30 декабря, пятница. Последний рабочий день года подходил к концу, и все инженерно-технические работники – ИТР – прорабского участка мехколонны собрались в двухэтажном здании своей конторы, чтобы отпраздновать наступление Нового года.
Погода в Норильске вот уже пару недель стояла на удивление мягкая, всего лишь минус 10 градусов. Снегопад всё это время не прекращался и, хотя он был не сильным, крупные снежинки, кружась в воздухе и падая на землю, постепенно превращались в большие сугробы. Снегу, который начал покрывать землю в конце сентября месяца, уже навалило достаточно. Но для Крайнего Севера это было обычным явлением. Необычным было лишь то, что в конце декабря было так тепло.
Небольшой коллектив ИТР участка, собравшийся за праздничным столом, по своему составу был, что называется «многонациональным». Начальник участка Фёдор Николаевич Смирнов и его жена, главный бухгалтер Зина, были из Красноярска. Родными местами снабженца Теодозия была Западная Украина. Кладовщица Галя и пришедший вместе с ней в контору её муж токарь Виталий приехали сюда из Киева. Диспетчер Стэлла была из Эстонии. Помощница инженера-геодезиста, Оксана, «променяла» на Крайний Север свою тёплую Молдавию. Инженер-геодезист Егор и завгаражом Кирилл прибыли в Норильск по распределению, будучи выпускниками одного и того же новосибирского института. Завпроизводством Вениамин Михайлович, или просто «Михалыч», был из Хакассии.
Праздновали как обычно. Выпивали сначала под произносимые тосты, затем просто под чей-либо призыв: «Ну, давайте выпьем!» или «Ну, что, вздрогнем?» А затем увлеклись и «хоровым» пением, распевая русские и украинские народные песни.
Незаметно летело время, но никто никуда не торопился, и когда праздничный стол опустел, когда все яства и напитки постепенно «перекочевали» со стола внутрь каждого, оказалось, что уже 2 часа ночи. Пора было разъезжаться по домам.
Для этих целей снаружи у стен конторы «под парами» их ожидал старенький дежурный автобус КАВЗ-651, и шофёр Александр, маленький, щупленький мужичок неопределённого возраста (с виду ему можно было дать и 50, и 60 лет, и даже больше), готов был каждого доставить до дома, до его подъезда.
Хорошо «подогретая» компания шумно вывалилась из конторы, заметив:
– Ну, вот и похолодало, – и заняла свои места в тёплом салоне автобуса, после чего «дежурка» двинулась в путь.
Контора и стоявший на довольно-таки приличном от неё расстоянии гараж участка находились в пригородной промышленной зоне по дороге, прокладываемой в сторону северного морского порта Дудинка.
Правда, до самой Дудинки строителям-дорожникам было ещё далеко. Там за «воздушными воротами» Норильска – аэропортом Алыкель – очень медленными темпами по тундре ещё только начали возводить насыпь для будущей дороги.
А вот до аэропорта дорога была уже построена, пересекая на своём пути посёлок Кайеркан, находившейся в 25 километрах от Норильска, где с участием и помощью финских специалистов шло возведение так называемой на лексиконе норильчан «Надежды» – Надеждинского металлургического завода.
Наши же путники находились неподалёку от Норильска, всего лишь километрах в пяти от него. Поэтому путь до города был преодолён быстро, и компания даже не заметила, как оказалась в городе, так как продолжала шумное общение друг с другом, смеясь и распевая песни.
БОльшая часть компании проживала именно в той части города, в которую из промышленной зоны въехал автобус. Это был район улиц Орджоникидзе, Комсомольской и Нансена. Александр долго «кружил» по кварталам этих улиц, пока не развёз практически всех членов шумной компании.
