Книга Джунглей Форумии - 14
***
'' Для обезьяны нормально не думать, лениться,
обманывать, изменять с чужой женой, воровать деньги.
Но это запрещено, и люди балансируют между
чисто обезьяньим и человеческим.
Причем, мне кажется, многие даже и не пытаются этого делать,
полностью отдаваясь эволюционному ветру''.
***
Пришло время, когда Макакычу все это безобразие и волюнтаризм, царящий в обезьяннике, надоели, и он решил уйти.
Сказано – сделано. Он поставил друг на друга несколько предметов из того что было в вольере... забрался – подпрыгнул... перед тем как преодолеть проволочные заграждения вытянулся в струнку и нагадил от всей своей души, от всего своего покореженного сердца, так долго болевшего за нужды и чаяния обезьяньего племени, от всей... от всего... короче, наложил так как никто и никогда и нигде судя по хроникам еще не накладывал.
Потому как больно ему было и страшно за судьбу Мира ну и за себя как часть этого Мира..
Увидев вдали стройные пальмы и бесконечную саванну, наполненную свободой и вольным духом, он первым делом вдохнул полной грудью опьяняющие ароматы Джунглей... потом решительно дотронулся до проволоки.
Тут его конечно же ё... ударило переменным током высокого, надо сказать, напряжения, и он, поскольку был не в резиновых перчатках и без изолирующего коврика, последовательно подлетел, отлетел и низвергнулся вниз... обратно на грешный песок вольера... прямиком в то что он оставил на светлую память.
Всполошившиеся и набежавшие смотрители получившие сигнал от охранной системы и трансформатора, забрали его исковерканное тело в ветеринарий.
Обезьяны, пораженные цепью таких трагических событий долгое время сидели по углам... потом попытались выйти, но, благодаря покинувшему их старому примату, огромная куча дерьма не давала им теперь, в наступившей реальности, ни спокойно ходить, ни дышать.
Плохо владевшие логикой обитатели вольера зажимали носы лапами и грустно говорили друг другу
-А ведь при Макакыче получше то было! Полегче дышалось!
И качали головами, печально соглашаясь.
Забыв что источником сегодняшней вони явился именно вспоминаемый ими Макакыч, они собирались вокруг вмятины образованной Макакычем при падении и вспоминали о нем все самое хорошее до тех пор пока вонь не заставляла их разбегаться. Впрочем, вспоминать то особенно было нечего кроме того, что пока Макакыч был рядом - этой вот кучи рядом не было. В принципе были кучи... были же конечно, но гораздо меньше и равномерно распределенные во времени и пространстве.
Все вместе слагалось у них в причину и следствие – ''Был Макакыч – не было кучи'', то есть, проще говоря, ''при Макакыче гавна было поменьше''.
Так грустили они о прежних временах.
Но... пришел день когда дверцы вольера распахнулись и заботливые и почтительные люди в белом опустили на грешный песок вольера... кого бы вы думали?!! Да – это был снова Макакыч. Или опять Макакыч. Был он непривычно чист, взгляд его был светел и чист словно слеза ребенка, словно вода горного прегорного озера. Этими глазами Макакыч смотрел в пространство... в Вечность... в Бесконечность.
Теперь он мог себе позволить это... после соприкосновения с оголенными проводами высокого напряжения и последовавшего за тем удара о землю, а также воздействия дефибриллятора и бесчисленных инъекций в различные части тела, а также благодаря тому что ветеринары оказались любителями философии, и, в совокупности с этим, членами различных сект, он, то есть Макакыч, находясь еще в коматозном состоянии, мог слушать их споры и учиться у этих как ему казалось в его состоянии высокоинездесьнаходящихся Учителей.
И теперь он точно знал, что он тот кто пытался уйти от себя, вознестись над собой и остальными... в первую очередь остальными, но Нечто низринуло его вниз... жестоко вернуло на грешную землю... туда же откуда он и пришел.
-Словно Падший Ангел! – вспомнил он фразу и улыбнулся.
Смиренно сложив лапки он опустил свой взор на притихших жителей вольера.
-Стало ли лучше вам когда я покинул вас? – спросил он непривычно тихо, но в наступившей тишине каждое слово его прогремело словно гром.
Гамадрил неожиданно икнул от изумления.
