Осень после лета

               
       Анна Ивановна безвылазно почти (1 раз не считается) сидела на даче, изо всех сил стараясь содействовать восстановлению здоровья мужа: весной была операция, и были всякие разные послеоперационные осложнения. И надо сказать, с этой задачей справлялись они вдвоем совсем неплохо – мужнин цвет лица, аппетит и прочее восстанавливались.  Зеклуника в этом году назревавшая довольно долго, послужила  прекрасным  курсовым  лечением, и к сентябрю уже смогла накатить волна  жгучей  заинтересованности к происходящему в мире. Собственно, этим была вызвана единственная поездка в Москву. На выборы. Так бы Анна Ивановна  не собралась, считая делом это уже не нужным, но сын  счел по-другому.  Главное, оказалось, что давний идеологический противник Онищенко пробует свои силы в штурме законодательного поприща у них в округе, тесня славного Диму Гудкова.

 Гражданский долг  вся семья выполнила  под  филиппики Анны Ивановны               в адрес  злокачественно-гуттаперчевого (до жути)   главы  предсаннадзора.  Следила она за карьерой деятеля  давно в принадлежность к одному с ним профессиональному цеху.    И дело даже не в   конъюнктурной  виртуозности  санитарного врача  в торгово-политических  сражениях.  Для Анны Ивановны  - Онищенко это предтеча, распахнувший ворота для лавины всяческих  мер и событий  в государственную угоду,  исходящих от  высокопоставленных носителей   якобы  специального  знания.
      
Понятно, что имеется ввиду уже кое что другое,  бесконечно печальное,  влившееся в осенний московский ландшафт,  наряду с тревожным, и обширными  кусками  явно  грозного.

Чтобы разобраться со сложившейся к осени московской картиной,  Анна Ивановна и засела  за свой  ПК, на что летом объявлялся запрет, включая просмотры сетевых новостей.

    Но такой просмотр   после летнего перерыва вызвал странное ощущение, какого- то  своего  одичания. С ходу проникнуться нужностью и своевременностью тем обсуждения (американских выборов, например), или  вопрошания в одном из постов симпатичного френда  «что же  будет с родиной  и с нами» оказалось невозможным.  «Чего причитать» - хотелось сказать  - « кривая вывезет,  куда ее направляют, и вовсе не из-за океана, тут  близехонько ».
            
Вон, на двери  диспетчерской  нашего ЖЭКа появилась вывеска «пункт оповещения», в Питере обосновали 300 гр. хлеба на суточную норму, всякие учения, «на случай войны,  война» стали выговариваться  буднично и деловито (а что, «делом» занять конторских – им  в прибавление своей значимости)… Эх, ма, с ума сойти. И пусть бы этот Трамп победил -  гарантия, по крайней мере, на год, что «случай войны» в страховые вероятности  не запишут (пока  там всякие обольщения, а потом уже  пузырь ненависти дуть –надувать будут…).
 
 Да, времена. Кстати, понравилось: кто-то оговорился: «времена не выбривают…».  Выбривают, еще как!
      
Так что  для Анны Ивановны задача №1 определилась как  научение  выживанию в выбритое время.  Причем, для таких, как Анна Ивановна подразумевается отнюдь, не потребительская продуктовая корзинка.  Она знает, что из самого дешевого  может составить «насущное», необходимое для  нормального  питания. (Конечно, когда услышала 2 года назад список запрещенных по контрсанкциям продуктов,  даже  всхлипнула: «выбривались» наиболее биологически ценные из них). Верно от «великой любви  к простому народу».
 И тогда про импортозамещение и успехи отечественного производителя еще: действительно, нужны о-очень большие  усилия, чтобы за год в 10 раз увеличить втюхивание пальмового масла в пищевую продукцию.
 
-  Принцип «Survival»   для Анны Ивановны  - в пособие по гигиене личности: не допустить  оскотинивания. Конечно, не домашняя скотина,  но человеческие экземпляры  в силу понукаемости  одних и выводка понукающих – составляют  суть  явления, о котором, впрочем, все известно и без Анны Ивановны. Но на ее глазах произошли многие истории, и боится она этого  нешуточно.
 Слом личности  наступает, вроде бы, в разных обстоятельствах, но…

 Сейчас тот случай когда, не прикрываясь «мы, нам нами, они», разобраться   с  «я, меня, мне». Иначе говоря, перенести суждения, если хотите (а Анна Ивановна хочет очень определенно) в экзистенциальную плоскость, в первую очередь, со своими личными координатами в ней.  Постмодернизм и  его новые разновидности  здесь не показались к месту.  Специфика  настоящего времени  наиболее отчетливо проявляется  в свете психологии, но «не простой»,  -  именно, экзистенциальной.
 