Получилось так, что когда автобус повернул с улицы Орджоникидзе направо на Ленинский проспект, то в автобусе, кроме него, оставался лишь один Кирилл Гордеев, завгаражом, дом которого, его «общага», находился на улице Лауреатов, куда можно было доехать, лишь почти полностью преодолев главную улицу города – Ленинский проспект.
Когда Кирилл приехал в Норильск, многие его новые знакомые говорили, что дома этой улицы по своему виду очень похожи на дома Ленинграда. Возможно, это было именно так, но Кирилл ни разу в Ленинграде не был, а потому не мог сравнивать дома, которые он видел на главной улице Норильска, с домами города на Неве.
В своём родном сибирском городе он подобных домов не встречал. А здесь эти 5-тиэтажные строения так называемой «сталинской» архитектуры, некоторые с 6-ти, а то и с 7-миэтажными вставками, располагались так, что их боковые стены плотно примыкали друг к другу, и в итоге они выстраивались вдоль центральной и пересекаемых ею улиц в своеобразные сплошные стены Г– и П–образной формы, а некоторые даже имели форму в виде буквы «О». А людей в свои прикрытые этими стенами от северных ветров дворы они пропускали через высокие, порою высотою в 2 этажа, арки, располагавшиеся либо по центру домов, либо как раз прямо по границам соприкасавшихся между собой их боковых стен.
Прямо за поворотом с улицы Орджоникидзе на одном из домов Ленинского проспекта висело огромное световое электронное табло, поочередно показывая местное время и температуру окружающего воздуха. И когда Кирилл бросил на него взгляд, он был весьма удивлён, когда увидел на табло температуру минус 56 градусов. Он даже протёр свои глаза, не веря тому, что ими увидел. Но и после того, как он проморгался, табло показывало ему всё те же цифры – минус 56.
– Саш, что-то я не врублюсь, – обратился он к шофёру. – Действительно на улице минус 56, или я настолько пьян, что у меня просто глаза водкой «залило»?
Александр хохотнул и, улыбаясь, ответил:
– Да, Саныч. Пока вы там все в конторе пьянствовали, действительно сильно похолодало. Неужели там, у конторы, пока в автобус садились, никто ничего не почувствовал? Видно хорошая водка была, – опять хохотнул Александр.
– Да, водка была вкусная, – в тон ему ответил Кирилл, – холодная и прозрачная.
Яркий оранжево-жёлтый свет натриевых фонарей хорошо освещал пустынный ночной проспект. Здесь, в Норильске, на 69-й параллели северной широты фонарям приходилось светить беспрестанно не только всю полярную ночь, все её 45 суток, но и в дни так называемых «серых сумерек», когда солнце лишь на мгновение в середине зимнего дня выглядывало из-за горизонта.
Полярная ночь, полярное лето. Эти необычные природные явления были очень интересны Кириллу, который жил здесь в этом северном городе вот уже почти два года, а привыкнуть к ним так и не мог. Особенно к полярному дню, когда летом солнце «крутится» по небу более двух месяцев напролёт, и порою невозможно понять, то ли день сейчас, то ли ночь. И бывали с Кириллом случаи, когда он попросту путал день с ночью.
Как-то однажды, посетив с сослуживцами известный для всех норильчан пивной бар на Ленинском проспекте и попив там нефильтрованного светлого пива под закуску из солёного гольца, водившейся здесь, в местных быстрых реках, вкусной красной рыбы, заявился он домой в свою «общагу» часов в 9 вечера и прилёг посмотреть телевизор. Телевизор тогда успешно выступил у него в роли снотворного, и проснулся Кирилл, когда стрелки его настольного будильника показывали почти половину одиннадцатого. И тут вдруг Кирилл «замежевался». За окном солнце, на часах половина одиннадцатого. Если вечер, значит, пора бы уже снимать одежду, да «нырять» под одеяльце. А если утро? Значит, проспал и куда тут раздеваться? Нужно бегом на городской автобус и на работу. Открыл тут Кирилл дверь своего общежитского номера, выбежал в коридор, а там, на его счастье, трое ребят ему навстречу по коридору.
