С чего же начать?.. Пожалуй, с того, о чем я уже упоминала в своем дневнике. В одном любительском литературном сообществе одна автор четырех произведений (правильнее сказать, опусов) назвала меня вторсырьем. Язык зачесался ответить ей, но я сдержалась. А в принципе, не совсем она и неправа. Я и в самом деле — ВТОРсырье. Поскольку второй год подряд меня номинируют на «Писателя года». И на «Поэта года», кстати, тоже. Я не участвую в этих марафонах по своим причинам, но суть и не в этом. Просто в связи с этим инцидентом захотелось поразмышлять вслух. О королях и капусте... ах, извините, это чужое... о литературе и конъюнктуре, о талантах и прозе жизни, о критиках и Пушкине, о президентах и сургучных печатях... опять чужое!.. о признании и тщеславии, и о разном всяком.
Я очень внимательно следила за творчеством одного автора. Безоговорочно талантлив, но... то, что называется «неформат». Темы — по мотивам компьютерных игр, мистика, демонизм, исследование своего внутреннего мира, изредка — озорные сказки и реализм. Те, кто пытался опубликовать свои произведения, уже всё поняли, правда? Да-да, и его попытки кончались одним: «Можете... за свой счет». Его это очень расстраивало. И вот — большая радость. Его стихотворение заняло на каком-то литературном конкурсе (я про такой не слышала) второе место. Его даже наградили английским сервизом на 12 персон. Но важнее всего — признали! Я отправилась читать стихотворение. И у меня брови поползли вверх. Родной, да ты ли это? Неужели вот это — действительно твое? Почти поэма прославляет людей труда, бичует бездельников... затертая фраза... расхожий штамп... еще штамп... еще... мне на ум пришла поэзия советских времен — очень средние ее представители, соблюдавшие идеологию и количество слогов в строке, не знавшие проблем с цензурой и невыносимо никакие. Не смогла я дочитать до конца эту поэму, прости, дорогой, я понимаю, что ты действительно любишь и уважаешь обычных тружеников, но как же ты мог оскорбить их этой серятиной и пошлятиной?! И как ты мог ради какого-то конкурса предать свой талант, изменить себе? А ты искренне радуешься. И я понимаю: всё, этот автор кончился. Он отведал плода. Ему уже хочется еще. Коготок увяз — всей птичке пропасть.
Похожая история когда-то случилась с Евгением Евтушенко. Начинал он блестяще, очень быстро завоевал сердца, но в официальном признании отказывали. И... он изменил себе, он стал писать «положенное». Да, его в результате признали, зачислили в официальные поэты, да, его работы были выполнены мастерски, только вот это были именно «работы». Метаморфоза была разительна. Но поэт — он не сам по себе, он — пример для людей и властелин душ. Предав себя, изменив себе, Евтушенко предал и тех, кто его поддерживал и верил в него. У него всё стало благополучно, но вот люди ему так и не простили...
Что же, конформизм — явление весьма распространенное. И у каждого конформиста когда-то была развилка с выбором: или — или. Не у всех хватает твердости и мужества остаться собой. Человек думает: ну, подумаешь, разок пойду на компромисс. Нет. Один компромисс неизбежно влечет второй, третий, следующий. Ты и оглянуться не успел, а у тебя уже прогибающийся позвоночник. И ты покорно бежишь вслед за конъюнктурой.
О, конъюнктура — это королева, особенно в литературе! Но не стоит обманываться. Ты можешь попасть в милость к ней, тебя издадут и разошлют твои книги по библиотекам и магазинам, но не факт, что их зачитают до дыр. Как правило, наоборот: угождающие конъюнктуре редко угождают этим невыносимо капризным читателям! Правда, не всех это расстраивает. Опять же в дневнике я приводила яркий пример конъюнктурщиков: Макс Фрай. Изначально под этим именем писали двое или трое авторов, имен которых широкая публика так и не узнала. Книги расхватывались, люди зачитывались и хотели еще. Сага была дописана, получила логический финал, но люди хотели еще! И тогда имя выкупают новые люди. И пишут продолжение. Только этот Макс Фрай — уже не тот. Помню, подруга схватила новую книжку, в магазине даже не стала смотреть, сработала магия имени. Пришла домой и уткнулась. Прочитала несколько страниц, я вижу — у нее лицо потихоньку вытягивается. Посмотрела на обложку, снова открыла книгу, перелистнула несколько страниц, еще читает, а у самой словно лимон во рту. Наконец швыряет книжку на пол: «Это что за пакость такая?!» Словом, продолжатели сели в изрядную лужу. Имя, правда, используется и сейчас, но авторски — не так уж и часто, и это вообще другая проза. Легенда о Максе Фрае гласит, что из писателя он стал редактором и издателем. Аминь.
Думаю, не ошибусь, если скажу, что практически каждый пишущий пробовал предлагать свои работы в журналы и издательства. Массовый ответ: нет! Почему? Для большинства это остается тайной, ибо «рукописи не возвращаются и не рецензируются». Мне, правда, повезло. Редакционная дама, помявшись, сказала, что написано очень хорошо, но неизвестные авторы — большой риск, поймите правильно, в данный момент мы вас опубликовать не можем. И это действительно так. Великолепную питерскую писательницу Фигль-Мигль этот же журнал решился опубликовать только через несколько лет настойчивости и только в разовом экспериментальном альманахе с предупреждающим названием «Питерские чудики». Отважились рискнуть. Потом гордо называли себя первооткрывателями. Что ж, для Екатерины (говорят, таково ее подлинное имя) наступило «Щастье» (это название ее книги). Но для скольких молодых неизвестных двери редакций и издательств по-прежнему закрыты!
