Лавр Георгиевич Корнилов, пожалуй, одна из самых интересных и неоднозначных фигур нашей новейшей истории.
Сразу припоминается «Корниловский мятеж» — отчаянная попытка «генерала-мракобеса» остановить колесо Истории, по-своему вмешаться в развитие российской смуты...
Так нас учили сызмальства, со школьной скамьи. И так мы относились к Корнилову...
Его имя в советские времена было синонимом самых чёрных, самых контрреволюционных сил.
Он преподносился как реакционный деятель, «трухлявым бревном легший на пути всемирного прогресса, посетившего Россию в 1917 году».
И только в великом романе «Тихий Дон» Михаила Шолохова мятежный генерал изображён был прямым и честным, болеющим за Россию.
А потом настали другие времена…
После антисоветского переворота 1991 года новые правители начали насаждать и культ новых «героев».
В их число стали записывать всех, кто так или иначе противостоял идеям социализма, боролся с большевиками и Советской властью.
Не был забыт и генерал Л. Корнилов
О нём стали писать как о человеке, который «в смутное время предпринял отчаянную, но, к сожалению, по ряду причин неудачную попытку встать на пути враждебных России сил».
Стали восхищаться «выдающимся полководцем», «благородным защитником России».
Лавр Георгиевич предстал перед нами как олицетворение военных талантов и рыцарского благородства.
Так кто же такой Корнилов, и каким он был на самом деле?
* * *
У него – первого вождя белого воинства - не было ни титулованных предков, ни богатого наследства, ни поместий…
Лавр Георгиевич Корнилов родился 18 (30) августа 1870 года.
Он родился в дали от столичной жизни - в городе Усть-Каменогорске Семипалатинской губернии (ныне Казахстан).
Отец будущего полководца - Егор (Георгий) Корнилов – русский.
Он прослужил на коне четверть века. И сумел получить первый офицерский чин — хорунжего станицы Каркаралинская 7-го Сибирского казачьего полка.
Выйдя в отставку, он уехал с семьей в небольшой степной городишко Каркаралинск (случилось это за 8 лет до рождения Лавра).
И устроился там на гражданскую службу — служил коллежским асессором.
Мать Лавра Георгиевича - Мария Ивановна - была простая казашка из кочевого рода.
Так что, в крови Лавра Георгиевича текла и казахская кровь.
Именно от матери и унаследовал Лавр Георгиевич «восточную внешность» - характерные скулы и раскосые глаза. Энергичный и живой, с каким-то задорным взглядом – он более походил на азиата.
* * *
Лавр был первенцем.
Уже в двухлетнем возрасте его отдают в аул на воспитание родителям матери. Конечно, здесь сыграл и казахский обычай отдавать старшего ребёнка дедам. Но главное, что маленький Лавр также оказался гарантом, - на аул, в котором живёт сын офицера, казаки нападать не будут.
В доме отставного хорунжего Егора Корнилова в изголовье детской кроватки всегда висела тусклая семейная иконка, рядом - громадная карта Российской Империи. Мальчиком Лавр Георгиевич научился находить на карте голубенькую жилку родного Иртыша...
С раннего детства Корнилов Лавр отличался пытливым умом.
Он проявлял целеустремленность и выдающиеся интеллектуальные способности, легко осваивал иностранные языки. Ещё школьником Корнилов свободно говорил на туркменском и персидском языках. На этом языке он даже писал стихи.
В свои 8 лет подраставший Лаврик получил из рук отца «Полтаву» Пушкина, «Бородино» Лермонтова и «Ивана Сусанина» Рылеева. Так казачий ребёнок учился постигать величие России и своего долга…
Семья была многодетной и с трудом сводила концы с концами.
И в 1881 году семья Корниловых переехала в приграничный с Китаем городок Зайсан.
К этому времени 11-ти летний мальчик успел окончить начальное училище.
Несмотря на неграмотность матери, в семье царила обстановка всеобщего просвещения. Любознательность приветствовалась и всячески поощрялась.
Среди друзей семьи был известный этнограф Г. Н. Потанин - человек либеральных идей, противник самодержавия и сторонник «сибирского областничества».
Вместе с тем дети в семье воспитывались в религиозном духе.
А в школе Лавр Корнилов с особенной любовью относился к Закону Божьему.
Он рано понял, что в жизни ему придётся пробиваться вперёд самому. И с отрочества его жизненный путь был борьбой талантливого, но бедного провинциала за возможность «выйти в люди».
Отсюда берёт начало не только его упорство, но и большое самолюбие, которое лишь укреплялось при покорении новых высот.
Здесь – в Зайсане - Лавр знакомится с местным бытом, языком и нравами.
Это впоследствии позволило ему стать востоковедом.
И было использовано им в разведывательной деятельности…
Корнилова с полным основанием можно назвать человеком, который сделал себя сам.
Годы учёбы.
В 1883-м юный Корнилов был зачислен в Сибирский кадетский корпус в городе Омске.
Собирая сына на учёбу в Омский кадетский корпус, отставной хорунжий положил ему в сундучок книгу «Собрание писем старого офицера своему сыну».
На титульном листе книги отец чётко подписал — почерк был прямой, старательный, так пишут люди, с трудом освоившие грамоту:
«Кому деньги дороже чести — тот оставь службу. Петр Великий».
Эти слова стали жизненным девизом Лавра Георгиевича до его последнего дня…
Надо сказать, что Лавр сдал все экзамены, кроме французского языка.
Ведь найти достойного репетитора по этому языку в пограничном захолустье было невозможно.
Потому Лавр Георгиевич был принят лишь на правах «приходящего».
Однако трудолюбие (учился он с рвением) и отличное окончание первого года обучения позволили ему продолжить обучение за казённый счёт.
Молодой Корнилов был застенчивым подростком.
И лишь в старших классах случился перелом, после которого Лавр Георгиевич стал все активнее вливаться в кадетское сообщество.
Параллельно показывал блестящие результаты в учёбе, особенно в изучении математики.
Более того, он начал изучать восточные языки.
Лавр Корнилов был из породы цепких, упрямых и амбициозных провинциалов, которые не привыкли идти по протекции.
Один из его одноклассников впоследствии вспоминал, что, когда на какие-то праздники все кадеты разъехались по домам, юный Корнилов заперся в классе и штудировал геометрию, по которой отставал.
Учась в корпусе, прилежный, серьёзный кадет быстро добился уважения со стороны товарищей и педагогов.
• Вот только небольшой отрывок из его аттестаций:
«Скромен, откровенен, правдив. Трудолюбив и постоянно с охотой помогает товарищам в занятиях. Серьёзен. Послушен и строго исполнителен. К родным относится с любовью и часто пишет им письма. Со старшими почтителен и приветлив. Товарищами очень любим и оказывает на них доброе влияние».
В 1889 году Лавр Корнилов с отличием окончил кадетский корпус. По выпуску он имел наивысший балл среди своих однокашников.
Отсюда и началась его военная карьера…
* * *
Тяга к военному образованию у юного Корнилова была большой.
Поэтому после окончание учёбы в кадетском корпусе он поехал в Петербург.
И там поступил в считавшееся тогда «самым престижным» Михайловское артиллерийское училище.
Он показывал блестящие знания по всем наукам и дисциплинам.
• В военном училище на молодого юнкера Корнилова была дана такая характеристика:
«Тих, скромен, добр, трудолюбив, послушен, исполнителен, приветлив, но вследствие недостаточной воспитанности кажется грубоватым… Будучи очень самолюбивым, любознательным, серьёзно относится к наукам и военному делу, он обещает быть хорошим офицером».
Педагоги отмечали его ответственность и трудолюбие.
Здесь же прочно сформировалась отличительная черта русского офицера – твёрдое и неотступное следование понятиям чести.
Известным поступком, характеризующим Лавра Георгиевича, была стычка с одним из офицеров Михайловского училища.
Случилось это в 1890 году.
