Охочая до всякого экстрима,
Ночь улицы буравит оком лунным…
Бродяга…нет, потомок пилигрима
Спит под кустом в обнимку семиструнной.
Чужую дверь вор пробует отмычкой.
Поблизости коты сцепились в драке.
Их всех – облаяв просто, по привычке –
Спугнула бесприютная собака.
С танцулек пробежали стайкой резвой
Девчонки в окруженье ухажёров.
ВалИт из ресторанов люд нетрезвый,
Горланя песни в темпе форс-мажора.
По рельсам поезд вдалеке отстукал.
И стихло всё. Свои умерив блики,
Взгрустнула было Ночь от смертной скуки.
Вдруг – свет в окне: там испуская крики
«Ещё! Ещё! Наддай, моя супруга!» –
Дед нагишом раскинулся на койке:
Ему жена, вся в мыле от натуги,
Втирает в грудь лечебную настойку.
«Тьфу напасть! Ни интриг, ни драм, ни драйва»,
– и Ночь свой полог бархатный с досады
Встряхнула, спящий город накрывая
Невиданным доселе звездопадом.