За окнами серело ноябрьское утро ненавистного понедельника.
Ну, сегодня или никогда, — сказал красноглазому двойнику в зеркале Стасик.
За выходные он засмотрел Машину страничку в Фейсбуке до дыр, глаза его кровоточили от избытка нежности и недостатка сна.
Новых фотографий не было, но ему было достаточно той, где она сидит в кресле поджав ноги, и не улыбаясь смотрит в камеру. Что-то такое сквозило в её взгляде, отчего Стасик, пялясь два часа подряд на эту фотку, нечаянно раздавил стакан прямо в руке. Стакан, правда, был тонкостенный и с трещиной.
Ничего интересного на её страничке не обнаружилось — только добавила трек своей любимой группы, музыканты которой умудрялись сочинять песни без малейшего намека на мелодию, в их текстах не было ни капли смысла, а скрипучий голос вокалистки, был прекрасен, как перфоратор соседа в воскресное утро.
“Интересная концепция”, — подумал Стасик, прослушав первую же композицию, и в тот же миг заношенная футболка с «Депеш мод» внезапно перестала подходить к его гардеробу.
И как его вообще угораздило влюбиться в ничем не примечательную секретаршу из соседнего отдела? Сероглазая, худенькая до прозрачности, состоящая из локтей, колен и чёрных свитеров; с короткими волосами, выкрашенными в невообразимый пегий цвет — рыже-красно-белый. Маша походила на тощую трёхцветную кошку, по народной примете приносящую счастье. Стасику же она принесла горе. Если, конечно, можно назвать горем мучительное томление и безнадежную тоску, за полгода превратившие флегматичного интроверта в издёрганного вуайериста.
С этим надо что-то делать, думал по утрам Стасик, собираясь на работу. Его раздирали противоречивые чувства. С одной стороны он безумно хотел поскорее увидеть Машу, с другой — видеть её и не поговорить, было невыносимо.
Нужен предлог, рассуждал Стасик, ненавязчивый и разумный предлог. Например, подкараулить её в буфете. Присесть непринуждённо за столик, спросить, что это у неё такое интересное в тарелке. Тарелку обычно украшал салат цезарь, стандартный девичий корм, но Маша приправляла его таинственной смесью из баночки с яркой наклейкой. Вот и спрошу, что у неё там, — настраивался Стасик на решительный шаг.
Тут надо заметить, что горьковский пингвин в сравнении с нашим героем — наглая, развязная тварь. За всю жизнь тихий айтишник не совершил поступка более отчаянного, чем по рассеянности проехаться в автобусе без билета (был тут же пойман и скандально оштрафован), а с девушками последний раз он знакомился лет двадцать назад. В детском саду. Обычно эти знакомства заканчивались для него трагически — трёхлетние девочки удивительно агрессивны и кусачи.
В буфет, по всем законам невезения, дружелюбная Маша всегда отправлялась с коллегами из своего отдела. Подойти к ней на виду у всех и затеять беседу не представлялось возможным.
Работа программиста предполагает наличие креативности. Но в этом случае ничего разумного накреативить он никак не мог — при мыслях о Маше его целиком охватывала парализующая нежность. В это трудно поверить, но помыслы молодого и здорового мужчины, были чисты и невинны: поговорить бы, заглянуть в глаза. Взять за руку… Ну, может, поцеловать… Дальше этого он не мечтал. Слишком неземной и эфемерной, подобной лесному эльфу, казалась ему возлюбленная.
Вконец измучившись, он решил — поговорить с Машей, или уволиться нафиг с работы, чтобы не свихнуться окончательно.
Поставил себе дедлайн — неделю.
Унылые будни тянулись бесконечным караваном. Он куда-то ходил, что-то ел, почти не спал, кое-как работал. В назначенный понедельник, Стасик честно просидел у монитора до обеда, всем телом изображая работу мысли. Пару раз выходил в коридор, топтался у лифта. Маши нигде не было видно.
По пути назад в свой отдел он сочинял убедительное заявление по собственному желанию и вдруг увидел её. С отрешённым взглядом и большим синим кошельком в руке девушка шла по направлению в буфет. Без свиты.
Через минуту, с сердцем, упавшим куда-то в район желудка, он вошёл в ярко освещённое, как тоннель на тот свет помещение, где за крайним столиком у окна сидела его любовь. Одна. Этого момента Стасик ждал полгода с того момента, как встретил Машу. Увидев его, девушка подняла голову и едва заметно улыбнулась.
Медленно, с чересчур прямой спиной и старательно безразличным взглядом он подошёл к прилавку и тихо спросил:
— Это что у вас? Ватрушки?
— Кольцо с творогом. — буфетчица Люба презрительно наклонила голову, глядя на него, как на человека не отличающего куриную ножку от свиной.
— А пирожки с чем?
— Картошка, капуста, яблоко, — скороговоркой перечислила Люба.
— С повидлом тоже есть? — ещё тише спросил Стасик.
— Есть, — женщина устало облокотилась на прилавок. В её глазах читалось “как же вы меня достали, заморыши переборчивые”.
— Тогда дайте кольцо с творогом, — он протянул деньги, взял то, что просил, развернулся и очень непринуждённо вышел из буфета. Его лопатки обжигал разочарованный взгляд Маши.
У себя в офисе, Стасик, задыхаясь, давился резиновой сдобой, не замечая, как творог становился солёным.