Один из офицеров-преподавателей позволил себе как-то бестактное замечание по поводу азиатской внешности Корнилова.
Юноша насмешливо парировал.
Взбешенный офицер хотел ударить курсанта.
Но невозмутимый юноша, сохраняя ледяное спокойствие, положил руку на эфес шпаги, давая понять, что за свою честь он намерен стоять до конца.
Заметивший это начальник училища генерал Чернявский немедленно отозвал офицера.
Для любого другого курсанта неподчинение офицеру закончилось бы плохо.
Но Корнилов то был лучшим юнкером. И к тому же пользовался огромным авторитетом среди своих товарищей и среди педагогов.
Поэтому Чернявский постарался замять скандал.
В 1892 году Лавр с блеском окончил училище и получил звание поручика.
Отличные знания и характеристики педагогов позволяли Корнилову вступить в гвардию и остаться служить в столичном военном округе.
Однако, повинуясь зову души, местом для своей службы он, вместо престижного столичного округа, выбрал свою родину – Туркестанский военный округ.
Был в этом назначении и иной смысл, так как отношения с Афганистаном, Персией и Англией всё более обострялись.
И, таким образом, Корнилов стремился не столько на малую родину, сколько на передовую…
Начало службы.
Лавр Корнилов служил в 5-й батарее Туркестанской артиллерийской бригады.
Трудности туркестанской жизни преодолевал относительно легко.
В далёких провинциальных гарнизонах молоденький офицер не расслабляется.
Он постоянно занимался самообразованием, просвещением своих солдат. Сам изучал восточные языки.
Служа в Туркестане, Корнилов объездил все уголки этого пустынного, знойного края.
Годы, проведённые там, наложили на Корнилова неизгладимый отпечаток.
Он научился многим восточным премудростям:
- знать больше, чем говорить,
- наблюдательности,
- умению складывать маленькие разрозненные кусочки в единую мозаику.
То есть, качествам, без которых профессиональному разведчику не обойтись.
И надо сказать, что Корнилов был отличным, и главное, отважным разведчиком.
Он с риском для жизни пробирался с разведывательной миссией в мусульманские страны, куда не могли попасть белые люди.
Делал он это, переодевшись дервишем: в лохмотьях, под чужим именем…
* * *
В 1895 году молодой офицер поехал в Петербург поступать в элитную Николаевскую академию Генерального штаба - святую святых военной науки.
Она считалась одним из лучших военных университетов мира.
Конкурс огромен - 150-200 человек на место.
Жесточайший отбор, никакой протекции, никакого блата.
Офицер Генштаба должен был знать и уметь всё.
Корнилов с блеском сдал вступительные экзамены, набрав 10,93 балла из 12-ти возможных.
Учился он вновь блестяще.
Невысокий, худощавый, малоприметный, он выделялся в процессе обучения, пожалуй, только своей экзотической внешностью.
Но всякий раз экзамены, прохождение испытаний, становились для Корнилова его «звёздным часом».
• Генерал А. П. Богаевский вспоминал:
«С ген. Корниловым я был вместе в Академии Генерального Штаба. Скромный и застенчивый армейский артиллерийский офицер, худощавый, небольшого роста, с монгольским лицом, он был мало заметен в Академии и только во время экзаменов сразу выделился блестящими успехами по всем наукам».
Тяжёлая учёба в академии не помешала молодому человеку познакомиться с дочерью титулярного советника Таисией Морковиной.
Был бурный роман.
И в 1896 году молодые обвенчались.
Таисия Владимировна была верной спутницей и надёжной опорой для Корнилова до конца жизни…
В 1898 году Лавр Георгиевич блестяще окончил академию (с серебряной медалью). Его фамилия была занесена на мраморную доску академии.
Он получил досрочно звание капитана и право самому выбирать место службы.
Такая была привилегия у лучших выпускников.
Обычно они выбирали столичные и центральные округа, поближе к царю. Ведь это гарантировало быструю карьеру.
И у Корнилова был шанс остаться в Петербурге.
Но он, надев аксельбанты генерального штаба, стремился на Восток.
И к удивлению начальства капитан Корнилов добровольно выбрал службу в далёком Туркестанском военном округе.
Ведь Туркестан и Сибирь всегда его манили.
Средняя Азия, вообще Восток стали душевным пристрастием Корнилова ещё в стенах кадетского корпуса.
Его нисколько не страшили ни азиатская жара, ни безводные пески.
Туркестан был его родиной, его большой любовью…
«Где родился, там и пригодился!»
Корнилов – разведчик (почти как Штирлиц).
6 лет – в 1898-1904 годах - проводит Корнилов в Туркменистане.
Там он служит в должности помощника старшего адъютанта штаба округа.
А немного позже становится штаб-офицером для особых поручений.
* * *
Корнилов - отличный офицер.
Владеет 3-мя европейскими языками, множеством наречий и языков Туркестана, китайским, фарси и урду.
Человек ярко выраженной азиатской внешности.
Естественно, он не мог не заинтересовать разведку Российской империи.
И Корнилов работает в разведывательном отделе штаба Туркестанского военного округа,
Офицеру генерального штаба была поручена миссия военного разведчика на среднеазиатских границах России.
Корнилов то в лохмотьях странника, то в халате восточного купца месяцами бродил по дорогам Афганистана, Восточной Персии, китайской Кашгарии и Индии.
За 6 лет - с 1899-го по 1904-й год - он исколесил тысячи километров.
Одетый в драный халат, в дорожной пыли и обожжённый солнцем, он сумел пробраться в самые запретные районы, где ещё не ступала нога немусульманина, неверного, гяура.
Корнилову помогали:
- внешность,
- а также знание языков и обычаев,
- умение приспосабливаться к самым невероятным условиям.
Постоянно рискуя жизнью, он всё время менял обличье. И преображался в мусульманина, выдавал себя за купца, путешественника.
Вёл сложную игру с английскими разведчиками-конкурентами…
* * *
Вот только несколько эпизодов той поры.
Так, в 1898 году он предпринял смелую, но самовольную операцию по разведыванию плана английской крепости, под названием Дейдади. Он находился в Афганистане, вблизи границ России.
Капитан Корнилов снял мундир и облачился в зловонное тряпье бродяги.
Отпустив бороду, он стал неотличим от вечных странников унылых караванных дорог. Почерневший под свирепым солнцем, покрытый пылью, он как бы растворился в океане человеческих песчинок, гонимых постоянным ветром с гималайских круч.
Он самолично пересёк границу. Используя свою азиатскую внешность и отличное знание языка, Лавр Георгиевич под видом добровольца, который собирался идти на службу эмиру Абдурахману, пробрался в бастион.
И сделал ряд снимков британской крепости. А также обследовал прилегающую местность.
Через шесть недель он вернулся. Лавр Георгиевич выложил начальству искусно выполненные схемы всех кашгарских приграничных укреплений. Особое внимание он уделил планам крепости Дейдани.
В объяснительной записке он указал, что англичане, без всякого сомнения, готовятся поразить Россию в областях, жизненно важных, однако покуда ещё недостаточно освоенных и укреплённых. В этом отношении исключительное значение приобретал Афганистан. По сути дела, территория этой дикой страны послужит плацдармом для нападения.
Корнилов предупреждал, что первой целью захватчиков будет достижение линии: Дон - Царицын - Астрахань.
Чрезвычайно важное значение при этом обретает такой стратегический пункт, как городишко Мерв с его железнодорожным мостом через Амударью... В случае же утраты инициативы противник скорей всего построит свою оборону севернее Кабула и станет перемалывать русские войска в той последовательности, с какой они будут вводиться в бой из-за гористой местности, поэтому он предостерегал от втягивания в глубокие и узкие ущелья Гиндукуша.
Корнилов достал информацию, которую высшие чины получить даже и не надеялись.
Правда, подобная инициатива вызвала нарекания со стороны начальства в Петербурге. Там считали необоснованным рисковать жизнью талантливого офицера.
