Моя бывшая однокурсница Соня сидела за столом, время от времени закидывая ногу на ногу. Делала она это зрелищно и так же медленно, как Алиса Льюиса Кэрролла падала в кроличью нору. Ноги были длинные, загорелые и так тщательно «обесшерствлены», что я понимала: идеальные девушки из рекламы - это не миф. Люди! Нас не обманывали, они существуют! Все остальные части Сониного тела не уступали ногам в своей идеальности: высокий бюст, вырывающийся из бюстгальтера, будто готовый к взлету аэростат, бронзовая шея, украшенная толстой золотой цепочкой с изумрудным кулоном. Волосы она перекинула на одну сторону, словно говоря: «Простите, они настолько густы, что я вас не слышу. Поэтому освобожу одно ушко, а то поговорить не удастся». Время от времени Соня поправляла спутавшиеся ресницы кончиком невообразимо длинного ногтя. «Какое же удовольствие, наверное, вытаскивать такими ногтями из носа козявки! Ведь ими можно проникнуть в самые недоступные и неизведанные места», - пришла в мою голову глупая мысль.
- Так где ты работаешь? - спросила меня Соня, сделав заказ.
- В школе.
Я немного подтянулась на стуле так, чтобы боковая часть моей пятой точки не свисала с сидения. То, что находилось между моими бедрами и тем местом, где когда-то располагалась талия, определенно, весило больше, чем вся Соня целиком вместе с ее изысканным ридикюлем.
- В школе? - переспросила она и поморщилась. За пять минут нашей встречи это произошло уже в пятый раз. - Как же тебя туда занесло?
- Да так, попутным ветром. Ураганным, учитывая мой нынешний вес.
Соня криво улыбнулась, пытаясь, наверное, выразить сочувствие. Интересно, съешь она столько шоколада, сколько съела я за последние полгода, и поправься до моих габаритов, что бы она делала? Свела бы счеты с жизнью, не иначе. Лучший способ в таком случае - начать морить себя голодом: если успеешь похудеть, то умирать не придется.
- Ты замужем? - спросила Соня, достав плоскую продолговатую пачку сигарет.
- Да.
Снова удивление. «Наверное, какой-нибудь неудачник», - вероятно, подумала она.
- А кем муж работает?
Вопрос подтвердил мою догадку.
- Он мой коллега. Учитель физики в школе. Там и познакомились.
«Ну, тогда все ясно», - засветился ответ в Сониных глазах.
- А ты чем занималась после университета?
- Я путешествовала, - она выпустила тонкое облачко белого дыма, пахнущего малиной и еще чем-то сладким.
- По работе?
- Нет. С другом. Мы объехали весь мир. Южная и Северная Америка, Европа, Восток. В Одноклассниках есть фото, если хочешь, зайди, посмотри.
- Зайду, обязательно.
Не заметив на Сонином пальце обручального кольца, я тактично воздержалась от встречного вопроса о семейном положении. Других вопросов на ум не приходило, поэтому я принялась за малиновое пирожное, пока моя собеседница осторожно цедила кофе без сахара.
- Не вкусно, наверное, без сахара?
- Сахар - белая смерть, - сразу же отреагировала Соня, явно уже не в первый раз употребляя эту фразу.
- Да, это радует. Жизнь у нас сейчас - не сахар, потому жить будем долго.
Она снова снисходительно улыбнулась.
- А кем ты работаешь? Как я понимаю, не по профессии?
- Нет, конечно. Кто сейчас по профессии работает? Хочешь жить - умей вертеться.
Меня так и подмывало спросить, на чем вертится Соня, чтобы жить. Удержаться удалось лишь невероятным усилием воли. Эта фраза тоже давно входила в Сонин лексический арсенал. В университете у нее был потрясающий талант к списыванию. Она могла списать что угодно и откуда угодно. Души именно таких людей стоит сажать списывать грехи других после смерти. Так вот, когда она, таким образом, получала очередную пятерку, то говорила всем, сдававшим по-честному, расстроенным троечникам: «Хочешь жить - умей вертеться!»
- Я работаю менеджером в одной компании.
- А чем занимается ваша компания?
- Разным.
Тон, с которым было произнесено последнее слова, отбивал желание узнавать подробности.
- Ну, давай ближе к делу. Чем я могу быть тебе полезна? - спросила я, желая поскорее окончить скучный разговор.
- Я хочу предложить тебе работу.
Соня перекинула копну волос на другое ухо. Наверное, первое устало слушать, или замерзло.
- Какую работу?
