Уже прошло пять часов после нашего с приятелем прилета в один сибирский город, а мы все не могли найти две койки в гостинице. В четвертой по счету, подходя к стойке администратора, мы издали увидели знакомую надпись: «Мест нет».
Время позднее. Мы ужасались мысли, что придется возвращаться в аэропорт или, того хуже, на железнодорожный вокзал и искать убежище там. Между тем на улице стояла сибирская зима.
— Молодые люди, у вас проблема? — обратился к нам пожилой швейцар.
— Да вот, четвертая гостиница, и нигде нет мест.
— А на речном вокзале были? Там тоже есть гостиница.
— Были. Традиционная надпись на дверях: «Мест нет».
— Обычно там бывают места, но сейчас, видно, понаехало много студентов-заочников. Наш город славится количеством вузов.
— К сожалению, и мы относимся к студентам-заочникам.
— Ну, тогда, ребята, осталась еще одна надежда — институт усовершенствования учителей.
— А далеко этот институт?
— Да нет. По кратчайшему пути — две минуты ходьбы.
И правда, миновав три или четыре проходных двора, мы оказались именно на том крыльце, где и должны были быть. Заходим, поднимаемся по лестнице, входим в большой холл. За столом — пожилая дежурная.
— Здравствуйте, можно у вас поселиться? Нам нужно два места.
— Пожалуйста, как раз есть две свободные койки, — отвечает дежурная.
Мы не поверили своим ушам.
— Давайте паспорта, сейчас оформлю. Цель вашего приезда?
— Приехали на зимнюю сессию.
— Студенты, что ли?
— Да, студенты-заочники.
— Возьмите свои паспорта. Оплатите вперед за все время проживания.
— Сколько с нас?
— По рублю в сутки.
— Так дешево? — удивились мы.
— У нас не гостиница, а общежитие. Комната на двенадцать коек, две из них — ваши. Других мест нет.
— Да, нам крупно повезло.
Забрали свои спортивные сумки и отправились по коридору в указанную комнату. Проявляя тактичность, стучимся.
— Заходи, что тарабанишь, — раздался грубый голос.
Заходим. Большая комната, вся заставленная кроватями. У стены - стол, за которым сидят четверо парней, видно, готовятся к занятиям. На двух кроватях, друг напротив друга, сидят любители шахмат. Трое спят, но почему-то не на подушках, а под ними. Те, кто не спал, уставились на нас вопросительно, дескать, кто вы такие.
— Привет, мужики, — начал я наводить мосты с обитателями общежития.
— Привет, привет от старых штиблет, — поговоркой ответил один из игроков в шахматы.
— Где тут свободные лежаки?
Впрочем свободные места было видно по заправленным койкам. На них подушки, стоявшие вертикально, острым углом указывали в потолок, а простыни, свернутые белой полосой, лежали на байковом одеяле с угла на угол.
— А вот, занимайте, — все тот же игрок в шахматы взял руководство по устройству нашего быта в свои руки.
Мой приятель отправился в дальний угол к свободной койке, а мне досталось место почти у дверей.
Чтобы завязать знакомство, я начал с погоды.
— Ох, и закрутило на улице, мужики, градусов тридцать, а может, и все сорок. Мы по городу мотаемся, везде одно и то же: «Мест нет».
— Где же напастись мест в гостиницах, сейчас сюда съехалось столько студентов. По их количеству это, наверное, второй город, — вступил в диалог со мной уже второй любитель шахмат.
В ходе нашего разговора из-под подушек стали появляться головы — сначала одного из спавших, затем и двоих других.
— Ну что, этого чуда еще нет?
— Нет, мужики, он сегодня навряд ли придет. Слышали, в прошлый раз он обещал нам дать выспаться, отправился погостить к своей сестре. Пусть погостит, а то на уши весь дом поставит.
— Вот наши новички говорят, что на дворе страсть как похолодало, может, и вправду сегодня останется у сестры.
— Дай бог. А то замордовал уже нас всех.
— А что такое, мужики? — спрашиваю я.
— Что-что, это чудо будет спать рядом с тобой. Храпун, каких белый свет не видел.
— А откуда он?
— Черт его знает, говорит, что где-то в этих местах живет. Вот явится, увидите, что это за чудище.
— Мужики, время уже половина первого, его и вправду не будет, давайте скорее спать.
— Давайте.
Занимавшиеся за столом вмиг закрыли свои конспекты, разделись и нырнули в постели, как в бассейн, прямо с головой под подушку. Шахматисты чинно собрали фигуры, потрясли шахматными досками, как бубенцами, и улеглись. Мне, как лежащему рядом с дверью, пришлось выполнять роль дежурного — выключатель оказался на расстоянии вытянутой руки. На новом месте я обычно засыпаю очень тяжело, мне надо два дня на привыкание и адаптацию. Но тогда, видно, беспокойство, что останемся без места на ночлег, сделало свое дело. Я сразу же провалился в сон.