И вместо награды за столь искусно проведённую операцию, Корнилов получил выговор…
* * *
С небольшим отрядом казаков, первым из европейцев, он проходит «Степь отчаянья» - белое пятно на карте Ирана.
Сотни вёрст бесконечных песков, ветра, обжигающего солнца, где невозможно достать воду.
Все путешественники, пытавшиеся исследовать этот район, погибали от голода и жажды.
Корнилову удалось составить точное и обширное описание местности.
Результатом похода капитана Корнилова стал богатейший географический, этнографический и военный материал.
Он позже был опубликован в Ташкенте и Петербурге.
* * *
С 1903-го по 1904-й год длилась командировка в Индию.
Там Корнилов успешно налаживает разветвленную агентурную сеть и занимается анализом состояния британских колониальных войск.
Говоря о колониальной политике Англии, он тонко подметил, что владычица морей не спешит поднять Индию до уровня метрополии. А вот Россия свои национальные окраины именно поднимает. В этом существенная разница между двумя империями. Российская империя не питается соками присоединённых земель. А, наоборот, не жалеет для окраин ни средств, ни ресурсов.
Позже его секретный «Отчёт о поездке в Индию» был опубликован Генеральным штабом.
* * *
Как разведчик он показал прекрасные аналитические способности.
А результаты его исследований имели не только военную, но и научную ценность.
Некоторые из них были опубликованы в журналах.
Книга Корнилова «Кашгария и Восточный Туркестан» была довольно высоко оценена в научных кругах, как в России, так и за границей.
Его имя приобрело известность…
Служба в Туркестане принесла молодому офицеру орден Святого Станислава 3 степени.
Участие в Русско-японской войне 1904 - 1905 годов.
В 1904 году началась Русско-японская война.
В то время Корнилов находился в командировке в Белуджистане (Индия).
Лавр Георгиевич рвался на фронт.
Он добился перевода в действующую армию.
* * *
И с сентября 1904-го по май 1905-го года занимал должность штаб-офицера 1-й бригады Сводно-стрелкового корпуса.
Фактически же он исполнял обязанности начальника штаба.
• В аттестации указывалось:
«…Здоровье - хорошее, умственные способности - выдающиеся, нравственные качества - очень хорошие… воли твёрдой, трудолюбив и при большом честолюбии… вследствие прекрасных способностей, а равно большого самолюбия справится со всякими делами…».
Корнилов стал героем Русско-японской войны.
Действуя самоотверженно, мог не раз погибнуть на чужой китайской земле…
* * *
Отличился Лавр Георгиевич в неудачном сражении под Мукденом в феврале 1905-го года.
Тогда он прикрывал отход армии, находясь с бригадой в арьергарде.
Окружённый японцами в деревне Вазые, Корнилов штыковой атакой прорвал окружение. И вывел бригаду с присоединёнными к ней частями на соединение с армией.
При этом он проявил бесстрашие и командирскую распорядительность.
• Как вспоминал генерал М. К. Дитерихс, встретивший Корнилова вскоре после этих событий:
«Скромно, смущённо Корнилов возвращался со своего геройского подвига. Он не отдавал себе отчёта о том величии личного подвига, на который толкнула его отвага воина и понимание обстановки готовившейся сухопутной Цусимы под Мукденом, для армий несчастливого Куропаткина. Только глаза его горели огнём счастья и отваги и виделась в них сознательная готовность пожертвовать собой, но спасти русскую армию…»
* * *
За годы Русско-японской войны он получил орден Святого Георгия 4-й степени, Георгиевское оружие.
И был произведён в полковники «за боевые отличия». Это давало право на потомственное дворянство…
В межвоенный период.
Неудачное окончание Русско-японской войны привело к реформированию всей военной системы и продвижению по службе наиболее отличившихся офицеров. Среди них был и Корнилов.
С мая 1906-го по апрель 1907 года он служил в отделе 1-го обер-квартирмейстера Главного управления Генерального штаба.
Там занимался постановкой разведки на южных рубежах империи.
Лавр Георгиевич присоединился к группе военных офицеров во главе с Ф. Ф. Палицыным, которые выступали на кардинальное реформирование вооружённых сил. Среди иных участников были и другие в будущем прославленные генералы, например, М. В. Алексеев, С. Л. Марков, И. П. Романовский. Все они и будут стоять у истоков Белого движения…
Однако штабная должность была не по душе Лавру Георгиевичу.
Мятежная душа «сына Востока» томилась в столице.
К тому же он в это времени перенёс тяжёлые потрясения: смерть отца и маленького сына.
* * *
В 1907 году он вырвался из столицы и снова ушёл в разведку, став военным атташе в Китае (с 1 апреля 1907 года до 24 февраля 1911 года).
4 года он вёл там дипломатическую работу во имя военных интересов России, соперничая с дипломатами Англии, Франции, Германии, Японии.
По старой привычке объездил всю Монголию и большую часть Китая.
Он изучает китайский язык, создаёт агентурную сеть, выполняет различные дипломатические и разведывательные задания.
Вот один из эпизодов той поры.
Были получены сведения, что в китайской армии готовится отряд, обучаемый по европейскому образцу.
Корнилову было дано задание - разузнать про этот отряд всё, что только возможно.
Лавр Георгиевич, переодевшись в богатый халат, нацепив шапочку с золотым шариком, под видом крупного китайского чиновника явился в крепость.
Он с важным видом инспектирует отряд. А китайцы специально для него устраивают военный парад, проходя перед «посланником неба» церемониальным маршем…
Благодаря Корнилову, Российская империя получала большие объёмы разведданных.
• Как писал известный историк военной разведки Звонарёв:
«По словам 5-го делопроизводства Генштаба, сведения военной агентуры о развитии военных реформ в Китае и о различных организационных мероприятиях военного характера, предпринимавшихся китайским правительством, были вполне удовлетворительными, зачастую обширными, полными и обстоятельными. Наиболее ценные, полные и обстоятельные донесения получались от военного агента».
Конечно, были и определенные «шероховатости».
Помощник Корнилова в Мукдене подполковник Афанасьев неоднократно жаловался на излишне авторитарный стиль руководства.
* * *
Вернувшись в Россию, Лавр Георгиевич в 1911 году принял должность командира 8-го Эстляндского полка в Варшавском военном округе.
Но вскоре его талант востоковеда-разведчика понадобился вновь.
Он (будучи произведён в чин генерал-майора) опять уехал на Восток - в Заамурский корпус пограничной стражи. Там стал начальником 2-го отряда.
Отряд этот состоял из 2-х пехотных и 3-х конных полков. И охранял Китайскую Восточную железную дорогу (КВЖД) и промышленные предприятия в её зоне.
С приходом на новую должность Лавр Георгиевич развил кипучую деятельность:
- Он сразу же обратил внимание на необходимость уточнить карты Манчжурии.
- Начал чаще проводить манёвры и военные игры.
- А также активнее бороться с хунхузами (китайскими преступными группировками).
• Как вспоминал полковник Д. К. Хотовицкий о тех годах:
«На службе Л.Г. был сухой, требовательный и не разговорчивый, но в свободное время это был милый и хороший собеседник».
В 1913 году Лавр Георгиевич инициировал расследование по организации довольствия. И выявил факты воровства. И столкнулся в конечном итоге с премьер-министром Коковцовым.
«Политический вес», понятное дело, был неравным.
А потому Корнилов вернулся в военное ведомство командиром бригады 9-й Восточно-Сибирской стрелковой дивизии.
Она располагалась на острове Русском во Владивостоке.
На фронтах 1-й мировой войны.
Летом 1914 года разразилась Первая мировая война.
Корнилов никак не мог остаться в стороне.
А потому отбыл на фронт…
Он стал командиром 1-й бригады 49-й пехотной дивизии (24-й корпус генерала Цурикова).
Вскоре ему дали 49-ю стрелковую дивизию.
Начавшиеся ожесточённые бои позволили Корнилову проявить волю и умение командовать дивизией.
В боях под городом Миколаевым ему пришлось выводить свои полки из окружения.