- У нас в организации открывается вакансия помощника менеджера.
- В смысле, твоего помощника?
- Вообще-то, да. Я уже месяц перебираю кандидатуры, но ничего стоящего не нашла.
Соня поморщила носик, и мне невольно представилось, как она ковыряется лопаткой в кучке с маленькими кандидатиками на должность ее помощника.
- Тогда я вспомнила про тебя. Ты, вроде, английский хорошо знаешь и обязательная.
«И толстая, никакой конкуренции мне», - добавила я мысленно.
- А что входит в обязанности твоего помощника?
- Да ничего особо сложного. Перевод писем, общение с инвесторами. Сейчас мы стали работать с иностранцами, а я уже немного подзабыла язык. Ну, еще некоторая документация.
- То есть, я буду твоим переводчиком, получается?
- Не только. Конечно же, тебе самой нужно будет вникнуть в суть дела. Я часто нахожусь в загранкомандировках, сопровождаю директора в поездках. В это время помощник должен справляться сам.
- Так в какой области, все-таки, работает фирма?
- Медицинское оборудование, и не только.
- Ясно.
В сердце моем слабо забрезжила надежда. Нет, не то, чтобы я не любила свою работу. Даже наоборот, у меня с самого начала довольно неплохо получалось находить общий язык с детьми и, при этом, серьезно готовить их по своему предмету. Думаю, за восемь лет учительской деятельности я принесла своим ученикам немало пользы. Во всяком случае, значительно больше, чем преподавательская деятельность принесла в нашу с мужем крошечную «хрущевку», где до сих пор стояла советская газовая колонка для нагревания воды.
Насчет должности все было ясно: Соня хотела найти себе эффективный заменитель, который, при этом, не был бы в состоянии заменить ее на всех фронтах. Чем надежнее и способнее окажется человек, посаженный в окоп, тем стабильнее и спокойнее будет самой Соне в тылу.
- Предложение интересное. До иняза я ведь пыталась поступить в медуниверситет, так что темой этой интересовалась.
- Вот и отлично. Через пару недель можем начать испытательный срок.
- Испытательный? На каких условиях?
- Пару месяцев поработаешь за минимальную зарплату, а потом посмотрим, как будешь справляться.
- А какая у вас минимальная зарплата?
- Да, как и везде. Тысяча сто пятьдесят гривен.
Соня повертела в руках сигаретную пачку и спрятала ее в модную сумочку. Я почему-то подумала, что такой спичечный коробок на ремешке стоит не меньше трех тысяч гривен.
- Но я в школе получаю две тысячи.
- А какие у тебя там перспективы? До старости с дураками возиться?
- Ну почему же, с дураками? Ведь из них же потом получаются менеджеры, которые путешествуют по всему миру?
- Нет, ты если не хочешь, то скажи. Я же тебе не навязываюсь.
Соня нервно дернула плечом, волосы упали на обе стороны.
- Сейчас все кричат, что работать негде, а как предлагаешь, так никто ничего делать не хочет. Уборщицу, и ту найти невозможно. За два часа в день подавай им тысячу-полторы.
- А ты что, уборщице меньше тысячи платить хочешь?
- Естественно, тринадцать гривен в час - более, чем достаточно.
- А сама ты тоже тринадцать гривен в час получаешь?
- Нет, конечно. Ты не сравнивай. То уборщица, а у меня, вообще-то, труд квалифицированный.
Я запихала в рот остатки пирожного. От приторного вкуса уже тошнило, и доедать его не хотелось, но оставлять было жалко.
- Ты, наверное, тысяч десять долларов в месяц получаешь? - спросила я, проглотив сладкую жижу.
- Нет. Ты что? Так много я не получаю.
- Значит, твой труд не ценят.
- В смысле?
- Думаю, за такой квалифицированный труд, как твой, девушки в гостиницах не меньше ста долларов за час просят. Хотя, может быть, вы там оптом работаете? Оптом дешевле.
Соня сощурилась и приготовилась сказать ответную гадость, но я поскорее достала из своего портфеля пятидесятигривневую бумажку (мое пирожное дороже не стоило) и засеменила прочь из кафе, загребая пыль своими старенькими балетками.
Уже минут через десять я пожалела, что была так резка с ней. То ли мне стало обидно за учителей, то ли за уборщиц. А, может, за моих «дураков». Школа у меня захолустная, не модная гимназия, потому вряд ли многие из тамошних лоботрясов станут менеджерами или путешественниками. И Сонька в этом не виновата. Ведь и ее квалифицированный труд, ценится хоть и высоко, но не долго.