– Мужики! – вскричал Кирилл. – Сколько времени?
– Половина одиннадцатого.
– Утра или вечера?
– Да вечер ещё, – ухмыляясь, ответили те, проходя мимо него. – Двадцать два тридцать.
– У-ух, слава тебе яйца, – облегчённо вздохнул Кирилл и, удовлетворённо улыбаясь, направился обратно в свою комнату.
– Закусывать надо, – знаменитой шуткой из гайдаевской комедии съязвил ему вслед один из парней, лукаво улыбнувшись.
Со временем Кирилл понял, что если в полярный день солнце «заглядывает» ему в окно, выходившее на юг, значит ещё день. А если солнца в окне не видно, и само 9-тиэтажное здание «общаги» отбрасывает во двор прямо под окна свою тень, значит уже ночь, и бодрствовать пора «завязывать».
Зимой же, в полярную ночь, как это не было странным, таких «перепутываний» дня с ночью не происходило. Видимо в этом был «виноват» зимний холод. В зимние холода для населения «общаги» не было заманчивым гулять по ночам, и она полностью затихала ближе к полуночи.
Поэтому, двигаясь по проспекту, когда за бортом тёплого салона автобуса «трещал» жуткий мороз, и на часах было почти три часа ночи, Кирилл не был удивлён, что видит перед собой пустынный город.
Вот завтра, когда с наступлением полуночи Новый год вступит в свои права, наверняка можно будет встретить на проспекте не одну компанию весёлых, подвыпивших и сумасшедших людей, в самом прямом смысле наплевавших на этот жуткий холод и решивших по русской традиции обязательно пройтись в новогоднюю ночь по проспекту до установленной в центре города праздничной ёлки.
А сегодня в морозную полярную ночь город спал.
Вот уже половина проспекта осталась позади, скоро Александр повернёт налево, а там уже недалеко и его улица.
«Скорее бы домой, – подумал Кирилл. – Пора в люлю. Что-то устал я от этого шумного веселья».
Александр хорошо разогнал автобус. Мелькали дома, их арки, окна. Кирилл всё чаще стал смотреть вперёд, ожидая пересечения с улицей Павлова. Оно вот-вот должно было появиться. На этом перекрёстке автобусу предстояло повернуть налево.
И вдруг боковым зрением в обдуваемом тёплым воздухом правом переднем стекле он увидел промелькнувшую за придорожными сугробами на белом заснеженном тротуаре какую-то распластавшуюся на нём тёмную фигуру.
– Саш, тормози! – скомандовал Кирилл шофёру.
Тот сбросил ногу с педали газа, одновременно переключив рукоятку переключения коробки передач в нейтральное положение. Автобус замедлил ход, но Александр не тормозил, а, оглянувшись вполоборота к Кириллу, спросил:
– Ты что, Саныч, что случилось?
– Тормози, говорю, – требовательно повторил Кирилл.
Александр нажал на тормоз, и автобус остановился.
– Сдай назад, – потребовал Кирилл. – Ты что, не увидел на тротуаре лежащего человека?
– Нет, я ничего не заметил. Я же не на тротуары смотрю, а на дорогу.
– Давай задний ход, – скомандовал Кирилл, а сам пересел на сидение с правого борта автобуса. И тут же, сняв с правой руки перчатку, ногтями пальцев процарапал корочку льда на боковом стекле, намереваясь через образовавшиеся там «проплешины» смотреть на тротуар, пока автобус будет двигаться задним ходом.
Александр включил заднюю передачу, и автобус медленно стал пятиться назад.
Наконец КАВЗик «дополз» до несчастного, лежащего на тротуаре, и остановился напротив него.