Сомкнувшееся кольцо австрийских войск он прорывал штыковой атакой последнего дивизионного резерва силой в один пехотный батальон.
Генерал лично повёл его в рукопашный бой.
А затем Л. Г. Корнилов по протекции Цурикова был назначен начальником 48-й пехотной дивизии.
48-я дивизия под его командованием сражалась во всех боях в Галиции и на Карпатах в составе 8-й армии генерала А. А. Брусилова на Юго-Западном фронте.
За доблестные действия в боях и сражениях 48-я дивизия получила название «Стальной».
* * *
Личная храбрость, его справедливость и харизма сделали Корнилова популярным среди солдат и офицеров.
Он был очень смелым человеком.
И никогда не кланялся пулям, всегда был впереди.
И этим привлекал к себе сердца солдат.
Вместе с тем, самонадеянный и тщеславный, маленький генерал абсолютно не считался ни с чьим мнением. Ему ничего не стоило проигнорировать прямой приказ самого командующего фронтом.
• Николай Зенькович в своей книге «Тайны ушедшего века: Власть. Распри. Подоплёка» пишет:
«Получив под своё начало пехотную дивизию, Корнилов в первом же бою увлёкся наступлением и вырвался вперёд так далеко, что возникла угроза её полного окружения. Опьянённый успехом, он не придавал значения предостережениям о том, что продвижение соседей слева и справа замедлилось, а потом и вовсе остановилось. Маленький генерал с остро обозначенными калмыцкими скулами вёл свою дивизию вперёд и только вперёд – к сверкавшим огням славы, к громким фанфарам победы.
Напрасно вдогонку оторвавшейся дивизии летели распоряжения о немедленном прекращении наступления, занятии обороны и установлении связи с правым и левым флангами. Маленький генерал лишь пренебрежительно фыркал, выслушивая очередного гонца. Не выполнил он и прямого приказа об отходе. Самонадеянность генерала обошлась дорого. Наутро неприятель перешёл в контрнаступление. Разгром был полный. Корнилов потерял 28 орудий и много пулемётов. Остатки дивизии удалось спасти, бросив в бой кавалерийскую дивизию.
Взбешенный амбициозностью много мнившего о себе генерала, командующий фронтом Брусилов распорядился отдать Корнилова под суд за невыполнение приказа об отходе, что привело к большим потерям в живой силе и вооружении. Из Петрограда прибыла комиссия для расследования этого чрезвычайного происшествия. Но – о чудо! – Корнилова оправдали. Высокие покровители защитили своего подопечного! – в один голос заявляют мемуаристы. Иначе чем объяснить небывалый случай? Объяснение-то было, да уж больно невыгодно его излагать применительно к человеку, объявленному реакционером. Корнилову удалось убедить членов петроградской комиссии в том, что победа была близка, и если бы не медлительность соседей справа и слева, успех был бы достигнут.
Это не единственный случай, когда самолюбивый генерал полагался исключительно на свою интуицию, игнорировал рекомендации и даже прямые приказы командования. И каждый раз болезненная самонадеянность Корнилова приводила к печальным последствиям. В Карпатах, например, он снова слишком увлёкся и, сознательно нарушив директиву командования об отходе, попал в окружение. С огромным трудом, оставив большое количество пленных, бросив артиллерию и обозы, ему удалось прорваться к своим.
И снова разбирательство, грозившее судом. И – оправдание, которое мемуаристы объясняют высоким заступничеством.
Третий случай вообще уникальный. Весной 1915 года – очередная конфронтация с командованием. Дивизия Корнилова снова вырывается далеко вперёд, путая карты штабистам. Генералу дают приказ на отход, но как он будет смотреть в глаза солдатам, которые прошли столько километров под градом пуль и шрапнели. А теперь вот вынуждены будут сдавать врагу завоёванные позиции. Корнилов приказ не выполняет, и наутро оказывается в клещах. Сдался со всей дивизией! – злорадствуют мемуаристы, осуждая неуправляемого генерала».
• Его бывший начальник А. А. Брусилов в книге своих воспоминаний не раз упоминал о достоинствах Корнилова:
«Он был очень смелый человек…»,
«Безусловно храбрый человек».
И замечал:
«Теперь, когда он давно погиб, я могу только сказать: «Мир праху его».
В то же время на протяжении всей книги не было сказано ни единого слова о воинских достоинствах Л. Г. Корнилова, который возглавлял дивизию в составе армии Брусилова.
Автор смог вспомнить лишь вопиющие нарушения Корниловым приказов, которые приводили к ненужным потерям солдат и, в конечном счёте, вели дивизию к поражениям.
Этот генерал умел мастерски очаровывать людей. Для солдат и офицеров он был «отцом родным».
• Брусилов писал:
«Странное дело, генерал Корнилов свою дивизию никогда не жалел: во всех боях, в которых она участвовала под его начальством, она несла ужасающие потери...»
«Отец солдатам», по словам Брусилова, был:
«сильно повинен в излишне пролитой крови солдат и офицеров».
Однако Брусилов признавал:
«Между тем офицеры и солдаты его любили и ему верили. Правда, он и себя не жалел, лично был храбр и лез вперёд очертя голову».
Хотя Брусилов объяснял готовность Корнилова к безрассудному риску «горячностью», он в то же время признавал, что генерал решил, «очевидно, составить себе имя во время войны», даже рискуя собственной жизнью и жертвуя своими солдатами и офицерами…
* * *
Вступление в новую должность совпало с крупным наступлением австрийцев.
Против русского 24-го корпуса они выставили два своих.
Завязался тяжёлый бой у деревни Комарно.
Несмотря на первоначальный успех, русские войска были сбиты с позиций и были вынуждены отступить.
• Описывая боевые действия в конце августа 1914 года на Юго-Западном фронте, Брусилов писал о Корнилове:
«В первом же сражении, в котором участвовала его дивизия, он вылез без надобности вперёд, и когда я вечером отдал приказ этой дивизии отойти ночью назад, так как силы противника, значительно нас превышавшие, скапливались против моего центра, куда я стягивал свои силы, — он приказа моего не исполнил и послал начальника корпуса ко мне с докладом, что просит оставить его дивизию на месте. Однако он скрыл эту просьбу от командира корпуса Цурканова. За эти действия я отрешил начальника корпуса Трегубова от должности. Наутро дивизия Корнилова была разбита и отброшена назад, и лишь 12-я кавалерийская дивизия своей атакой спасла 48-ю пехотную дивизию от полного разгрома, при этом дивизия Корнилова потеряла 28 орудий и много пулемётов. Я хотел тогда же предать его суду за неисполнение моего приказа, но заступничество командира корпуса Цурканова избавило его от угрожавшей ему кары».
• Иначе увидел этот эпизод генерал Деникин (он тогда командовал 4-й стрелковой бригадой):
«Положение становилось критическим, в этот момент Корнилов, отличавшийся чрезвычайной храбростью, лично повёл в контратаку последний свой непотрепанный батальон и на некоторое время остановил врагов. Но вскоре вновь обойдённая 48-я дивизия должна была отойти в большом расстройстве».
• Деникин отмечал:
«Получилась эта неудача у Корнилова, очевидно, потому, что дивизия не отличалась устойчивостью, но очень скоро в его руках она стала прекрасной боевой частью».
Так или иначе, но прорвать фланг русской армии австрийцам не удалось.
В целом для противника ситуация складывалась весьма печально. И это заставило его начать отступление к реке Сан всем фронтом.
В конце октября 8-я армия переправилась через реку Сан.
А через несколько недель вышла к Карпатам.
Брусилов решил оттеснить противника к перевалам в Карпатах.
Начавшееся наступление стало «звёздным часом» Корнилова и его «Стальной» дивизии.
Его войска продвигались с боями в тяжелейших погодных условиях: морозы, метели, обледенелые склоны гор и практически полное отсутствие дорог.