Утром проснулся от яркого электрического света: лампочка находилась прямо надо мной. Нужно вставать, лекции с восьми утра. На кроватях уже не было лежащих, все занимались своим делом, и в отрывках их разговоров все время мелькало: «Да, сегодня мы выспались. Хорошо, если бы этот чертов Иван (наконец-то я узнал, как зовут моего соседа) вообще сюда не приходил». Все как один только и делали, что обсуждали этого Ивана, какой он изверг, и как он не задохнется от своего храпа, и так далее, и тому подобное.
После дневных забот наша комната наполнилась часам к девяти вечера. Все уже чувствовали себя одной большой семьей. На столе образовалась гора разных продуктов, стоял большой электрический чайник, в который сыпанули заварки. Шла спокойная мужская беседа о дневных делах, о семьях и, конечно, о детях.
— Ну что, ребята, давайте укладываться, может, до прихода Ивана кто и успеет уснуть, — предложил кто-то из жильцов.
Это предложение было принято без обсуждения.
Еще не выключили свет, как по коридору раздался степенный, громкий стук подкованных сапог. Со скрипом открылась наша дверь, и в проеме показался сначала живот, обтянутый черным полушубком, затем просунулся и сам человек. Вот это была фигура! Рост не менее 170 см, талия в объеме, наверное, все два метра. Меня сразу заинтересовало, где на такое тело можно купить полушубок. На голове была рысья шапка, скрывающая глаза и уши. На ногах — унты, видно, еще с металлическими подковами. Я понял, что это именно он, Иван. Сняв свой рысий малахай, он произнес хриплым голосом:
— Здорово, мужики. Ну как вы здесь без меня, не скучаете?
— Да пошел ты. Не мог задержаться у сестры дней на пять?! У меня через пять дней как раз заканчивается командировка, — горячился один из старожилов общей комнаты.
— Я, мужики, сегодня ночевал у сеструхи. Положили меня прямо на кухне, бросили на пол матрац, укрылся я своей шубой и быстро отошел ко сну. Разбудил меня стук. Соседи сверху и снизу долбили по батарее. Как только проснусь, стук прекращается. Засну — все начинается сначала, — рассказывал Иван, снимая свою широченную шубу.
Повесил ее на вбитый в стену гвоздь, кряхтя, стянул с ног свои подкованные унты. Причина трудности в снятии обуви — его необъятный живот. Затем он расправил постель и завалился, да так, что панцирная сетка прогнулась, почти касаясь пола.
— Ты, Иван, дай нам сегодня заснуть, не засыпай первым.
— Ладно, мужики, не обижайтесь, я ведь сам себе не рад, что у меня такой храп. Это, наверное, у меня после того, как однажды на тренировке мой соперник упал мне на грудь. У меня что-то хрустнуло, вот с тех пор и храплю, как бегемот.
— А ты что, борьбой занимался?
— Классической. Я мастер спорта в тяжелом весе. Вот видишь, у меня и уши сломаны, а это основной признак того, что человек занимался борьбой. Такая уж у нас специфика.
— А как со здоровьем?
— Да неважно, сердечко начало барахлить. Храп мне, конечно, мужики, не в радость. Я живу в райцентре, дом на две семьи. Во второй половине живет заместитель главы района. Так у нас с ними договоренность. Его семья, ложась спать, стучит по батарее три раза. Я жду минимум минут сорок, а потом ложусь спать.
— Ну и как, жалуются на твой храп?
— Жалуются, но что поделаешь. Слышал, что заму этому будут строить отдельный дом. Это что, мужики, мы тут с моей Марией (так зовут супругу) решили съездить ко мне на родину. Я родом с Украины. Билеты взяли в плацкартный вагон. Мария меня сразу предупредила: «Иван, ты, давай спи днем, тебя меньше слышно». Вот я днем под детский шум и визг гармошки высплюсь, а ночью лежу на кулаке. Голова падает с кулака, я просыпаюсь, и так — всю дорогу.
А тут недавно приключился интересный казус. Дали мне путевку в Сочи. Приезжаю, получаю ключи от номера. Открываю, вижу: спиной ко мне сидит человек и смотрит в окно. Я так бодренько: «Привет курортникам!» А человек не реагирует. Подхожу, хлопаю его по плечу. О, господи! Есть ведь всевышний, услышал мою мольбу. Со мной в номере будет жить глухонемой. Вот это да! Вечером после дискотеки-знакомства приходим в номер. Я, как могу, пытаюсь объясниться с моим соседом по комнате. Что-то полопотав, жестом показываю, что, мол, давай, друг, бай-бай. Он в согласии машет головой. Разделись, улеглись, выключили свет. Я растянулся на новом месте и мигом заснул. Чувствую, что меня кто-то трясет за плечо. Открываю глаза, вижу: стоят передо мной люди — милиционер, мой немой сосед и какая-то женщина. Она и говорит: «Этот товарищ, ваш сосед, всех поднял на ноги, вызвал милицию, пригласили меня». Он сказал, что с ним поселили странного толстого человека: когда он во сне открывает рот, его койка начинает трястись».