Кирилл сам освободил затвор единственной пассажирской двери, имевшейся в автобусе, выскочил из тёплого салона и быстро направился к лежащему на тротуаре человеку. Александр же, затворив за Кириллом пассажирскую дверь, кряхтя, выпрыгнул из автобуса через дверь водителя, захлопнул её и медленно направился вслед за Кириллом.
Перед ними на тротуаре, скрючившись и поджав к животу согнутые в коленях ноги, лежал на правом боку длинноволосый парень лет 35-ти. На голове у него была кроличья шапка-ушанка с завязанными наверху «ушами». На шее намотан полосатый цветастый мохеровый шарф, касавшийся его длинных курчавых волос и закрывавший ему подбородок и нос. Воротник его тёмно-серого демисезонного пальто был поднят и прижимал шарф к его ушам. Открытой морозу частью его лица была левая щека, на которой уже были видны следы обморожения, так как она была неестественно белого цвета. Обе руки парня были засунуты в карманы пальто. Его ноги были обуты в лёгкие осенние туфли, одетые на тонкие носки, а под брюками не было видно никакой поддёвки. Под ними со стороны туфлей вслед за носками у лежавшего проглядывали голые голени.
Парень явно покинул дом утром, ориентируясь на десятиградусный мороз, а вечером, достаточно «перебрав» за день, оказался вдруг, что называется «одетым не по сезону», и без опасного приключения добраться до дома ему не удалось.
Кирилл и сам этим вечером оказался «одетым не по сезону». Он, выйдя наружу из тёплого автобуса, сразу почувствовал, что мороз лезет снизу ему под брюки и «жалит» там его неприкрытые тёплой поддёвкой коленки и голени. Но он не мог ожидать для себя «морозных приключений», хотя и был хорошо выпившим, потому что, во-первых, ехал домой не один, а во-вторых, в тепле салона автобуса.
А тут на тротуаре центральной улицы города на 56-тиградусном морозе лежала перед ним одинокая фигура заснувшего и постепенно замерзающего человека.
Кирилл, встав перед парнем на колени, стянул с себя правую перчатку, схватил горсть снега и начал натирать замерзающему бедняге его левую щёку.
Через несколько минут парень во сне стал сопротивляться и крутить головой, пытаясь уклониться от Кирилла, назойливо трущего ему щёку, и, наконец проснувшись, бессвязно замычал, явно пытаясь что-то сказать.
– Давай! Подымаем его! – скомандовал Кирилл Александру, и они вдвоём, подхватив парня с обеих сторон под мышки, подняли его с тротуара.
Парень сразу не смог встать на ноги. Он продолжал держать их согнутыми в коленях и прижатыми к животу. Кириллу и Александру пришлось ещё долго встряхивать парня и, матерясь на него, заставлять его выпрямить ноги, чтобы тот встал на них.
– Вставай, б<****>, замёрзнешь ведь на хрен! – громко требовал Кирилл, обращаясь к парню, который качал головой из стороны в сторону и бессвязно мычал, судя по всему пытаясь высказаться и отвязаться от назойливых незнакомцев, не дающих ему спать.
Кирилл и Александр подтащили парня к стене дома и, подперев стену своими спинами, продолжали трясти замерзающего беднягу.
Наконец тот вытянул ноги и опёрся ими о землю, и спасателям стало полегче. Кирилл изловчился зубами стянуть перчатку со своей левой руки и начал прямой и тыльной стороной ладони хлестать парня по щекам, чтобы тот полностью проснулся и смог бы заговорить.
И тот наконец-таки заговорил. И первое, что он смог произнести, было ругательство в адрес приставших к нему незнакомцев:
– Че-чего пр-пр-пристали, сво-ло-чи? – полумыча, пробормотал наконец он. – И-и-идите вы все н-н-на <***>...
– Ну, слава богу, залепетал, – радостно произнёс разогретый физическими упражнениями Кирилл.
Он горячо дышал, от его лица и рук валили клубы пара. Рассмеявшись над матами морозного страдальца, он спросил у парня:
– Тебя как звать-то, болезный?