Однако благодаря упорству и успешному руководству со стороны Корнилова, а также героизму нижних чинов и офицеров дивизия успешно теснила противника.
Уже 5 (18) ноября Корнилов при поддержке кавалерии захватил важный Ростокский перевал.
А 9 ноября взял деревню Синна.
48-я дивизия перевалила Карпаты и начала спускаться на Венгерскую равнину.
На следующий день она, согласно приказу командира корпуса, захватила деревню Гуменное.
Как-то в ночном бою группа добровольцев, возглавляемая Лавром Георгиевичем, несмотря на свою малочисленность, разбила целую бригаду австрийцев.
При этом были захвачены в плен командир бригады генерал-майор Рафт, 17 офицеров и 1200 нижних чинов.
• Австрийский генерал был настолько потрясён этой дерзкой операцией русских, что заявил:
«Корнилов - не человек, стихия».
Стремясь к реваншу, противник начал подтягивать подкрепления и попытался прорвать фронт дивизии Корнилова.
Недостаток снарядов и патронов, а также выдвинутое вперёд положение заставили Корнилова начать 15 (28) ноября общее отступление, которое завершилось через пять дней.
Отметим, что в своих мемуарах А. А. Брусилов дал негативную оценку действиям Корнилова.
• По его словам, в ноябре 1914 года, когда шло наступление Юго-Западного фронта, 24-му корпусу, в который входила дивизия Корнилова:
«Было приказано не спускаться с перевала, но тут генерал Корнилов опять проявил себя в нежелательном смысле: увлекаемый жаждой отличиться и своим горячим темпераментом, он не выполнил указания своего командира корпуса и, не спрашивая разрешения, скатился с гор и оказался, вопреки данному ему приказанию, в Гуменном; тут уже хозяйничала 1-я сводная казачья дивизия, которой и было указано, не беря с собой артиллерию, сделать набег на Венгерскую равнину, произвести там панику и быстро вернуться. Корнилов возложил на себя, по-видимому, ту же задачу, за что и понёс должное наказание. Гонведовская дивизия, двигавшаяся от Ужгорода к Турке, свернула на Стакчин и вышла в тыл дивизии Корнилова. Таким образом, он оказался отрезанным от своего пути отступления; он старался пробиться обратно, но это не удалось, ему пришлось бросить батарею горных орудий, бывших с ним, зарядные ящики, часть обоза, несколько сотен пленных и с остатками своей дивизии... вернуться тропинками».
Воспоминания же А. И. Деникина, свидетельствуют об обратном.
По мнению Антона Ивановича, именно Брусилов не обеспечил должной поддержки Корнилова, который по приказанию начальства (а не самовольно, как писал командующий армией) в течение пяти дней вёл бои у Гуменного.
• Однако, как потом вспоминал А. И. Деникин:
«Виновником неудачи был объявлен Корнилов».
Брусилов был вне себя от гнева.
• Он вспоминал:
«Тут уж я считал необходимым предать его суду за вторичное ослушание приказов корпусного командира, но генерал Цурканов вновь обратился ко мне с бесконечными просьбами о помиловании Корнилова, выставляя его пылким героем и беря на себя вину в том отношении, что, зная характер Корнилова, он обязан был держать его за фалды, что он и делал, но в данном случае Корнилов неожиданно выскочил из его рук. Он умолял не наказывать человека за храбрость, хотя бы и неразумную, и давал обещание, что больше подобного случая не будет. Кончилось тем, что я объявил в приказе по армии и Цурканову, и Корнилову выговор».
Корнилов сохранил свою должность…
* * *
В декабре 1914 года дивизия Корнилова опять сражалась в Карпатах.
«Стальная дивизия» - на самых главных участках.
В январе 1915 года 48-я захватывает главный Карпатский хребет и перевалы.
Открывается дорога в Венгрию.
А Корнилову присваивается звание генерал-лейтенанта.
В марте его дивизия опять одержала ряд тактических успехов.
Во всех этих боях Корнилов проявил себя как прекрасный тактик.
Он лично проводил рекогносцировки и постоянно находился в войсках, собственным примером воодушевляя солдат.
В апреле 1915 года германо-австрийские войска на участке Горлица - Громник нанесли страшной силы удар по войскам Юго-Западного фронта.
И раскололи их надвое.
Из-за ошибок командующего фронтом генерала Иванова русские армии вынуждены были отступить.
Их отход прикрывала «Стальная дивизия».
Случилось так, что дивизия была окружена. Случилось это на Дуклинском перевале в Карпатах.
Попытки пробиться не увенчались успехом.
Когда положение стало практически безнадёжным, Корнилов отдал приказ прорываться. А сам с одним батальоном остался прикрывать отход.
Отдельные части и подразделения всё же прорвались. Однако многие (в т.ч. и практически вся артиллерия) попали в руки противника.
Получилось так, что Лавр Георгиевич фактически свою дивизию частично «положил» в Карпатских горах.
Обеспечивая выход своей дивизии из окружения, тяжело раненный Корнилов с остатками отряда 29 апреля попал в плен к австрийцам…
• Брусилов писал о Корнилове, что:
«Уже в 3-й армии, весной 1915 года, при атаке этой армии Макензеном, он не исполнил приказ, был окружён и сдался в плен со своей дивизией».
• В своих мемуарах бывший военный министр Временного правительства А. И. Верховский писал:
«Сам Корнилов с группой штабных офицеров бежал в горы, но через несколько дней, изголодавшись, спустился вниз и был захвачен в плен австрийским разъездом».
По факту тяжёлого поражения тогда же учинили следствие.
Но начальник дивизии отсутствовал (был в плену).
А командующий Юго-Западным фронтом генерал Н. Иванов, да и Верховный главнокомандующий великий князь Николай Николаевич стремились замять дело.
Так и произошло…
К чести Лавра Георгиевича, в дальнейшем он и не снимал с себя ответственности за это поражение.
Но надо отметить, что бои дивизии в арьергарде и окружении позволили отойти другим соединениям.
* * *
Находясь в плену, Корнилов предпринял две неудачные попытки к бегству.
Лавр Гергиевич, мытарствуя по австрийским лагерям для военнопленных, в конце концов, оказался в лагере, находившемся в городе Кессиге.
В июле 1916 года он симулировал болезнь и был переведён в лагерь-госпиталь.
Помочь Корнилову вызвался фельдшер-чех Франтишек Мрняк.
В итоге, через год и три месяца ему удалось благополучно совершить побег из тюремного госпиталя.
И, переодетый в форму австрийского солдата, по поддельным документам он сумел пробраться через Венгрию до румынской границы.
В течение нескольких недель он плутал по лесу, пока набрёл на пастуха-румына. Тот и вывел его к Дунаю.
Переплыв Дунай на бревне, он благополучно добрался к своим (22 августа 1916 года).
* * *
Побег Корнилова произвёл сенсацию - это был едва ли не единственный за всю войну случай побега генерала из плена.
Возвращение Корнилова было триумфальным.
К тому времени с точки зрения пропаганды эффект Брусиловского прорыва уже прошёл:
- Русская армия обливалась кровью в бесконечных боях у Ковеля.
- А неоправданные надежды на решительную победу лишь усугубили пораженческие и антиправительственные настроения.
И здесь появилась фигура Корнилова, отважного генерала, который сумел бежать из плена.
История побега с многократными преувеличениями облетела все газеты.
Газеты брали у него интервью, взахлёб описывали подвиги «генерала-героя», печатали его фотографии.
Он стал самым популярным генералом российской армии и национальным героем.
Сам Лавр Георгиевич был вызван в Ставку Верховного Главнокомандования.
Там император Николай II ему лично вручил орден Святого Георгия 3-й степени за бои в Карпатах, хотя многие считали его виновником разгрома дивизии.
• В наградном приказе говорилось:
«За то, что во время упорного сражения в Карпатах на реке Дукле 24 апреля 1915 года, когда командуемая им дивизия была окружена со всех сторон превосходным в силах противником, отважно пробивался по трупам заграждавшего дорогу неприятеля, чем дал возможность частям дивизии присоединиться к войскам своего корпуса».