-Нет – не стало! – ответила Мартышка, вспомнив и кучу, и вонь, и постоянно фиксированный паек, и притеснения альфа – самцов, впрочем как и бета и гамма... а иногда и всех сразу.
-Я так и думал! – торжественно воскликнул Макакыч, и, сгорбившись от внезапно навалившейся на него тяжести и ответственности, прошел в самый дальний угол обезьяньей Ойкумены, и сел там прикрыв глаза.
-О первая из субстанций... о первейшая из сущностей психо... дина... психодинамики! – прошептал он громко. – Посмотри на чад своих заблудших во тьме Люциферовой и обрящь их... им... нам... возликуй... те!
Высказавшись, он лег мордой на землю и стал целовать песок.
Гамадрил стал икать чаще и громче.
Павиан в недоумении от происходящего сжал лапы в подобие кулаков.
-Слышь, ты! – сказал он и, чтобы возбудить себя и подбодрить, оскалился и зарычал.
-Слышь, ты! Вот я тебе щас!!!
Макакыч устало прикрыл глаза.
-Опомнись, чадо мое неразумное... ибо невесть где и неизведомо как, вопреки судьбам личностным и корреляции метафизической во тьме веков пройден был путь долгожданный.
Гамадрил перестал икать и, закатив глаза, упал в судорогах на песок. Павиан в испуге отступил на несколько шагов.
-Вот что слово Истины творит с тварями! – возвестил Макакыч указывая на пускающего пену Гамадрила. - Ибо порочен был он и не смог Эгу свою превозмочь. Тварью был и тварью и помрет! Ибо грешен... ибо грешны!!!
Словно завороженные обезьяны повторили за ним.
-Ибо грешны! Истинно так!
-И увидел я Свет в конце тоннеля! Долго несли меня ангелы! – продолжал Макакыч. – Свет со всех сторон... и существа прекрасноликие в белом взяли меня и...
-И... – с ужасом повторили обезьяны.
-И узнал я что люди думали что от обезьян они ведут свой род. Но не так это!
-А как? – спросил Гиббон.
-А было совсем не так! – Макакыч покачал седой головой. – Совсем – совсем не так. Поглядите сами на нас и на людей!
Обезьяны стали переглядываться, а потом одновременно посмотрели на уборщика прозванного Палочником. Палочник, насвистывая что-то веселое, вдруг ощутил на себе множественные молчаливые взгляды зверья... недоуменно сморщился... оглядел и ощупал себя... потом сделал шаг назад и перекрестился.
-Видите насколько мы совершеннее их! – торжествовал Макакыч.
-В чем же? – изумился Бабуин.
Макакыч вздохнул и улыбнулся вопросу неразумного.
-Вот скажи – у кого клыки длиннее? У тебя или у них?
-Ну, у меня. – Бабуин пальцем пощупал клыки.
- А по деревьям да скалам кто ловчее лазит?
-Мы! – хором ответили обезьяны.
-А есть ли у людей такая полезная вещь как хвост? Ведь именно хвостом можно цепляться за ветви, можно делать призывные и тому подобное знаки, то есть сигнализировать об опасности и так далее.
-Нет! – громко вскричали обезьяны. – Нет у них хвостов.
-Вот вы и ответили на свои вопросы! А значит ущербны они!– заключил Макакыч и собрался снова целовать песок, но заметил тревожный и вопрошающий взгляд Томаса Сэвиджа. – Чего тебе?
-А у меня... – Томас показал на то место откуда должен был расти хвост.
-Это значит что ты еще недостаточно развился и не оторвался от своего человеческого прошлого! Недоросль ты ущербная, али выродок... как и все подобные тебе. Унтерменш. Недообезьяна... и не можешь ты зваться гордо и величаво.
-Не верю! – заорал Павиан. – Ерунда все это! Врет он все!
Обезьяны стали возмущенно перешептываться и хмуриться. Макакыч говорит о величии, а эти гады сопротивляются и отрицают. Прямо пятая колонна какая-то!
Макакыч перевел взгляд на нерешительно и с испугом оглядывающегося Павиана.
-Не веруешь и упорствуешь в своей неразумности и неверии! – возвысил голос Макакыч. – В Гуанотамоно захотел, мерзавец!
-Гуанотамоно! – шепотом повторили обезьяны и оглянулись на видневшийся вдали двор где для сельскохозяйственных нужд сваливали гуано и навоз от всех обитателей зоопарка. – Там оно!
