросил Эдик.
– Так, в общих чертах. А что?
– А ведь это была моя дочь!
– Ты мне об этом раньше ничего не рассказывал, – удивился я.
– Не рассказывал… Но вот теперь послушай. – И он, погрузившись в воспоминания далекой юности, поведал мне свою историю:
– Учился я тогда на последнем курсе института. Помимо учебы увлекался разным. Ну и девчонками, конечно. Любвеобильным был я тогда.
И уж очень сильно понравилась мне одна из них. Звали ее Кайсой. Происходила она из семьи, а правильнее сказать, из клана воздушных акробатов. Словом, была циркачкой. Может, именно ее выступления и покорили мое сердце. Вот и получилось, как в песне Окуджавы: «Ему кого-нибудь попроще, а он циркачку полюбил». О последствиях той любви я не думал, да и вообще возраст не располагал к особым размышлениям.
Мне кажется, что те годы моей жизни были самыми счастливыми. Даже сейчас по-рой приходит ко мне душевная радость давних встреч с Кайсой. Она все больше молчала, но я понимал ее на каком-то астральном уровне. Уверен, что такое бывает лишь раз в жизни, да и то не у каждого.
Но прелести той поры вмиг померкли, когда стало ясно, что Кайса беременна. Какая-то холодная струя прошла между нами: ни она, ни я не знали, что делать. Решение за нас приняли ее родственники-акробаты.
Прямо на улице ко мне подошли два крепыша лет сорока, а может, и старше. Разговор у нас проходил спокойно, но я сразу понял, что люди они весьма серьезные.
Они потребовали, чтобы я больше никогда не общался с Кайсой, чтобы, можно сказать, вычеркнул ее из своей жизни. Настойчиво посоветовали забыть все, что было между нами. На мое сообщение о беременности Кайсы они отреагировали на удивление спокойно – похоже, что уже все знали.
«Теперь это не ваша забота. Судьба Кайсы не должна вас беспокоить, да и алименты на ребенка тоже, – примерно так в переводе на русский говорили представители циркового клана, – продолжал Эдик. – Только одно условие: вы никогда и ни при каких обстоятельствах не должны возникать на ее жизненном пути. Вас просто не должно для нее существовать». И один из циркачей угрожающе добавил: «Вам лучше совсем уехать из города, а иначе вас просто может не быть вообще».
– Мне понадобилось несколько дней, – после минутной паузы опять заговорил Эдик, – чтобы принять окончательное взвешенное решение. Я, конечно, понимал, что для всех будет лучше, если мы с Кайсой расстанемся навсегда. По-моему, просто невозможно представить себе нормальную семейную жизнь физика и воздушной акробатки. Это нонсенс. Ну а душевные муки любви со временем должны угаснуть.
Примерно так все и произошло. Мне удалось добиться, чтобы после окончания института меня распределили на работу в другой город. Им стал Минск.
Проходили годы, и я сумел заставить себя забыть свою циркачку. Даже когда бывал на малой родине в гостях у Эльзы, воспоминания юности не очень-то тревожили меня. Кстати, только сестра, а теперь вот и ты знаете о моем романе с Кайсой.
В моем внутреннем мире не было места для Кайсы. Совсем. Я сдержал слово, данное представителям циркового клана. Держу его и теперь. И уже без особого напряжения. Привык.
Да, я дал слово не проявлять интереса к Кайсе, но не к своей дочери Марте, которая родилась уже после моего переезда в Минск.
Честно говоря, узнал я о ее рождении спустя много лет, поскольку раньше просто не интересовался этим. Ведь вычеркнул я все прошлое из своей жизни, как и обещал.
Эльза, похоже, знала это, но не решалась тревожить меня. А я, как уже говорил, больше не думал о том романе и его последствиях.
Но вот в последние годы что-то стало ныть у меня в груди – совесть, что ли, проснулась под старость? Но я продолжал прибывать в уверенности, что все сделал правильно. Да и сейчас так считаю. Но полностью справиться с собой не могу.
Поделился я своими душевными переживаниями с сестрой. Она-то и рассказала мне, что Кайса родила девочку, биологическим отцом которой являюсь я. Но дочь об этом ничего не знает и считает своим отцом циркача, мужа своей матери. Эльза особо отметила, что из Марты не получилось воздушной акробатки – похоже, гены у нее не те. Может, это и хорошо: сейчас она учится в местном университете.
Рассказ Эдика прервало объявление о начавшейся регистрации на рейс до Минска.
– Пора! Я тебе уже все рассказал, так что понимаешь, почему я тогда обратил при-стальное внимание на целующуюся парочку…
– Ну а ты, Эдик, хоть иногда встречаешься с дочерью?
– Нет, конечно. Это было бы нарушением нашего контракта с цирковым кланом. Ты же знаешь, что я – человек слова. Только издалека любуюсь Мартой, когда приезжаю сюда. Этого мне запретить никто не может. – Эдик грустно улыбнулся. – Давай прощаться…
– Я тебя провожу немножко.
Закончилась регистрация рейса. Пассажиры отправились на летное поле для посадки в самолет. Проводив Эдика, я вышел из здания аэропорта и устремил свой взгляд в серое балтийское небо.
Вскоре взлетел самолет и, унося моего друга и коллегу из его родового гнезда, стал быстро исчезать из вида. А я все смотрел и смотрел ему вслед, размышляя о только что услышанном. И уже когда от самолета не осталась и следа, вдруг вспомнилась мне фраза, приписываемая знаменитому пирату Моргану, что человек живет на свете лишь для того, чтобы было что вспомнить под старость.