  Её – Анны Ивановны существование, т.е. экзистенция  зрелого  свободного  индивида,  вместе с другими подобными ей обладателями  оного  бытийного атрибута, сейчас  проистекает в «периоде  Беды».  (Потом ерничать Анна Ивановна будет меньше, это поначалу от растерянности  перед  свалившемся).
 
Изначально, помнится  «время Беды для Иакова»,  но там тоже целый народ в действующих лицах.  За историю человечества   беда  приспособилась оказываться то в мире понятий, то в абсолютной  реальности.
 
 Сейчас не только ничего этому не препятствовало,  а наоборот, много чего поспособствовало.   И  оказалось, что  качество личного (существования) очень взаимосвязано с подобными вещами – характеристиками  Времени, поэтому и в повествовании постоянные переплетения одного с другим.
 
   Бифуркация между Бедой и Нормальной цивилизованной жизнью пройдена 5 лет назад (по Анне Ивановне точная дата оного события -24 сентября 2011, съезд едросов  с  озвучкой  бюджетных   планов на перспективу до 2020).

- Тогда тоже  слезы негодования: на нужды военных и всяких  усмирительных организаций  бюджет взлетал до умопомрачительных высот,  а на родную медицину , образование, науку  и культуру оставался маленький кусочек съёживающегося шагреня.  И ее трудно переубедить, что основным катализатором стали арабские революции и судьба диктаторов  этих стран: Началась смертельная схватка  с нормальным ходом исторического процесса, «задушить гадину-реальность, подменить ее, изжить… А  вот кого изжить, опять таки, без понятия экзистенциального разлома не обойтись…

  … И не докончив одного, перескакивает черти куда эта Анна Ивановна.  Спрашивается, ну кто  будет читать - Никто и не читает, а она уже пять лет  талдычит,  разводя философию.
Но  ее эндорфины  имеют свойство фонтанировать, когда  удается себе самой объяснить суть явлений, и разложить  «понимания»  по своим полочкам. Самообслуживание в выполнении известного условия: информирован,  значит, вооружен  (по крайней мере, здоровым иммунитетом).
 Здесь информация  из методологии  сбора  Марселя Пруста: по знакам (а их последние 17 лет громадное изобилие), а уж сказать по ним какие явления проистекают - при незашоренности  – дело верное.

   Теперь Анна Ивановна  возвращается к  своей личной и себе подобных экзистенции: она – Анна Ивановна  не зашорена  (здесь  не уточняет  всегда ли  была такой,  или это благоприобретение какого то определенного времени  – это тоже важно,  -  остановится и на этом,  но сейчас  она почти ухватила за лапку журавля, допрыгнув до неба (со своей то больной ногой) :
  незашоренность это,  как  прекрасно понимается,  проявление  личной       Сво-бо-ды!
   Пусть в причитаниях взрослого сына  она  являет тип слегка городской сумасшедшей.  - Она  самоиронична, что ее еще больше убеждает  в обретении  Её, голубушки,  личной свободы.
 
 И наконец , третье, самое - самое красивое и высокое, к чему Анна Ивановна пришла  неурочно, в день после  трагедии  с Борисом Немцовым, когда не анализируя,  нет,  но  в бурном потоке чувств  (Он  и они - убийцы, твари, крысиный выводок),  созрело убеждение,  что  человек,  создающий вокруг себя нечто,  что может принадлежать только абсолютно свободному человеку, пусть не озвучивая, но живет с девизом:  человек  рожден  для счастья,  как птица для полета!  Анна Ивановна  тогда  даже  в один присест  написала свой  «Свет в окошке»,  у него все бы получилось – закончила она тогда, а сейчас еще более уверилась в этом, орудуя  найденным  философским  ключом  в понимании  вещей.   А наступившее время  требует в таком деле  усердия.