– Ви-и-и-тёк, – медленно выдохнул тот. После чего ноги у него подкосились, и Кириллу с Александром пришлось опять тащить его под мышки вверх.
– Вона как, Ви-и-итя… титя, млин… Ты где живёшь-то, земляк? – спросил он ВитькА.
Тот опять, громко сопя носом и уронив голову вниз, бессвязно замычал.
– Где, говорю, живёшь, твою мать? – рявкнул на него Кирилл.
– Л-л-леинский… п-п-пырспект…, – заплетающимся языком наконец промямлил парень.
– Номер дома? – встряхнув его, требовательно спросил Кирилл.
– Ч-ч-чего? – с трудом повернув к Кириллу голову и вопросительно глядя ему в лицо «осоловелыми» глазами, полушёпотом задал свой вопрос Витёк.
– Номер дома, в котором ты живёшь?
– Т-т-тринасыть…, – после паузы еле смог выговорить парень.
– Тринадцатый? – встряхнув ВитькА, переспросил его Кирилл.
Витёк, медленно повернув лицо к Кириллу, туманным взглядом посмотрел ему в глаза, после чего отвернулся и утвердительно уронил голову вниз.
– Ну-ка, Сань, сгоняй-ка, посмотри на номер этого дома, а я его пока один подержу и дальше попытаю.
Александр повертел головой из стороны в сторону и быстро направился к центральной арке дома, которая была впереди метрах в 30-ти от них.
– Давай называй номер своей квартиры, – продолжал громко требовать от парня Кирилл. Но тот, уронив при предыдущем вопросе Кирилла голову, молчал и не шевелил ею.
– А ну-у, быстро назвал номер своей квартиры! – громко гаркнул на парня Кирилл, от чего тот вздрогнул, судя по всему вновь очнувшись от сна, и медленно пробормотал:
– П-п-псятоин…
– Пятьдесят один? – переспросил Кирилл.
– Угу, – промычал Витёк, вновь утвердительно уронив голову.
Тут, будто на коньках быстро скользя на своих ботинках по заснеженному тротуару, к ним возвратился Александр:
– Саныч, а ведь это тот самый дом и есть, тринадцатый, – тут же отрапортовал он. – Выходит наш Витёк, бедняга, совсем чуток до своего дома не дотопал.
– Ага, чуток недополз, – съязвил Кирилл. – Если, конечно, дом этот и по правде его. Ты, Сань, во двор ещё сбегай, глянь там в каком подъезде пятьдесят первая квартира, – попросил Кирилл Александра. – Я тут без тебя смог у него выпытать.
Александр вновь, словно конькобежец, заскользил по тротуару к арке подошвами своих ботинок и быстро скрылся в ней. Но не прошло и минуты, как он «вынырнул» из неё обратно, и ещё издалека радостно заголосил:
– Да, вот он, прямо рядом с аркой подъезд-то, – и, подбежав к Кириллу с парнем, подхватив последнего под мышку, выдохнул:
– Попёрли, Саныч. Щас мы его быстро доставим.
Они двинулись в направлении арки, придерживая парня с обеих сторон под мышки и думая, что Витёк сам будет передвигать свои ноги. Но не тут-то было! Витёк и не думал шевелить ими, и Кириллу с Александром пришлось поменять захват и по-другому подхватить парня. Лишь только забросив его руки себе на плечи и используя свои шеи в качестве своеобразных опорных точек, Кирилл и Александр смогли тащить парня вперёд вслед за собою. Неподвижные же ноги ВитькА просто тащились по тротуару «волоком», и Кириллу даже пришлось несколько раз оборачиваться назад, опасаясь, что Витёк может растерять свои туфли.
Подъезд действительно находился совсем рядом с аркой. На первом этаже квартир не было, так как весь первый этаж дома занимал магазин. А вот названная Витьком квартира располагалась на втором этаже, поэтому нашим спасателям пришлось преодолевать всего лишь два лестничных марша.