Немой жестами подтвердил слова переводчицы, а милиционер сделал заключение: «Вам, товарищ, предоставят комнату под лестничной клеткой, я уже договорился. Там будете жить один. Так что одевайтесь, забирайте свои вещи и со мной».
Вот так я продолжил отдых в Сочи под лестничной клеткой. Правда, кто возвращался поздно и поднимался по лестнице, чувствовал вибрационный массаж усталых ног. Зато я спал спокойно. Впрочем, что-то я заболтался. Давайте, мужики, минут двадцать я не буду ложиться, а вы засыпайте.
Выключили свет. Все улеглись. Меня разобрало любопытство, что это Иван наговорил на себя? Правда ли, что его храп все пробивает? Лежу, мысли переключились на прожитый день. Скоро зачеты, надо посидеть в библиотеке. Слышу, Иван улегся, приняв удобную позу. И тут началось!
Мой сосед превзошел все мои представления о храпунах. Такого я еще никогда не слышал. Сначала втягивается воздух (я посчитал до десяти), затем остановка, тишина... и мощный обвал гортанного храпа. Я чувствую вибрацию моей койки. Нет, меня так просто не возьмешь! Я надрываю край наволочки, вытягиваю из подушки клок ваты и затыкаю уши. Не помогает. Закрываю голову подушкой — бесполезно, храп пробивает все. Я сдаюсь, сажусь на койку, оглядываю нашу комнату и вижу, что все, как и я, сидят, кто напялив на себя подушку, кто замотавшись в одеяло. А самый острый на язык, кстати, он забрался под матрац и не смог там отсидеться, зло промолвил: «Мужики, а давайте ему валенок в хайло, чтобы не мучил людей».
Тут очнулся Иван: «А что вы не спите? Но, ребята, я же тридцать пять минут сидел, ждал, когда вы заснете. Может, еще раз попробуем? Ну, давайте я сорок минут не буду ложиться». Он сел на койку. А вся братия тут же упала на подушки, пытаясь быстрее заснуть и во сне избежать этого наказания храпом. Пусть под этот храп снится любая чертовщина, да хоть бомбежка или землетрясение, но только бы спать! Я вытащил вату из ушей как негодный элемент защиты и стал мысленно считать. Не знаю, до скольки досчитал и спал ли я вообще. Раздавшийся храп оповестил, что сорок минут, отпущенных инквизитором, истекли. И тут началось что-то невообразимое. Мне уже показалось, что не только койка — все здание трясется от этого чудовищного храпа.
В общем, ночь была экстремальной. И так продолжалось еще четыре дня. Мы уговаривали Ивана сходить на ночевку к сестре, но он наотрез отказался, сказав, что жильцы пожаловались в ЖЭК, и сестра попросила с ночевкой больше не приходить. Вконец измученные, мы, как обычно, ждали десяти вечера, когда должен прийти Иван. Вот раздаются по коридору шаги его ног в подкованных унтах. Как всегда, в открывающейся двери появляется сначала его громадный живот, затем и он сам.
— Привет, мужики. Не скучали без меня?
— Да пошел ты, — отвечают ему шахматисты, — шутник нашелся.
— Не обижайтесь, ребята, сегодня я последнюю ночку с вами. Завтра после занятий сразу уезжаю.
— Как, ты что, правда?!
— Да. Я серьезно, так что прошу потерпеть мою персону еще одну ночку.
— Мужики, это дело надо отметить!
— А где сейчас возьмешь, время уже позднее?
— Достанем мигом, — сделали заявление молодые студенты.
И правда, не прошло и часа, как на столе, стоявшем прямо посередине комнаты, выросла горка нарезанной колбасы, хлеба, репчатого лука. Открылась банка с солеными огурцами, и, конечно, она, родимая, водочка. Всю ночь комната гуляла, провожая своего мучителя.
Утром все по-доброму распрощались с Иваном и улеглись спать. Встали как по команде только через сутки. И последующие дни каждый вечер с десяти до одиннадцати вся комната с напряжением прислушивалась, не раздадутся ли в коридоре шаги кованых унт Ивана.
— Ну что, мужики, не будет больше Ивана, это уж точно. Давайте спать.