Даже  с затертым  высказыванием И.Г. Короленко:  понять,  что им удобно, как кодом,  разграничить политических антиподов  Бориса.
    Там  принципиально другие  измерения:  «человеков – винтиков»,   где спаянные  в десятки,  сотни, тысячи, миллионы,   они  образуют  группы -  пазлы  в  картине мира с пресловутыми электоральными процентами, геополитикой  и вечным  владычеством   «помазанника божиего на земле».
   Свободной  Личности  места там нет.
И  наша неожиданная Анна Ивановна на минутку возвращается… к Онищенко, мол, он предтеча, «ворота открыл».
  Да вот для этого самого помазанника,  как оказалось,  (но, конечно, не только).  Кто у нас  в носителях не просто  специального, но сакрального знания,  видеть несложно.  Как и то, что бурно приближенные к кремлю, и получив  широчайший (казалось бы –  на здоровье)    доступ  к массмедиа,  и подготовленную  телеаудиторию,  клерикалы  таки  «увещуют»   рабов   божиих в необходимости  идеологической эквилибристики с  дефиницией «руководство  государства».
 Ведь, как важно уже   3 года насмерть стоять  в трактовке  Украинской революции:
Да, пусть будет хапугой,  уголовником,  ненавистным для  народа, но есть  закон,  вы должны  были запустить конституционный процесс (что на самом деле имеется в виду  см. выше  – власть сакральна).   А дальше не сметь развивать про волчий аппетит соседа, который  бы уж знал,  как вас скушать с потрохами   в такое вот,  длящееся  месяцами,  время.
 Клерикалы  вполне и по этой части могут постараться  –  сакральность  волчьего аппетита в угоду дела собирательства земель.
 И  только ради такого  играются  игры с упомянутыми ставленниками.
 
 Анна Ивановна  твердо знает  место религиозному чувству:  большое  и  возрастающее  еще - с возрастом  человека.  У каждого  – не боится сказать Анна Ивановна  - оно в личной своей огранке, и многие отдельные люди, безусловно,  воспринимают  «Божественный дар спасения души»,  потому как  живому предстоит смерть.  Маленькая коротенькая земная жизнь в свете вечной,  загробной!  И все заковыристые места такого построения  - в долгих  уединенных раздумиях.  Но  что  нынешняя церковь  в этой диспозиции  Божественного спасения? – ничего – тоже  упование  на загробное «царствие».   Говорить  про высокие морально-этические нормы  не нужно: по историческому  старшинству это  плоды  ухоженных садов  культуры,  да,  в том числе обогащавшихся  великими  религиями мира. Но искореженная в последний век вместе со страной  российская церковная надстройка  – зачем?   «Освящать»  всякие  устремления власти силами  посредников  - проводников в потусторонний мир?   Как же мудро давно придуманное в нормальном мире отделение  забот  церкви от государства.   А что здесь и сейчас происходит?! Ох, горе…   
   И тут Анна Ивановна поняла, что  ее отступления от темы,  никакие не отступления.  Ракурсы только меняются,  либо от противного возникает необходимость оттолкнуться, чтобы  прочувствовать  по каким болевым точкам  прошел   разлом.
 
 Болотная площадь  декабря 11 –ого  года.  Свободные личности сплошь, Борис Немцов – равный  среди  равных;  антиподы – недалеко, за укрепленными стенами.  Зримая картина разлома?  Несомненно,  но в мгновение его статики. С динамикой, как знаем, печальнее.  Птичья эйфория полета помешала всем (руководителям акции в первую голову) следовать  основному инстинкту охранения территории «Моё». - Здесь  дух, убежденность  в правильности  устройства  главного условия своего существования.  (Но Анна Ивановна горько  усмехнулась,  понимая,  что антиподы  это своё «моё»  не только  истово охраняют,  но никаких  аналитических талантов  и материальных средств  для этого  не жалеют  –  экзистенция   еще какая  – по силе напряжения!    А вот суть… отдельный  разговор  о ней   чуть ниже).
    Да.  А тогда  свободные   все из себя такие  поехали  Новый год,  да Рождество встречать, а те другие  -  дни и ночи просиживали,  устройство решительного  боя   до мелочей прорабатывали…   
  И как бы бой не то, чтобы  вечно, но до последнего исчерпания роста  новых голов Змея-Горыныча не велся. Анна Ивановна, вообще то, образом другим, пришедшим некогда из своих научных познаний, пользовалась – законом прогрессии злокачественного процесса, но и сказочный Горыныч  о том же:
    Зло наделенное механизмами воспроизводства  себя. И это пока остается главной сутью происходящего.
 Началу явления Анна Ивановна  тоже посвятила немалое количество времени, сделала «Темой для домашней работы» - в полную меру своих аналитических  возможностей.  А здесь только упомянуть, что  фраза гимназиста В.Ульянова: «Мы пойдем своим путём»,  ею воспринята  как   знаменательная  для  истории  страны  и в 20-ом веке, и в 21 –ом  тоже.
«Свой» путь в  расчете  на  своих приверженцев, соратников - своих людей, противопоставленным  другим, непригодным  для   миссии. И за более чем век «великая» идея для своей реализации притянула к себе  как к мощному магниту миллионы  разных, но с непременным «чутьём  на классовых врагов», как поначалу это называлось.За век слова в прикрытие «человека  с чутьем»  (звериная, вообще-то способность, как помнится) менялись, нужный психотип  – нет.
 
