Кёнсу был таким бледным, что даже губы по контуру побелели. Он еле-еле поворачивал голову из стороны в сторону, пытаясь уловить смысл, отскакивающий от нас, как мячик в пинг-понге.
— А сейчас? — и все уставились на меня. — В нём есть сейчас кто-нибудь? — выдохнул Минсок.
— Нет, сейчас он чист, — покачал головой. — Но эта метка… Надо что-то с ней делать, так ведь? — повернулся к Дженнифер.
Она стояла у стены, задумчиво наморщив лоб.
— Давайте срежем её или прижжём, — предложил Кай, и со стороны Кёнсу послышался придушенный всхлип.
— Может, есть какое-нибудь заклинание? — встрял Чондэ, который вообще мало что понимал в этих делах.
— Можно поискать, — согласно закивал Минсок.
— А вы почему молчите, учитель? — едко поинтересовалась Дженнифер у монаха, который преспокойненько намазывал маслом уже третий бутерброд.
— У него же рот занят, — брякнул я, и получил в ответ укоризненный взгляд старика.
— Согласитесь, вам просто нравится смотреть, как мы варимся в собственном соку? — скривился Кай.
— Святой отец просто размышляет над ситуацией, — миролюбиво произнёс Минсок.
— Ох, только не называй его Святым отцом, а то у меня уши отсохнут, — фыркнула Дженнифер.
Я прищурился, переводя взгляд с неё на монаха, и обратно. Что-то было в их переглядываниях, что-то важное, то, что я обязательно должен знать.
— Эй! У меня тут… тут… — вскочил Кёнсу с табуретки, — а вы… разборки семейные клеите! Я вообще ничего не понимаю и хочу домой!
На минуту воцарилось молчание, все посмотрели на До-До, а потом вернулись к прерванному разговору.
— Я поищу в книгах, — поднялся Минсок.
— Мне надо в клуб, если что, звоните, — противно скрипнув стулом по полу, из-за стола встал Кай.
— У меня сегодня выходной, могу кому-нибудь помочь! — выпрямился Чондэ.
— Сходи вместо меня в мой магазин, — предложил ему Минсок, и, судя по согласным обоюдным кивкам, уговор вступил в силу.
— У меня есть дела в городе, — шумно прихлёбывая, Франческо допил очередную чашку чая и поднялся.
— П-подождите, а я? — Кёнсу замер с открытым ртом.
— Не волнуйся, я с тобой, — хлопнул его плечу.
— Этого-то я и боюсь, — промямлил Кёнсу.
Народ действительно как-то быстро разошёлся. Остались только я, Минсок и До-До. Пока ведьмак аккуратно убирал со стола и мыл чашки, мы сидели молча. Надо признаться, мне всё же было немного жаль бледного растерянного Кёнсу. Он сидел, уткнувшись взглядом в сложенные руки, покусывал верхнюю губу и морщил лоб. Захотелось как-то его подбодрить.
— Да всё не так страшно, как тебе кажется, — подал я голос.
— Вы… сектанты? — неожиданно спросил он, и Минсок выронил чашку. Хорошо, что не разбилась.
— Нет, конечно! — мамка, бережно прижимая к груди кружку, присел на стул. — Мы… просто немного особенные, — подобрал он подходящие слова.
— Вы говорите о демонах, изгнаниях, заклинаниях… Как чокнутые, — сказал Кёнсу.
— Мы не чокнутые, — возразил Минсок. — Я — ведьмак, а Бэкхён — экзорцист.
— Всего-то? — сдавленно хмыкнул До-До.
— Да, всего лишь, — не понял сарказма Минсок.
— Вы — ведьмак, — повторил Кёнсу. — Колдуете, значит? — недоверчиво приподнял бровь.
— Очень редко, — смутился тот. — Понимаешь, мне нужно брать силы из Тьмы, из демона, но моего демона, который когда-то был в Чондэ, больше нет, поэтому…
— Ладно-ладно, — замахал руками Кёнсу, — не говорите больше, а то у меня крыша поедет.
— Но я осваиваю магию земли, — закончил Минсок
— Земли…
— Да. Хочешь, покажу? — предложил он гостю.
— Может, не стоит? — Кёнсу покосился на меня.
— Смотри, Фома неверующий, — я кивнул на ведьмака, который встал из-за стола и поставил на протянутую ладонь чудом уцелевшую чашку. Пару мгновений ничего не происходило, но До-До внимательно следил за ведьмаком. Но вот воздух в кухне стал тяжелеть, у меня даже в горле запершило, а потом в чашке из ниоткуда начала прибывать вода. Она медленно заполнила донышко и шустрее поползла вверх, наполняя сосуд. Глаза Кёнсу распахивались всё больше. А уж когда Минсок вдруг резко перевернул чашку, и До-До тут же по инерции подставил ладони, чтобы вода не залила его штаны, а вода так и осталась в перевернутой кружке без намёка на то, что ей некомфортно в перевёрнутом виде, я даже заволновался, что кто-то вот-вот потеряет глазные яблоки.
