Я помню твои прикосновения, легкий запах горько-сладкого шоколада и солоноватый вкус крови на губах — это только малая частичка того, что можно испытать будучи в столь юном возрасте. Это только первые шажки, взгляды, слова, дальше все будет меняться: голос — строже, отчетливее, грубее; руки — резче, а кончики пальцев станут столь холодными, бледными, словно покрытые инеем. Еще целую зиму, а там, гляди, и жизнь, будет казаться, что они — причина постоянных мурашек, вечной головной боли, сумасшедшего ветра за окном, низкой температуры, вечно остывшего чая, и кажется, никак нескончаемого снегопада.
Впереди крутые повороты, новые дороги и обжигающий горло виски. Он будет бродить по нервным клеткам, венам и жилам, занимать все лидирующие места. Скромность и вечно потупленный взгляд сменится холодным и дерзким. Я смогу этим взглядом вскрывать Тебе вены, проводить лоботомию и читать каждую мысль, поглощать ее словно кислород. Будет больно, обещаю. Это будто падать с высоты десятков метров, а потом собирать себя заново, по кусочкам. Будет больно, обещаю, но ставлю ва-банк жизни и каждую минуту своего бытия на то, что ты несомненно вернешься за новой дозой: будешь умолять и плакать, словно маленький, топать ногой и вопить во все горло:"Причини мне счастье, нанеси мне радость!" А дальше все циклично - мольбы, стоны, крики, битая посуда, смазанная губная помада, валяющееся нижнее белье в пыльном углу квартиры; снова терпкий ледяной чай, снова обжигающе-холодный ты и надменность рассыпанных по всему телу родинок - я буду задыхаться и просить тебя о том, чтоб ты отогрел мои пальцы, ключицы, веки, губы, чтобы исчез холодный колючий иней, а ты усмехнешься, проведешь глазами по совсем еще юному нагому телу, шепнешь на ухо: "Милая, выживай. Как-нибудь, да выживай" и оставишь в памяти горько-сладкое послевкусие твоих губ.