Разлом между «непригодными для миссии» и очень даже пригодными,  шел по линии:
  -  рвущихся в систему (ГБ); сотрудничающих с ней   в силу  всяких причин (корыстных, страха и прочее)             
  - И не приемлющих этого никогда. 
 Для Анны Ивановны давно  ясно, что  обеспечившие  проходку исторического массива времени «своим путем», отличным от нормального цивилизационного пути,  -  носители  злокачественного  начала;
процесс следовал всем стадиям. Более того в 91-ом году, вроде бы,  было предпринято хирургическое лечение  с удалением первичной опухоли,
но «забыли»  произвести ревизию (как говорят онкологи) отдаленных  узлов.
   И в настоящее время  наличествует  более злокачественная, по сравнению  с первичным разрастанием метастатическая генерация,
которая  исчезает лишь со смертью организма-хозяина.
  Сокрушается Анна Ивановна, что тяжело пишет, трудно, но  таков предмет анализа,  и заключение  его  трудное: уход  нынешнего  «лидера»    уже  запоздал. Любой новый из той же генерации  проявит более выраженную злокачественность; если кто из  других, «не системных»  - неминуемо вколотит  гвоздь  в крышку   нынешнего «федеративного государства»,  ибо такой организм-хозяин уже отдал все свои жизненные соки  злокачественному разрастанию.
 
Новое качество жизни  вещь  исторически предрешенная,  но  чем именно   окажется - неизвестно:  начисто отсутствует объективное представление (это мифов сверхизбыточно!) о  российском народе  сегодняшнего времени, сила которого была бы призвана к  поворотам истории.
   
Такие вот  характеристики  «Времени Беды 2016»  разглядела Анна Ивановна,  определенно  впитывая  в себя и блестящую аналитику, появившуюся  на осенних московских информационных просторах.
 Дело это  отрадное настолько, что Анна Ивановна, все чаще позволяет себе  выговорить  и окончание как у Иеремии. Там написано: «Время беды для Иакова, но он спасется». Не улица, хотя и она, например, питерская - с тонким акционизмом  «одиночников»,  но умная аргументированная аналитика  -  более всего питает  малюсенькие проростки жизни к свету.   
      Теперь  знакомые до мелочей вещи перетряхиваются исключительно для завершения картины: личность, вкусившая  свою победу над обстоятельствами,  препятствовавшими  когда - то мироощущению свободы, знает  этому цену и принимает все риски.   Реальность возможности утраты завоевания – тоже.  Выходит,  Свобода горьковского Сатина мудра.
Но мудрость это всегда  наука извлечения  верных выводов из прежнего опыта. Анне Ивановне  очевидная сентенция  тоже понадобилась. Никогда не забывает, что  долго  мироощущение свободы давалось как бы в аванс, советский  официоз  никаким официозом не воспринимался,   и до сознания  особо не доходил.  Но    « израильские агрессоры», например, были предметом дискуссии накануне замужества. Это потом «Новый мир», Солженицын через тридесятые руки,  кухонные посиделки с появившимся рефреном «В России нужно жить долго».
И вот она перестройка, демократические съезды, межрегионалы, Манежная площадь. И наконец -  август  91-ого!  Безумная эйфория этих дней!
Но уже с начала сентября зарождается недоумение: «а чтой - то  наш основной герой, выбивавший слезу умиления своим видом на танке, или проникновенными словами - простите  что не уберег» (о трех погибших  прекрасных  ребятах) -  не появляется на людях. Все еще празднует победу??  И так три месяца.
И очень скоро стало понятным, что номенклатурная бульдожья схватка под ковром этого времени оказалась главным  «послереволюционным»  событием, уже тогда  предопределившим реставрацию режима в гэбэшной версии. 
Улицу,  добывшую победу новой номенклатуре,  не могли  не обвести вокруг пальца  в силу очень многих причин,  как сейчас знает Анна Ивановна.  Но оттого не становится хоть  на каплю менее стыдно за свой инфантилизм тогда: в мире собственных представлений каждый  был таким умным.
 