— Это… это… — Кёнсу даже пригнулся, чтобы удостовериться, что вода действительно есть. — Я сошёл с ума…
— Просто я мыл посуду, и воздух в помещении влажный, — Минсок поставил чашку в раковину, — я всего лишь собрал воду и поместил в сосуд.
— Собрал. Воду. Из воздуха. В кружку, — медленно произнёс шокированный Кёнсу.
— Это ещё что! Видел бы ты, как он уговаривает цветы распуститься, а птиц — не гадить на нашу крышу, — гордо заявил я.
— Это мелочи, — покраснел Минсок. — Просто орхидеи любят комплименты, а наш дом кажется воронам перевалочным пунктом.
— О-фи-геть… — выдохнул До-До. — Значит, ты… — он перевёл взгляд на меня.
— Я прям переживаю за тебя. Ты в обморок не хлопнешься? — потянулся и похлопал его по щекам.
— А ты? Что делаешь ты? Тыкаешь ножом в порядочных людей?
— В порядочных? В одержимых, — поправил я его.
— И всё?
— О! Бэкхён — невероятно сильный экзорцист! — мамка подошёл ближе и погладил меня по голове. — В нём столько света, что можно город без электричества освещать.
— Ну, не преувеличивай, — пришла моя очередь смущаться.
— Свет… В смысле? Ты светишься? — не понял Кёнсу.
— Он несёт добро, — пояснил Минсок.
И Кёнсу прыснул со смеху.
— Добро? Он? Вот этот вот парень несёт свет? — сквозь смех выдавил он. — Он несёт бред, это я слышал. Несёт разрушения, это я видел. Но чтобы свет!
Уже давно во мне никто не сомневался. Никому мне не хотелось доказать, что я чего-то стою, так сильно, как в тот момент этому ржущему парню. Я, не подумав, вновь протянул руку и коснулся его лба. Он поперхнулся смешком и закатил глаза.
— Бэкки! — воскликнул Минсок. — Не надо!
— Пусть увидит, — я упрямо поджал губы и послал по руке к его голове слабый импульс Света. Его должно было хватить, чтобы Кёнсу увидел чётко и ярко несколько самых хороших событий в его жизни. Дыхание выровнялось, мышцы лица расслабились, уголки губ дрогнули, намекая на улыбку.
— Хватит, Бэкхён, — Минсок коснулся моего запястья. — Ты же знаешь, это наркотик и вызывает привыкание.
Пришлось послушно убрать ладонь. Ресницы Кёнсу дрогнули, но глаза он открыл не сразу, пытаясь ухватить ускользающее счастливое прошлое. Когда же тёмные глаза встретились в моими, он тихо спросил:
— Что это было?
— Мой Свет.
— Я могу… могу ещё?.. — Кёнсу потянулся ко мне.
— Нет, — отрезал Минсок. — Он просто хотел выпендриться, но увлекаться этим не стоит. Пойдёмте, поищем в книгах, что можно сделать с твоей меткой.
А книг у нас было просто завались. Половину из них я даже в руках не держал, не говоря уже о том, чтобы знать их содержание. Минсок выдал Кёнсу книгу трав.
— Почитай про чистотел, может, найдёшь что-нибудь.
— Но тут полкниги про чистотел! — воскликнул До-До.
— Вот и читай. А мы с тобой просмотрим демонологию, — он снял с полки старый талмуд и протянул мне, — историю Тьмы, а ещё вот эту, эту и, пожалуй, вон ту книгу для начала, — наскладировал передо мной целую стопку.
— Вот, блин… — простонал я, но начал послушно просматривать пожелтевшие от времени страницы.
Совершенно случайно я наткнулся на раздел о родовых проклятиях, зачитался и совсем забыл, что, собственно, надо искать. Там говорилось, что самым сильным является Семиколенное проклятье, то есть, когда наказание несёт весь род вплоть до седьмого колена. И больше всех страдает именно седьмое поколение. Наслаиваясь и мутируя, проклятие выдаёт совершенно невероятные комбинации. Вся сложность в том, что нельзя предугадать, каковы будут последствия. Единственная закономерность — служение Тьме. Седьмое поколение, как бы не сопротивлялось, а всё равно будет служить другой стороне. А ещё…
— Нашёл, — как-то обречённо сказал Минсок, и я оторвался от книги.
— И что там? — Кёнсу сполз с кресла на пол поближе к ведьмаку.
— Тебе хорошую новость или плохую? — от этих слов мурашки побежали по рукам.
— Давай с хорошей, — решился парень.
— Метку можно снять, и жить без неё тоже можно.
Кёнсу шумно и с облегчением выдохнул.
— А плохая? — чутьё неприятно царапнуло в груди.
— Жить можно, но недолго.