• Николай Зенькович:
«Знаки монаршего внимания были расценены как следствие высокого покровительства, которое Корнилов якобы имел при царском дворе. Намёки на могущественных заступников содержаться в ряде воспоминаний, написанных генералами, перешедшими на сторону советской власти. Они из кожи вон лезли, чтобы потрафить новым господам и представить человека, первым выступившего против их революции, в негативном свете. Мол, в военном отношении Корнилов ничем себя не проявил. Наоборот, своим маниакальным бонапартизмом приносил только ущерб, трижды подвергаясь сокрушительному разгрому. И всякий раз его спасали влиятельные лица.
Ну, конечно, генерал от инфантерии и всё прочее. Аристократия, одним словом, высший свет. Все они одним миром мазаны… Мало кто знает, что никаких высоких покровителей у Корнилова не было. Что родился он в семье степного крестьянина-казака, дослужившегося до младшего офицерского чина».
• К этому времени, как писал в своих воспоминаниях А. И. Верховский:
«Генерал Иванов пытался найти хоть что-нибудь, что было бы похоже на подвиг и могло бы поддержать дух войск... О позорном поведении Корнилова рассказал потом раненный в тех же боях командир бригады его дивизии генерал Попович-Липовац, но ему было приказано молчать... Сознательно искажая правду, Иванов прославил Корнилова и его дивизию за их мужественное поведение в бою. Из Корнилова сделали героя на смех и удивление тем, кто знал, в чём заключался его «подвиг»... Иванов представил великому князю Николаю Николаевичу ходатайство о награждении Корнилова, которое было доложено Николаю II».
• По этому поводу Брусилов писал:
«Убежав из плена, он (Корнилов) явился в Ставку и был принят царём. Не знаю, что он ему рассказывал, но кончилось тем, что ему был пожалован орден Георгия 3-й степени и он был назначен командиром, кажется, 25-го корпуса на моём фронте».
• Историк Юрий Емельянов:
«Прославление Корнилова совпало с усилением заговорщической деятельности в военных кругах. Нет сомнения в том, что обласканный царём генерал вскоре вступил в ряды тех, кто готовил свержение самодержца. Вряд ли можно признать случайным, что в первые же дни Февральской революции генерал Корнилов был отозван с фронта решением Временного правительства и 2 марта 1917 года был назначен командующим столичным, Петроградским, военным округом».
* * *
В начале осени 1916 года Корнилов вновь убыл на фронт.
Уже в середине сентября ему дали 25-й пехотный корпус в составе Особой армии (генерала В. И. Гурко) Юго-Западного фронта.
Она вела бесплодные и кровопролитные наступления под Ковелем…
В корпусе Лавра Георгиевича любили.
Он заботился о людях. Много делал, чтобы они были вовремя накормлены. Строго спрашивал с нерадивых интендантов.
Солдаты души в нём не чаяли…
Стремительный карьерный взлёт.
Февральская революция поставила Корнилова в противоречивое положение:
- С одной стороны, генерал был предан присяге.
А присягал он царю и России.
- С другой стороны, он видел Николая II.
И знал, как он слаб, как подвержен чужому влиянию и не способен достойно править страной, особенно в тяжёлую эпоху перемен.
По мнению генерала, царь неуклонно тащил Россию к развалу.
• Корнилов не раз вспоминал слова знаменитого генерала Драгомирова, сказанные им о Николае II:
«Сидеть на троне способен, но стоять во главе империи неспособен решительно».
Вот поэтому выходец из низов, Корнилов с одобрением встретил Февральскую революцию 1917 года и приход к власти Временного правительства.
• Он тогда говорил:
«Старое рухнуло! Народ строит новое здание свободы, и задача народной армии - всемерно поддержать новое правительство в его трудной, созидательной работе».
Верил он и в способность России довести войну до победного конца.
После Февральской революции началась головокружительная карьера Лавра Георгиевича Корнилова.
Он за 5,5 месяцев прошёл путь от командира корпуса до Верховного Главнокомандующего.
И на всех постах Лавр Георгиевич стремился:
- сохранить в условиях нарастающей революционности боеспособность и организованность войск,
- поддержать воинскую дисциплину в частях,
- ограничить деятельность солдатских комитетов и комиссаров Временного правительства.
* * *
23 февраля 1917 года в Петрограде начались забастовки, митинги и демонстрации рабочих.
А 27 февраля взбунтовались запасные батальоны, составлявшие большую часть Петроградского гарнизона.
Тогда-то в Петрограде и вспомнили о Корнилове…
2 марта председатель IV Государственной думы Михаил Владимирович Родзянко направил в Ставку начальнику штаба генералу Алексееву телеграмму.
В ней он просил откомандировать в столицу на должность командующего Петроградским военным округом «для установления полного порядка и для спасения столицы от анархии» генерала Корнилова.
Расчёт делался на его популярность, связанную в основном с геройским побегом из плена.
Поздно вечером того же 2 марта 1917 года по представлению начальника штаба Ставки М. В. Алексеева Николай II утвердил назначение Корнилова.
Это было одно из последних (если не последнее) распоряжений царя перед его отречением от престола.
Так что Лавр Георгиевич Корнилов был последним военачальником, назначенным на свою должность Николаем II.
Популярный в стране и армии генерал «простого» происхождения был назначен командующим Петроградским военным округом.
Назначен был потому, что на этом месте хотели видеть «доблестного боевого генерала, имя которого было бы популярно и авторитетно среди населения…».
А Корнилов был знаменит.
Его военные успехи, его успешное бегство из австрийского плена, сделали его настоящим примером…
* * *
5 марта Корнилов уже в Петрограде.
Его встречают как «первого революционного командующего».
Как бы в подтверждение этого генерал Корнилов (по распоряжению Временного правительства и военного министра А. Гучкова) 8 марта лично объявляет находившуюся в Царском Селе семью свергнутого с престола царя Николая II (императрицу Александру Фёдоровну и царских детей) арестованной.
Сам Николай II был арестован в этот же день в Ставке армии, в Могилёве.
• Позднее Александра Фёдоровна вспоминала об этом:
«Корнилов вёл себя в эти дни как настоящий верноподданный».
• Юрий Емельянов:
«Через шесть дней после его вступления в должность из Могилёва сообщили, что был арестован бывший царь Николай. В тот же день, 8 марта, Корнилов арестовал всех членов царской семьи, включая юных царевен и больного цесаревича Алексея. Вряд ли многие из почитателей Корнилова или тех, кто совершает ежегодные паломнические марши к Ганиной яме, догадываются, что путь всех членов семьи Романовых к гибели был фактически проложен генералом Корниловым, неожиданно ставшим пламенным революционером».
* * *
Несмотря на то, что приказ был подписан ещё царём, фактически Лавр Георгиевич стал 1-м «революционным генералом».
Конечно же, никаким революционером он не был.
Корнилов стоял за сохранение крепкой власти.
Однако как человек прогрессивный понимал необходимость изменений.
И, выступая за порядок и жёсткую власть, он неоднократно заявлял о своей приверженности демократическим идеалам.
Фронтовой военачальник, скромный чернорабочий войны, он попадает на самый верх, в столицу, в старинное здание со знаменитой аркой на Дворцовой площади.
Правда, пробыл он там совсем недолго, всего полтора месяца…
Командующему округом было поручено водворить порядок в возбуждённом революцией столичном гарнизоне.
Но Петроградский Совет рабочих и солдатских депутатов всячески препятствовал этому…
Находясь в столице, Лавр Георгиевич быстро сошёлся с военным министром Гучковым.
И вместе с ним, с согласия Ставки, разрабатывал план создания Петроградской Отдельной армии для прикрытия столицы с включением в её состав Петроградского гарнизона.
Тогда же Корнилов начал завязывать контакты с различными общественными и деловыми кругами.