   Что из этого следует,  соотнося со Временем Беды?
 – В том числе и  поразившее Анну Ивановну высказывание видного зарубежного  интеллектуала:  жизнь в несвободном обществе  уподобить Кресту и достойно нести  свой Крест.
 - Нет, ну так нельзя  – поначалу кипятилась Анна Ивановна. Почему сразу  веет  такой стужей, да еще в протяженности целой вечности.  А вдруг так  сложится,  что прямо завтра  все изменится и вернется жизнь к своему естеству.  Но   незаметно  к этому месту  раздумья-повествования  взрос  до существенной  величины  -  внутренний голос Анны Ивановны,  ставший прямо – таки  грубияном.  Он не просто чаще всего возражал Анне Ивановне, а начинал свои аргументы с какого-нибудь «ишь, ты чего захотела»
   -  Ишь, чего захотела, а кто  будет  принимать во внимание все составные части,  экзистенции  главных антиподов  Немцова,  появление  которых у государственного  руля,  Борис  назвал своим личным оскорблением.  Давай, раскладывай по полочкам «детство, отрочество, юность, семейные корни», и ты быстренько поймешь, что не только нет быстрых  (в «рамках   исторического приличия»)  решений.   Но, очевидно,  в самых- самых небесных сферах  есть  суждение, что «еще не пора»  (словами Мандельштама, по иному поводу и с иной пунктуацией: Анна Ивановна произносит так: « я скажу это начерно, шепотом: потому что еще не пора…»).
После  вековых  наскоков на естество человеческого существования  хоть какие-то  гарантии  разумности  будущих  действий необходимы.  – В коллективном «сознательном»  сейчас находятся  к этому случаю очень емкие формулировки: «лимит на кровь в России исчерпан» - говорит В.В. Мирзоев, и Анна Ивановна    истово трясет   головой:  «Вот,  вот – в самую точку», и  продолжает:  но и просто с политикой выбивания мозгов   скатиться  до   полной  биологии  стада -  что ли менее страшно?
 Так вот личный опыт Анны Ивановны  и заставляет ее, говоря  о 91-ом,  дополнить тот  давний  перестроечный рефрен: В России нужно жить долго, как можно раньше стряхнув  лапшу с ушей, да еще понимать,  что послан на этот свет со своей личной  задачей.  Участие в планетарном «Плодитесь, и размножайтесь»  - там тоже на тебя рассчитывают.  А  если о состоянии духа в обществе, то индикатор  предпереходного  состояния  вовсе не общественный котел.  Он для того и котел, чтобы  кипело, клокотало;
 К этому кипению - чтобы припасть, пропитаться, и выстроить вот такие приоритеты: сначала общественное (там интересно). А что про личное   – так….  Но по молодости   бунтарство на фоне «молодой эндокринологии», очень легко кренится, чем грех не воспользоваться кому только не лень всегда и везде. А эндокринология  работает по возрастной программе,  и сознание ею расцвечивается соответственно.  В ряду самого важного - подготовка к реализации продолжения рода ,  в мужском исполнении  – он так сделан   –     на-рода  (Анна Ивановна не упустит случая  удивить себя  остроумием языка  – народ  - в прибавление количества, что у живности приплод, верно.) Мужчина в жизни и численно должен  утвердиться:  и этой женщине,  и этой и этой…предоставить возможность  материнства.  А каким человеческое потомство  окажется  – это уже  общее дело и мам и пап  и самих чад.  «Своя личная задача» теснейшим образом, переплетенная  здесь с библейским заветом выливается помимо всего  в сохранении  своих близких, да и своей, жизней.   Личное – на первом месте. Никакая идеологема, никакой общественный котел этого отменить  не может.  По естеству жизни в любые времена. И особенно в такие, как сегодняшнее.
  Это Анна Ивановна такую  легкую паузу делает,  перед тем, чтобы напомнить  о немилосердно  грустном,  что человек  смертен, а отсюда  - в злую обиду, в общем, и произнесет кто – жизнь бессмысленна.
 Тогда и появляются всякие «ухари – революционэры»,  но к этому же числу Анна Ивановна, не задумываясь,  причисляет  «гадов – провокаторов»,  помимо  всей  госмашины,  делающих  сейчас  очень  опасным  любую массовую акцию.
И  здесь  Анна Ивановна опять возвращается  к  приобретениям , случившимися  в  осенних московских раздумьях.   Вот, можно сказать впервые  выговорила   без всяких обиняков, без всяких  красивых кружевоплетений.  – единственное мерило происходящего -  сохраненная жизнь.  И здесь Анна Ивановна,  спохватясь,  делает наиважнейшую поправку:   «Ой, дорогие, немногочисленные,   но мои читатели, все эти октбрьски –ноябрьские  тезисы мыслей - о себе,  в перемежку с постоянной своей рубрикой  «открытия для себя» на 90%  состоящей  даже не из известного,  а общеизвестного».
 Но в этом то и сок (профессорская приговорка, перешедшая к ней от давнего друга  и коллеги), чтобы  не так, как крышечкой притушить язычок фитилька любопытства,  дав возможность  в следующий момент  воспламенить   огарок  новым поводом.  Уже  утрамбованный личный  опыт  - в основание целеполаганий и поведения, меняющихся вместе, скажем, «с  окружающей средой».