-Взять отступников и предателей! – процедил Макакыч сузив глаза.
Толпа обезьян стала подступать к отверженным и те в полной растерянности стали пятиться пока их не прижали к стене. Они съежились от страха и с ужасом глядели на капающие слюной оскаленные клыки последователей Макакыча.
-Вот кого воспитали мы и растили в нашем пространстве жизненном! – Макаыч воздел лапы к небу, потом оскорбленно вздохнул и заложив лапы за спину стал прохаживаться взад и вперед. – Растили их мерзавцев... хлеб наш они жрали... воду нашу пили, а теперь вот показали нутро свое гнилое!
-На поводу пошли?!! Супротив племени обезьяннего? – заорал он брызгая слюной. – Так вот вам!
Он подобрал какашку и бросил в преступников.
Последовав его примеру обезьяны стали кидаться какашками, и, когда запас закончился, отвлеклись немного на воспроизводство средств борьбы с инакомыслием.
Палочник спрятавшись за клеткой с косулями с испугом наблюдал за происходящим. Макакыч погрозил ему кулаком. Палочник спрятался.
-Мерзавцы! – продолжал шипеть Макакыч плюнув в предателей почти погребенных под испражнениями. – Историю... ИСТОРИЮ даже свою не знают... и ведь и не хотят знать! Люди у них понимаешь ли, царь и высший разум. Да плевать я хотел на этих слабых ничтожных существ.
Он еще раз плюнул в том направлении в котором исчез Палочник.
-А что за История? – Мартышка молитвенно сложила лапки и поклонилась.
Макакыч мрачно взглянул на нее, но разглядев ее прекрасную фигуру и красные ягодицы смягчился.
-Приди ко мне, о нимфа моя! – позвал он. – Я расскажу тебе!
Мартышка радостно приблизилась и обезьяны на время отвернулись.
-Итак! – сказал Макакыч потянувшись и присев на песок. – Кто и когда задавался вопросом – почему и на Севере и на Юге и на Западе и на Востоке и самое главное – за морями и даже океанами все обезьяны похожи друг на друга... с небольшими различиями, но в основном одни и те же по общим признакам?
Обезьяны молчали. Действительно до Макакыча никто из них такими вопросами и не задавался... тут жратвы бы найти и от врагов убежать... не до вопросов таких, само собой... разумеется.
-Вот! – Макакыч поднял вверх палец. – А ведь обезьяны плавать не могут, ну за исключением некоторых наших братьев на разных там островах японских.
-Да... действительно! – стали переглядываться изумленные обезьяны. – Как же так тогда?
-Я скажу вам! – Макакыч почесался и поймав блоху сгрыз ее. – В давние стародавние времена первообезьяны решив исследовать этот мир и терзаемые духом первооткрывательства построили сначала плоты, а потом и корабли и переплыли реки, моря и даже океаны и покорили и заселили те пространства. А потом уже спустя тысячелетия люди приезжают в ту же самую Америку – глядь... что такое?!! Обезьяны! Как?!! Откуда они?!! Мы же первые вроде приплыли! А вот хрен вам!
Он показал в том же направлении исхода Палочника. Обезьяны зааплодировали. Мартышка от полноты чувств бросилась целовать Макакыча и всему племени пришлось еще раз отвернуться на время.
-Уфф! Да!!! – устало сказал Макакыч. – Хватит – хватит!
Он знаком показал Мартышке чтобы она его больше не прерывала.
-Учитель! – сказал робко Гиббон. – Вы же говорили что мы произошли от людей, а тут получается что были первообезьяны, которые это самое – переплыли и заселили, а потом люди, это самое... приплыли и говорят... это самое.
-Это самое! – передразнил его Макакыч. – Дурья башка! Говорят же тебе это были первообезьяны! Они еще до людей были... до негодяев этих бесхвостых... а потом переплыли и заселили как я и говорил... а эти и удивились, потому как не ожидали что оказывается есть кто поумнее да половчее чем они. Понял, мерзавец?!! Учить меня вздумал?!! Подлец длиннорукий! Тоже в Гуанотамоно захотел? Народ мутишь? Речами да вопросами смущаешь?!! В величии да в первородстве нашем сомневаешься?!!
Обезьяны возмущенно стали шуметь и обвинять Гиббона в непатриотизме.