И здесь нельзя не упомянуть В. С. Завойко - известного финансиста и нефтяника. Он в апреле 1917 года стал ординарцем Корнилова. И занялся фактически его «раскруткой» как политической фигуры.
Нужно сказать, что Корнилов взялся за исполнение своих обязанностей со свойственным для него рвением.
* * *
На фоне общественно-политического хаоса и развала армии постепенно с весны 1917 года нарастало понимание того, что свобода без стабильности (т.е. «жёсткой власти») вырождается в анархию. Увеличивалось число тех, кто вступал за появление «твёрдой руки».
Однако для них Корнилов пока ещё не являлся знаковой фигурой - ему лишь предстояло набрать популярность…
Ситуация изменилась в апреле 1917 года во время 1-го кризиса Временного правительства.
21 апреля во время демонстраций солдат и рабочих, протестовавших против «империалистической политики министров-капиталистов», Корнилов приказал вывести на Дворцовую площадь две батареи Михайловского артиллерийского училища.
Но собрание офицеров и солдат училища постановило: приказ Корнилова не исполнять и пушек не давать.
К тому же исполком Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов возбудил вопрос о контроле распоряжений Корнилова. И заявил, что любые приказы командующего округом без санкции Совета недействительны.
В обстановке двоевластия, уязвленный и утомлённый Петроградской бессмыслицей, Корнилов, «не считая возможным для себя быть невольным свидетелем и участником разрушения армии», рапортом от 23 апреля подал в отставку с поста командующего военным округом.
И потребовал вернуть его в действующую армию.
Гучков пытался «устроить» его командующим Северным фронтом.
Однако, несмотря на просьбу Гучкова, Верховный главнокомандующий М. В. Алексеев отказался назначить Корнилова главкомом Северного фронта, справедливо указывая на отсутствие у Лавра Георгиевича должного опыта.
В итоге, 29 апреля он получил 8-ю армию на Юго-Западном фронте.
* * *
Не задерживаясь в Петрограде, Корнилов поспешил на фронт.
И в начале мая 1917 года принял под своё командование 8-ю армию на Юго-Западном фронте.
То есть, ту самую армию, которой в начале войны руководил Брусилов.
А последний с мая 1917 года стал Верховным главнокомандующим вооружёнными силами России.
К тому времени революция подорвала боеспособность армии, минимизировав власть начальников над личным составом.
Она находилась в состоянии полного разложения…
О генерале Корнилове давно шла слава как о человеке строгом, даже жестоком.
Штабные офицеры немедленно убедились в этом.
Корнилов принялся безжалостно подтягивать дисциплину, «потуже закручивать гайки».
Кое-кому это пришлось не по нраву:
«Царские порядочки!»
За короткие сроки Корнилову удаётся восстановить дисциплину и порядок в войсках.
В составе 8-й армии им стали создаваться специальные ударные части из наиболее морально устойчивых добровольцев.
Ещё 19 мая 1917 года своим приказом генерал Корнилов разрешил формирование «1-го ударного отряда 8-й армии» — будущего Корниловского ударного полка под командой капитана Михаила Неженцева.
Это была 1-я добровольческая часть в Русской армии.
Для собственной охраны он снял с фронта Текинский конный полк, состоявший из плохо говорящих по-русски туркмен. Корнилов еще с Туркестана полюбил лихих наездников, отлично знал их язык и обычаи, даже Коран. А текинцы в ответ буквально боготворили генерала.
Вместе с тем, слабое знание русского языка защищало солдат полка от влияния революционной пропаганды.
Комиссаром Временного правительства при 8-й армии был Борис Савинков - один из видных руководителей правого крыла эсеровской партии, ещё недавно бывший террористом. На его счету было немало человеческих жертв, включая министра внутренних дел России В. К. Плеве и великого князя Сергея Александровича.
Как писал Брусилов, бывший «слуга царю» Корнилов «тотчас же подружился с Борисом Савинковым».
К этому времени Борис Савинков имел немалый вес в кругах, близких к Временному правительству.
Он увидел в Корнилове офицера, способного обеспечить твёрдую революционную власть.
Политические связи генерала росли.
Не хватало лишь громкой победы на фронте.
Однако и здесь судьба улыбнулась ему…
* * *
На лето 1917 года было назначено очередное общее наступление русских армий.
С этим наступлением Временное правительство связывало не только стратегические, но и политические расчёты.
Успех на фронте, как надеялись, должен был «оздоровить» тыл.
Новый Верховный главнокомандующий генерал А. А. Брусилов предполагал основной удар нанести силами Юго-Западного фронта.
Причём 8-й армии отводилась второстепенная роль.
Однако, когда в середине июня русские солдаты (обладавшие подавляющим превосходством) перешли в наступление, именно Корнилов сумел добиться определённых успехов.
Его армии удалось прорвать оборону противника и продвинуться на 25-30 километров.
За 12 дней было взято в плен около 36 тысяч человек.
И были заняты города Калуш и Галич.
Однако 8-я армия не была поддержана соседями.
Фронт залихорадило.
Пошли солдатские митинги, антивоенные резолюции солдатских комитетов.
Наступление было сорвано…
А противник вскоре подтянул резервы и 6 июля австро-германские войска перешли в контрнаступление.
Начался беспорядочный отход русских войск.
• Брусилов вспоминал:
«Когда противник перешёл в наступление, наши войска без сопротивления очистили свои позиции и пошли назад».
• А. И. Деникин вспоминал:
«12 июля, ввиду безнадёжности положения, главнокомандующий отдал приказ об отступлении с Серета, и к 21-му армии Юго-Западного фронта, очистить всю Галицию и Буковину».
В этот, казалось бы, катастрофический момент Корнилов проявляет твёрдость и решительность.
После Тарнопольского прорыва немцев и общего отступления Русских армий удержавший фронт генерал Корнилов был произведён в генералы от инфантерии.
* * *
В обстановке, когда заколебался не только фронт, но и власть (в начале июля в Петрограде произошло вооружённое выступление рабочих и части гарнизона против Временного правительства), необходим был человек, способный помочь стабилизировать ситуацию.
Комиссар Временного правительства на Юго-Западном фронте Б. Савинков увидел такого человека в генерале Корнилове.
Весьма ограниченные успехи на фронте в начале июньского наступления создали Корнилову славу генерала, способного в тяжелейших условиях добиваться серьёзных успехов.
Имя Корнилова, не без активного содействия определённых патриотических кругов, превращалось в символ, в который всё больше верили те, кто страшился анархии.
Да и сам он уже не был застенчивым юношей, который когда-то учился в академии Генштаба: годы войны закалили его характер…
А фронт тем временем продолжал сыпаться.
Войска выходили из подчинения и отступали под напором австрийцев.
И в ночь с 7-го на 8-е июля 1917 года Корнилов был срочно назначен командующим Юго-Западным фронтом.
Брусилов считал, что с помощью нового друга (то бишь, Савинкова) Корнилов «повёл интригу против главкоюза (главнокомандующего Юго-Западным фронтом) Гутора», который был обвинён в начавшемся отступлении.
В тот же день Корнилов направил Временному правительству телеграмму.
В ней констатировал, что распропагандированная большевиками армия бежит, и требовал введения военно-полевых судов, смертной казни для дезертиров и мародёров.
• В телеграмме говорилось:
«Армия обезумевших тёмных людей, не ограждавшихся властью от систематического развращения и разложения, ...бежит... Необходимо немедленно... введение смертной казни и учреждение полевых судов на театре военных действий».
В случае отказа применить эту меру «вся ответственность падёт на тех, кто словами думает править на тех полях, где царят смерть и позор предательства, малодушие и себялюбие».
8 июля Брусилов телеграфировал Временному правительству, что считает «безусловно необходимым немедленное проведение в жизнь мер, просимых ген. Корниловым».
Корнилов, не дожидаясь правительственной санкции, вечером того же дня телеграммой приказал командирам и комиссарам в случае самовольного ухода с позиций, «не колеблясь, применять против изменников огонь пулемётов и артиллерии».
