Прошел месяц, потом еще один… Наш Степашка заметно подрос, ему уже четыре месяца. Шерстка перестала виться и лежит красивыми шелковистыми прядями. Хозяйка пыталась завязывать ему бант, как она говорила: «Визитную карточку каждого йорка», но Степан был сильно против! Он- боевой йорк!!!!! Какой такой бант???!!!! Пришлось хозяйке с этим смириться и вызвать мастера для сооружения модельной стрижки.
Правда, последнее время щенку скучновато: хозяйка и дедушка на работе, Павлик сдает экзамены (что это такое щенок не знает, но, наверное, что то противное, как горькая таблетка); раньше с ним всегда оставалась бабушка, но вот уже несколько дней как она уехала на дачу. Почему его не взяла Степан не знал, хотя при расставании с ним была очень расстроена, даже всплакнула.
Но сегодня хозяйка и Павлик с самого утра куда то ушли вдвоем, щенок чувствовал, что были они очень встревожены. Тревога дорогих ему людей передалась и крошечному песику. Весь день он не мог найти себе места… Но вот наконец в дверях повернулся ключ. Мама и сын радостно вошли в квартиру.
- Поступил, поступил!- подкидывая Степана вверх кричит Павлик,- завтра утром на дачу к деду с бабушкой поедем!
Куда поступил? Зачем? Щенок ничего не понял, но если вы рады, то он тоже будет радоваться и веселиться- это всегда пожалуйста!
На следующее утро отправились в путь. И если в автобусе ехать Степану понравилось, то метро его мягко говоря не впечатлило. Что люди в нем находят хорошего?? Что может быть хорошего под землей? А запахи- фуууууу…. Люди их, конечно, не чувствуют, но он то собака. Короче, от поездки в метро устали все: и Степан, и мама, и Павлик. А вот в электричке ехать классно! А как здорово смотреть в окно: там быстро- быстро все убегает куда то! Можно даже иногда чуть- чуть полаять, никто не сердится, все улыбаются.
Тут надо сказать, что лаял Степан вообще редко. Даже когда раздавался звонок в дверь он не бежал с заливистым не прекращающимся лаем, подойдет к двери: понюхает, посмотрит на хозяев: «Мол, может гавкнуть для острастки?» Откуда у него такое хозяева только удивлялись, раньше себя Чак так вел: фыркал, а голос подавал только в самых крайних случаях. Не рассказывать же им, что Чак его и научил, а собачьих сказок они не читают, необразованные.
Но вот пора выходить из вагона. Щенок огляделся: как все на город не похоже! А как кругом пахнет! Вроде все запахи и знакомые, но насыщеннее, ярче. От непривычки Степка даже расчихался.
По песчаной дороге между соснами прошли к воротам поселка и тут хозяевам пришлось в очередной раз сильно удивиться: Степан прекрасно знал куда ему идти. А идти было сравнительно не близко- на другую от ворот сторону поселка. Степка шел, как по нитке ни разу не ошибся, ни разу не засомневался: туда ли ему. Свернул с дороги только у нужного дома. На крыльце их уже ждали. Пока мама и сын здоровались с бабушкой и дедом, Степан уверенно вспрыгнул на крыльцо и улегся на место пропитанное запахом впитавшимся в доски за много собачьих поколений.
- Ну вот и молодой хозяин приехал,- улыбнулся дед, посмотрев на важно развалившегося Степана.
Отдыхал щенок не долго: запах «промыслового зверя» гнал его вперед.
Миниатюрного йорка часто превращают в комнатного баловня. Любвеобильные хозяйки расчесывают стальные пряди на спинке, укладывают золотистые локоны вокруг мордочки, а из под модного кока на них хитро поблескивают веселые, смышленые глаза. И хотя йоркширский терьер стал наиболее распространенной комнатной собачкой, порода была выведена в весьма практических целях. Рабочие йоркширских ткацких фабрик держали их в цехах для уничтожения грызунов, а кроме того устраивали крысиные травли. И если сейчас забрать такого шелковистого баловня с колен хозяйки и выставить одного против двух десятков крыс, то «маленький дьявол» быстрыми укусами покончил бы с «хвостатыми» всего за три минуты.
К счастью, такого количества серой братии у Степашкиных хозяев никогда не наблюдалось. Но дачный поселок был на месте бывшего торфяного болота и дренажных канавах водяная крыса иногда проскакивала. Именно она и стала первым трофеем Степана.
Прыжок малыша- йорка в дренажную канаву видела бабушка, а когда на ее крик сбежались все остальные, Степашка, весь перемазанный тиной, уже выбирался из канавы на дорожку, гордо волоча свой охотничий трофей с него самого размером (это если не считать хвоста). Бой был коротким- крыса даже пискнуть не успела.
Ну что за странные люди! Ну чего так орать? Я от ваших воплей прямо оглох на одно ухо! Что? Зачем деда с Павликом в канаву посылать?! Я САМ, САМ!!!! Всех там поймаю! Кого съедят? МЕНЯ съедят?! Нет, с вашей безграмотностью точно что то надо делать… Крыса йорка съесть не может по определению! Йорк ее может, но не будет, он же не дурак, ему и так мяса дадут… А так вы крыс боитесь? Ну ладно, ладно больше вам их приносит не буду, в огороде закапаю, вам что поменьше принесу.
На следующее утро на крыльце лежало пятнадцать мышей… Ровным рядочком, хвостами наружу, головами к порогу…
У меня от вас в ушах звенит и мигрень начинается! Чего вопите? Вон уже соседи бегут на ваши вопли с лопатами и вилами, не иначе мышей закапывать… А, вы и мышей боитесь???!!! Нет, у меня от вас одно нервное потрясение за другим! Ну, ладно, успокойтесь, я в следующий раз к тете Маше пойду ловить и ей положу, может она обрадуется.
За лето Степашка уничтожил всех грызунов на всей улице (теперь после зимы открывая летний сезон его специально все зовут, как крупного специалиста в данном вопросе) и, несмотря на свои обещания, продолжал выкладывать их ровным рядком на родном крыльце… Соседи привыкли быстро, к концу лета заслышав поутру со стороны Степашкиного дома короткий крик, на помощь уже не кидались, философски говоря: «Ну, у Степана охота удалась!»