-Хвост у него, понимаешь ли! – орал Макакыч. – А надо проверить – настоящий ли у него хвост! Мимикрией тут, понимаешь ли, занимается! Поклеп возводит.
Услышав слово ''поклеп'' обезьяны не поняли его... вернее поняли как призыв к действию и тут же побили Гиббона чем природа послала и закинула его в ту же самую кучу дерьма с преступниками. Естественно, больше вопросов не было... ни уточняющих, ни наводящих... никаких.
-Люди это вообще побочная ветвь... несуразная, - продолжал Макакыч пытаясь вспомнить кто же все-таки от кого произошел. – Много было таких вот разных которые теории всякие выдвигали... но ведь это люди и выдвигали... со своей точки зрения и для своей же пользы, а потому какая вера может быть их исследованиям?!! Грош им всем цена! Я вот, к примеру, к самому великому роду принадлежу и ничего... не хвастаюсь и не задаюсь!
Все люди почитай из моего рода и до сих пор так и называются.
Боясь молвить слово обезьяны спросили глазами и телодвижениями.
Макакыч смилостивился.
-Род мой зовется Резус! – гордо сказал он и выпрямился насколько позволял ему возраст и повисшая на нем Мартышка. – И люди все почитай от начала веков делятся на тех кто положительный резус и те кто отрицательный... да есть среди нас и такие... отрицательные персонажи... чего уж греха таить!
Он устало зевнул и растер покрасневшие глаза лапкой.
-Еще... еще! – взмолились обезьяны.
-Ну, хорошо! – улыбнулся по-отечески Макакыч. – Расскажу вам как возникло само это название – Обезьяна!
Из домика в углу вольера на секунду выглянул заинтересовавшийся услышанным Абу Зинэ, но Макакыч знаком приказал ему удалиться.
-Слышали... слышали уже эту твою теорию... Афанасий Никитин и все такое. Глупости все это! А вот как было на самом деле!
Он стал прохаживаться кругами, стараясь держаться подальше от кучи с дерьмом и преступниками.
-Это старая – старая история! – сказал он и снова зевнул. – Жили на свете давным – давно прекрасная О и прекрасный Ян... и пошли они как-то в лес и заблудилась прекрасная О и осталась без своего возлюбленного Яна...
Макакыч внезапно остановился возле охапки листьев в которой спал Мандрил.
-Ты чего это, мерзавец, спишь, когда я силы свои трачу и народ просвещаю? А, бездельник?!! – он пнул Мандрила лапой и плюнул в него.
Мандрил и от рождения был немного подслеповат и глуховат, а месяц назад по недомыслию еще и попытался проглотить заброшенную в вольер петарду – фейерверк, приняв ее за конфету. Естественно, ни на слухе ни на зрении это положительно не сказалось.
Совершенно не расслышав, что ему говорит какое-то существо перед его мордой, но вполне ощутив как его бьют и оплевывают, он взревел, вскочил на лапы и отвесил Макакычу оплеуху, после чего стал гоняться за убегающим Макакычем по всему свободному от присутствовавших пространству вольера. Когда Макакыч понял, что, существующего свободного пространства, для него маловато он в запале вскочил с разбегу на стену и попытался снова совершить исход. Все повторилось, как и в прошлый раз... треск разрядов, стон, запах паленой шерсти, свист падения, само падение, глухой удар... лапки врозь.
Остолбеневшие от неожиданности и ужаса обезьяны молча проводили глазами работников зоопарка уносивших исковерканное, изломанное тело неподвижно скорченного Макакыча.
-Ну, все!!! – донеслось от кучи дерьма, из которой стали выбираться преступные элементы. – Вот сейчас мы вас всех и...
Обезьяны поняли, что с ними собираются делать, и, склонившись в миссионерской позе, закрыли лапами глаза, уши и рты... чтобы ничего не видеть, ничего не слышать, ну, и рот на всякий случай держать взаперти.
А над всем этим стоял почти глухой и почти слепой Мандрил разевая пасть с огромными желтыми клыками. Ему совершенно бесполезно было кричать о помощи или пытаться привлечь его внимание знаками.
Спустя время подавленные и грустные обезьяны тихо шептали друг другу.
-А ведь при Макакыче было получше... и дышалось легче и не имели нас так как сейчас!
Логика у них была безупречной... своя... обезьянья логика.