А все почему? Да все она же, королева литературы. Ее ведь не особо интересуют литературные достоинства. То есть, они, конечно, быть должны, но руководствуется королева другими соображениями. Например, продаваемость. Никто не хочет быть в убытке, а молодые авторы — это почти гарантия убытка. Гораздо лучше имя «на слуху». Еще лучше — модное. Вы думаете, Андрей Малахов — непревзойденный писатель? Совсем нет, просто приличный. Но зато он всегда на пике, его книгу и рекламировать особо не надо, достаточно просто несколько раз сообщить о ее выходе. Реклама — очень затратная штука. А кто возьмет на себя эти затраты ради неизвестного автора? А если автор еще и блещет новизной жанра, дело совсем плохо. Обкатанные, проверенные направления куда надежнее.
Вот и выходит: если вы хотите дойти до широкого читателя, вам либо придется публиковаться за свой счет и самому заниматься распространением (а что это такое, я великолепно знаю, поработав кое-какое время в издательстве), либо неизбежно проходить через самые разные литературные конкурсы в надежде привлечь внимание издателей. Вот тут-то и наступает момент истины: останется человек верен своему пути или пополнит стройные колонны «правильных». Именно в это время и ломаются нестойкие, увеличивая племя конформистов.
А вот такой странный вопрос: а вы уверены, что вам действительно позарез необходимо быть опубликованным? Что вы хотите от этого получить? Славу? Деньги? Сразу этого не будет. Много читателей и почитателей? Сомнительно. Подумайте: часто ли вы сами читаете литературные журналы и что из публикаций помните? Как часто в библиотеке ваше внимание привлекают книги авторов, чьи имена вам ничего не говорят? Ну вот, видите. А чем другие отличаются от вас? Что еще? Эмоции: радость, гордость — оценили! Это выброс эндорфина, это пройдет. Так что же остается? Тщеславие. Ну ладно, честолюбие и стремление к Олимпу. Не спорю, причины весомые. Но если вы не тщеславны, то зачем вообще затевать всю эту мороку с конкурсами, суетой, хлопотами?
Безусловно, человеку творческому какая-то аудитория нужна. Писать и не получать отдачи — все равно что оказаться в безвоздушном пространстве. Но слава Богу, эра Интернета. Масса литературных сайтов, включая и данный. Терпение — и рано или поздно ваши читатели вас найдут. Может быть, их будет не так уж и много, но не количество ценно. Ценно, когда видишь интерес. Это даже не обязательно должны быть рецензии. Скажу по себе: у меня их не особо много, да еще самые идиотические я удалила. Но я вижу, что у меня сформировался круг постоянных читателей, значит, им интересно. Ко мне заходят даже те, перед кем я сама восхищенно снимаю шляпу, значит, я чего-то стою, и совсем необязательно выражать все словами. Эксперты меня вторично номинируют, и неважно, участвую я или нет, сам факт их выбора — уже признание определенного уровня! При этом я не ломала себя ни в чем, у меня нет ни одной конъюнктурной вещи, то есть меня приняли такой, какая я есть! Чего же еще? А если учесть, что пишу я в первую очередь ради получаемого при этом удовольствия... На Стихире есть девушка, которая вообще практически неизвестна, я сама чисто случайно на нее вышла. И не пожалела. Все ее стихи — шедевры, хотя решительно все «неправильные» и по темам, и по технике, которой она пользуется. Но ее это не волнует, стихи для нее — способ жить, а не средство утоления амбиций. Я снимаю перед ней шляпу, она гениальна. Но не тщеславна. Она просто живет, ни с кем не конкурируя, ни за какими благами не гоняясь. И что ей блошиные гонки амбиций?..
А, ну да... Я еще анонсировала критиков и Пушкина. Не ложится в строку, ну, пусть идет отдельным абзацем. Хотя, в принципе, с чего начала, тем и заканчиваю. К чему я вообще вспомнила Пушкина? Именно в связи с литературными критиками. У меня такое впечатление, что это племя живет многие века, открыв секрет бессмертия. Какими они были в веке позапрошлом, такие же и сейчас. Когда Пушкин начал публиковать «Руслана и Людмилу», авторитетные литературоведы подняли вой. Улюлюканье, насмешки, что за кошмар, что это за язык, что это за стих, как можно вообще о таком писать, это годится только для мужичья. Сейчас все критики рафинированные, интеллигентные, они не хамят, они выбирают вежливые фразы, за которыми отчетливо слышно то же улюлюканье в адрес всего непривычного. Просто пообтесались. Всё так же лебезят перед «признанными». Всё так же выполняют приказы тех, кто решает, что можно и что нельзя. И не говорите мне, что сейчас нет ни цензоров, ни доносчиков, как бывало в достопамятные времена. Жива эта порода, жива. И всё так же яростна, по вполне понятным причинам, ведь не зря сказано, что в критику идет тот, кто сам ничего создать не может. Но время всё расставляет по местам. Пушкин будет всегда, а кто теперь вспомнит имена его хулителей? Мы, конечно, не Пушкины, и нас и на самом деле бывает за что критиковать. Но если вы вдруг сами решили встать в ряды литературных критиков, сначала подумайте: а нет ли бревна в вашем глазу?
...Что там еще обещано?.. Президенты и сургучные печати?.. Об этом лучше меня расскажет О.Генри, так что смело можно переключаться на него.