     Это лично она – Анна Ивановна, участница всех манифестаций до 15-ого года, сейчас отказалась от них.  О провокаторах – тоже  из личного.  Еще забыла сказать, что в этом же ранге для нее мутные волны  с «чувствами верующих».  Она знает в своем долгом  соприкосновении  с православным укладом, что  среди  прихожан храмов всегда оказывались несчастные «злющие бабки», производящие  шипения по  поводу и без повода  на правах  истово верующих.  Сейчас  на этих дрожжах взросла новая генерация невежд по большому счету,  провоцировать коих на «праведное» мракобесие, очевидно, считается важнейшей  оргзадачей. 
И об  «особости»  приверженцев  винтикоподобия  устройства социума  и необходимости   охранения его  специальными органами.  Анна Ивановна,  уже по своей профессиональной  принадлежности, могла на протяжении   ряда лет анализировать  не только  персональные данные медицинского, но и психологического толка,  достаточно высоких чинов  гб –системы. И при неподдельном  сочувствии  - это онкологические больные -  опыт общения с этими очень неглупыми людьми  дал личное  основание для утверждений приведенных  здесь выше.
  И  далее о своем.  Об опыте психологической защиты от буйства радетелей  массовой лобэктомии,  что чуть раньше Анной Ивановной не по научному названо выбиванием (промыванием в пору маккартизма в США) мозгов. Сделать уточнение ей показалось интересным  и потому, что подобное истории, если и не обрыдло, то не в новинку, а промывание - Анна Ивановна ехидничает -  вполне  гигиеническая процедура.. Это она имеет ввиду удар по ненавистному ей гламуру методом снижения жизненного уровня средних граждан.  Точно ехидничает: авось  что – нибудь  еще побочно оздоравливающее  обнаружится,  исчезнет, например, почва для борьбы с ожирением, на котором  наживаются пройдохи  (вспомнилась недавняя  госпрограмма, в руководителях которой замечены высокопоставленные эндокринологи, продвигавшие сомнительный препарат).
 Да, и все-таки о лобэктомии прекрасно теперь известным телеспособом. Страшная оказалась штука. На самом деле.  Скомпанованные зрительные картинки, и особенно тексты в устах  селекционно выведенной породы озвучивателей (соответствующие лица-маски с будто бы со вставными   зерцалами)   на неподготовленного -  действуют  почище всяких нервно -паралитических  средств.  Когда это началось, Анна Ивановна своих домашних – будь оно неладно – любителей спортивных передач, и через это ставших жертвами заппинга  –  непременных пульто пробежек по телеканалам, защищала, не щадя живота своего. Она подходила вплотную к ящику, закрывала   экран спиной, и скрежеща зубами  «смотреть  все равно не дам», требовала переключения на человеческий « в мире животных» канал.  Естественно, при этом  истерично почти излагались все катастрофичные последствия для личности  от манипулирования с его сознанием.   И когда требуемое достигалось, нередко  сама собой выскакивала фраза: «сам не заметишь, как станешь другим»;  а когда отвечали «почему это я должен стать другим?»  Следовала развернутая тирада:  « потому что это иезуитская, но наука!  С доказанным эффектом воздействия, потому что здесь нет ни одной не учтенной мелочи, включая интерьеры,  цвет, свет, позы, одеяния ведущих, устроенные мелькания на боковых экранах» и прочее. Да сами ведущие, что не замечаешь никаких изменений  – они  самопродукты  с искореженной психикой.  По-другому не бывает. Стокгольмский синдром имеет множество модификаций, а сейчас вся эта братия – готовое учпособие…