– Слава богу, что квартира не на пятом, – ехидно заметил Кирилл, когда они взяли своеобразный тайм-аут для отдыха на площадке между лестничными маршами.
Наконец они встали перед дверью квартиры номер 51, и Александр нажал на кнопку звонка.
Им показалось, что звук звонка ещё даже не успел затихнуть, а дверь квартиры уже отворилась.
На пороге стояла полноватая женщина лет пятидесяти. Её лицо было крайне взволновано, глаза широко раскрыты. За спиной этой женщины стояла девушка лет двадцати пяти с заплаканным лицом, теребя руками углы наброшенной на плечи серой шерстяной шали-платка.
– Это ваш квартирант? – спросил Кирилл у женщины постарше.
– Ой, господи! Наш, наш, конечно же, наш! – воскликнула та в ответ, всплеснув руками.
– Видимо зять? – спросил, не ожидая ответа, Кирилл. – Тогда принимайте, он тут недалеко от дома вашего надумал поспать. Лежал на тротуаре, замерзал и скорее всего наверняка себе что-нибудь отморозил. Так что лучше сразу вызывайте скорую, пока не поздно.
Витёк, тем временем, почувствовал тепло подъезда, очнулся от сна и, медленно ворочая головой, пытался сосредоточить свой туманный взгляд на говорящих – то на Кирилле, то на тёще. Кирилл почему-то был уверен, что это всё-таки была тёща ВитькА, поскольку он видел внешнее сходство двух женщин, открывших им двери – наверняка это были мать и дочь.
– В общем, забирайте свой ценный груз, – закончил Кирилл. – Давай, Сань, заносим его.
Но женщины тут же быстро выскочили из квартиры, перехватили ВитькА у спасителей и, поблагодарив тех за доставку своего непутёвого замороженного в лоно семьи, сами с огромным трудом втащили его в квартиру и захлопнули за собой входную дверь.
– Ну, вот, порядок, Сань, – сдвинув свою шапку на затылок и вытирая тыльной стороною ладони выступивший на лбу пот, со вздохом облегчения промолвил Кирилл. – Всё, полетели. Устал я сегодня от этих предновогодних приключений.
Александр хихикнул, и первым стал спускаться с лестницы, застёгивая на ходу свой чёрный поблёскивавший сверху полушубок. Кирилл нахлобучил шапку и припустил по лестнице следом за ним.
Когда они забрались в тёплый автобус и двинулись по проспекту дальше, оба довольно долго молчали, каждый по-своему переживая то, что только что произошло с ними.
Когда автобус повернул налево на улицу Павлова, Александр, наконец, глубоко вздохнул и сказал:
– Да-а-а, вот к чему водка-то приводит.
– А ты знаешь, Саш, тут палка о двух концах, – помолчав, возразил ему Кирилл. – Вот смотри, если бы мы в конторе так не припозднились, загуляв с этой самой водкой, мы бы с тобой в это позднее ночное время вряд ли бы здесь оказались, правда?
– Да, правда, – ухмыльнулся Александр.
– Во-о-от. И мужика бы этого никто бы на этом тротуаре не нашёл и домой бы не доставил, так?
– Так.
– Значит именно водочка-то нас и свела друг с другом, – резюмировал Кирилл. – Выходит вот такая она, судьба, млин…
Они опять замолчали. А когда автобус, проехав улицу Павлова и повернув на улицу Лауреатов, подкатил к подъезду «общаги» Кирилла, он, простившись с Александром и выходя из автобуса, уже в открытой двери автобуса вдруг обернулся к нему и произнёс, обращаясь не только к Александру, но и к самому себе:
– А ведь мы с тобой, Саш, двадцать минут назад человеку жизнь спасли…
1977 г. – ноябрь 2016 г.
(Иллюстрация – из Интернета)