Нас в палате трое: Миша, Гена, и я. Как то так случилось, что положили нас почти в одно и то же время, прямо друг за другом. Все курим, выпить не промах, да и... в общем "нашлись".
Гена, тот всё больше молчит, но молчит так, что создаётся впечатление - разговаривает, и поддерживает нас во всём. Матершинник страшный! Иногда у него звонит телефон... И вот этого мне никогда не забыть: прежде, чем ответить, он ложится на кровать бочком, включает звук, и кладёт трубку на ухо. При этом руки у него свободные, но он их почему то держит "по швам". Глаза закрыты. Жена.
- Ну!
- А ты, бл@дь, куда смотрела?
- Ну и х.ли ты хочешь?
- Приеду - в..бу!
И всё в таком роде. Но. Самое интересное: несмотря на такой вот не нормативный диалог, чувствуется, что жену он свою любит, и любит по настоящему. Видимо поэтому она и не обижается. Когда приходит его навестить - столько заботы и внимания кружится в воздухе, что ощущаешь это почти физически.
Миша, Майкл... Ну, с ним мы: два сапога - пара. Болтаем обо всём, что можно: что было, что есть, что будет. Знает кучу различных баек, анекдотов, просто "за жизнь". Благо, времени - вагон. Три раза в день он лежит "привязанный", под капельницей. И каждый раз по восемь пузырьков. Про него отдельная тема, жизнь нас связала крепко.
Так вот. Второй день нашего нахождения в больнице. Ждём обхода. Накануне сдали почти все анализы, хотелось бы узнать результат. И тут, словно вихрь ворвался в палату:
- Здравствуйте, я ваш врач.
В руках истории болезней, начинает просто моментально их просматривать. Сама ничего себе так, почти блондиночка, чуть выше среднего, движения уверенные, быстрые, так же, как и речь - хорошо поставленным голосом, так и льётся... Что сказала, доходит минуты через две. Мгновенный поток информации.
- Так, - это к Мише, - У вас круппозное воспаление, лечитесь, думаю поправитесь, главное надейтесь.
- Теперь с вами, это уже к Гене, - у вас, батенька цирроз! Думаю дня два - три ещё проживёте.
- Дальше. - Вы. Разворачивается ко мне. - Ну, с вами всё ясно, лечитесь.
Поворачивается, и уходит так же стремительно, как зашла.
Просто как у Гоголя - немая сцена. Когда немного пришли в себя, и "переварили" сказанное - шок!
- Что это было? - Миша.
- Не понял. - Это я.
А Гена молчит, губами то ли шевелит, то ли кусает:
- Да и чёрт с ним! Пожил, детей вырастил, хорош! И отвернулся к окну.
Долгое время стояла гробовая тишина. Ничего себе обходик!
P.S. Я сорвался с места и побежал к старшей медсестре, благо мы были хорошо знакомы. Рассказал ей обо всём. Ох, и долго же она смеялась!
- Это наша Лидочка, врач ещё тот! Опять учудила! Вы не обращайте на неё внимания, сами терпим с трудом. Ну, да ничего, скоро опять в декрет уйдёт, за четвёртым. Вздохнём. Каждый раз надеемся, что больше не вернётся. Нет, не может она без работы!
Гена жив и здоров, никакого цирроза не оказалось, работает, внуков воспитывает. Иногда, встречаясь за "рюмкой чая", вспоминаем этот эпизод и ржём до упада. Только Генка один раз сказал:
- А ведь у меня тогда вся жизнь в одно мгновение перед глазами пролетела. И так захотелось ещё по Земле побродить!