Однако, справедливости  ради следует поправить Анну Ивановну, что «учпособие»  в ее речах  замелькало позже, примерно полтора года спустя, когда  поджилки от творимого на телеэкране перестали так уж трястись от страха. Истина, об адаптивных способностях  - пусть и не всех разом, но большого числа голов прорезалась;  перемещение  по вектору абсурда верхов из точки «У» в точку «С» способствовало уменьшению восприимчивости к виртуальным ужасам, хотя в реальной жизни тотчас же  и возникли, «пункты оповещения и 300 гр.хлеба»,  Но приспособительные механизмы к изменяющимся условиям ( в том числе и к пропаганде) для survival -  фундаментальная вещь. И  Анна Ивановна  в определенный момент  вдруг почувствовала  силу одного  фокуса с препровождением в свое сознание  информации.  Сначала  -  визуального ряда  (всяких картинок проще), а потом  получилось и  с аудиорядом (что говорят),  добавляя, правда,  воображение, если из такого фокуса, например, устроить «оздоровительную игру».
 Все очень просто. Более того, когда он – фокус -  стал удаваться в ее голове, она, к своей радости, опять столкнулась  с  «коллективным сознательным».. Но все по порядку,  оказавшись  в очередной  раз пассивной зрительницей. Заппинг домочадца  - футбольного болельщика, в перерыве игры «одарил» сюжетом  с одиозными личностями, (по мнению Анны Ивановны, которая  - в хорошем настроении, что важно -  проходила мимо). Мельком взглянув, она, вдруг, нараспев произнесла: «Ой, Вань, смотри какие клоуны» . Вот, собственно и все. Но  изображенное  послушно подстроилось под «нетленку» Владимира Семеновича, и сознание немедленно получило указание в какой кармашек все это нужно отправить : «пустопорожнего, очень смешного».
      И уже в этот вечер Анна Ивановна смогла набить этот кармашек доверху, вытряхнуть  содержимое в мусорное ведро, и пойти спать  совершенно счастливой.
       А «коллективное сознательное» оказалось в  той же  сети,  где   независимо  от Анны Ивановны   одним очень славным френдом  данная фраза  уже предлагалась с хэштегом,.
       Из таких же терапевтических соображений  в это же  время у нее возникло желание  написать детский рассказик:
 Бабушка, обеспокоенная  плохим  аппетитом, и никуда  негодным поведением  внука, практически   насильно тянет  ребенка к экрану,  тычет пальцем   в ведущего, наряженного  в  безумную, сшитую  на заказ амуницию,  все происходит в полосатой сине - красной  еще более  безумной студии,  и бабушка  говорит грозным  педагогическим  голосом:
       --  Если не будешь есть манную кашу, будешь  орать,  всех перебивать, никого не слушать  –  смотри,  нет – нет, смотри, не отворачивайся! Вот такое  же  чудовище  из тебя вырастет –  нравится?

 Потом  на два дня Анна Ивановна осталась одна в полной тишине и блаженстве.  И вдруг ночью  ее  будит внутренний голос, и грубейшим  образом начинает фразу  с  «Нет, ну я понимаю, что будешь разводить  долгие объяснения…
… - по поводу  экзистенциальной свершенности,  в защиту не бессмысленности  жизни.                Но почему ты,  ухватилась вот за это - «еще не пора»? 
 -- Отстань. Могу тебе как-нибудь  напомнить   красивую  историю, которая случилась за  день, до моего окончательного переезда в Москву на зиму.
-- А, объяснение есть. Хорошо. Спи.
                2016.