• Одновременно он отдал приказ о расстреле всех дезертиров:
«Без суда расстреливать тех, которые будут грабить, насиловать и убивать как мирных жителей, так и своих боевых соратников, и всех, кто посмеет не исполнять боевых приказов в те минуты, когда решается вопрос существования Отечества, свободы и революции».
• Карл Густав Маннергейм в своих «Мемуарах» писал о Корнилове:
«В начале июля мы начали продвигаться вперёд. После нескольких небольших удачных операций наступление на главном направлении было остановлено, хотя на южном фланге 8-я армия под командованием генерала Корнилова выдвинулась на тридцать километров. После этой успешной операции он был назначен командующим Юго-Западным фронтом.
К сожалению, спустя короткое время военное счастье отвернулось от него. 14 июля противник начал контрнаступление в Галиции и на Буковине, и наши войска обратились в неуправляемое бегство. Тернополь и Черновцы пали, вся Украина оказалась под угрозой.
Тогда генерал Корнилов решил применить суровые меры. Были созданы специальные подразделения для отлова дезертиров, нерешительные и неспособные командиры безжалостно увольнялись и заменялись другими, все «митинги» были запрещены, а власть солдатских советов ограничена. Отдельным приказом генерал Корнилов восстановил военные трибуналы и смертную казнь. Эти меры сыграли свою роль, и наступление противника было остановлено, однако линия фронта уже откатилась на 100 километров назад».
9 июля А. Ф. Керенский одобрил все мероприятия Корнилова.
Через неделю отход войск прекратился.
12 июля под давлением Корнилова Временное правительство приняло решение о восстановлении смертной казни на фронте.
16 июля Лавр Георгиевич направил в Ставку телеграмму.
В ней он требовал:
- Усиления власти войсковых начальников всех уровней при сохранении института комиссаров и войсковых комитетов, но с урезанными полномочиями последних.
- Распространения и на внутренние военные округа закона о смертной казни и революционно-полевых судах для военнослужащих, иначе «армии будут ...вместо пополнений... [получать] банды распущенных необученных солдат, которые способны разлагать даже самые крепкие части».
- Запрещения ввоза в район расположения армии «литературы и газет большевистских направлений».
- Запрещения приезда в армию «всякого рода делегаций, депутаций и агитаторов без предварительного разрешения... военных властей».
* * *
В дни июньского наступления, а затем и отступления войск Юго-Западного фронта Корнилов показал себя как человек «сильной руки».
Он приказывал вешать и расстреливать солдат за неповиновение начальникам.
Стал кумиром в глазах кадетов и буржуазии, желавших видеть его диктатором.
На него обратили внимание представители Временного правительства, военные комиссары, эсеры Б. Савинков и М. Филоненко.
Это именно с их «подачи» Керенский начал «двигать» Корнилова.
• Как писал Брусилов:
«Свалив и заместив его (Гутора), он (Корнилов) начал вести интригу против меня, Верховного главнокомандующего, и благодаря дружбе Савинкова с Керенским вполне успел и заместил меня».
19 июля Корнилов получил от Керенского предложение стать Верховным Главнокомандующим Русской армии.
И принял его.
Но оговорил в качестве условия полное невмешательство в его оперативные распоряжения.
Он телеграфировал Временному правительству о согласии принять пост при условии «ответственности перед собственной совестью и всем народом».
Трудно найти в мировой истории другой пример столь быстрого возвышения командарма до Верховного главнокомандующего — за 12 дней…
Блистательная, феерическая карьера Корнилова, в принципе, понятна. Керенскому ведь нужен был генерал, который бы под его контролем сумел обуздать революционное движение в армии, да и в тылу.
Но у Корнилова имелись свои планы.
До поры до времени он и его окружение готовы были идти вместе с Керенским.
Ну а затем, консолидировав крайне правые силы и укрепив свои позиции, установить в стране военную контрреволюционную диктатуру.
Но по замыслу Керенского Корнилову отводилась лишь роль дубинки, с помощью которой он рассчитывал:
- разгромить большевизм,
- резко сократить влияние Советов и других революционно-демократических организаций.
* * *
С 19 июля по 27 августа 1917 года Корнилов - Верховный Главнокомандующий (сменил на этом посту генерала А. А. Брусилова).
Корнилов разработал программу стабилизации положения в стране, в основу которой была положена идея о необходимости создания «армии в окопах, армии в тылу и армии железнодорожников». Причём все три надлежало подчинить железной дисциплине.
3 августа Корнилов представил Керенскому вариант программы, который был сочтён чрезмерно резким по форме, хотя Керенский и выразил согласие с предложенными мерами.
• Позже он писал:
«Существо требований генерала Корнилова являлось только своеобразной формулировкой тех мер, которые уже отчасти проводились, отчасти проектировались Временным правительством, и это существо отвечало настроениям ответственных демократических и либеральных кругов».
10 августа доработанный текст был вновь передан Керенскому.
«Военный раздел» предусматривал восстановление дисциплинарной власти начальников в полной мере, резкое ограничение полномочий комиссаров и комитетов, введение смертной казни в тылу.
В «Гражданском разделе» предусматривалось объявление железных дорог и работающих на оборону заводов и шахт на военном положении, запрещение митингов, забастовок и вмешательства рабочих в хозяйственные дела. Подчёркивалось, что «Указанные мероприятия должны быть проведены в жизнь немедленно с железной решимостью и последовательностью».
В противоборстве с большевиками Керенский нуждался в поддержке твёрдого и решительного генерала. Хотя он и опасался, что тот со временем захочет отстранить Временное правительство от власти.
Лавр Георгиевич, судя по различным свидетельствам, действительно не исключал такого варианта развития событий и своего прихода к власти. Но не единоличной. А во главе нового национального правительства.
Впрочем, как показали последующие события, никаких конкретных планов на этот счёт Корнилов не разрабатывал…
Корниловский мятеж.
В августе 1917 года произошло событие, которое вошло в историю как «Корниловский мятеж».
Об этом см. в моём очерке «Обречённый «путч».
* * *
После подавления мятежа (31 августа) генерал оказался в Быховской тюрьме под следствием (2 сентября).
Вместе с бывшим Верховным Главнокомандующим в Быхове оказались генералы Деникин, Лукомский, Романовский, Эрдели, Ванновский, Марков.
По указанию Керенского была создана чрезвычайная комиссия, которая приступила к расследованию дела о мятеже генерала Корнилова.
Но быстро росла новая - левая, большевистская - опасность, и Керенский уже не спешил с судом.
Следствие затягивалось…
А быховские «сидельцы» использовали время для разработки планов продолжения борьбы.
В тюрьме, режим в которой был весьма вольным, Корниловым совместно с другими участниками выступления была разработана так называемая «Быховская программа».
Она предусматривала:
- установление сильной власти,
- возрождение армии,
- созыв Учредительного собрания,
- сохранение основных завоеваний Февральской революции.
Во главе Добровольческой армии.
А потом грянул большевистский Октябрь…
Одним из первых приказов ленинского правительства был приказ о строгой изоляции Корнилова.
После прихода к власти большевиков угроза расправы над арестованными генералами каждый день нарастала.
Накануне прибытия в Быхов красногвардейских отрядов исполнявший должность главковерха генерал Н. Духонин отдал распоряжение об освобождении Корнилова и его сподвижников.
В ночь на 19 ноября они покинули Быхов и двинулись на Дон.
А на следующий день прибывшие в Могилёв революционные матросы в присутствии нового главковерха Крыленко растерзали Духонина и надругались над его телом…
* * *
Генерал Корнилов, в сопровождении преданного ему Текинского конвоя, тайно покинул Быхов и двинулся на юг.
Он отправился на Дон.
Там, на Дону, атаман Каледин, не подчинившись большевикам, в это время начинает создавать Белую армию.
На Дону - в Ростове и Новочеркасске - собираются все те немногие, которые решили с оружием в руках отстаивать Россию.
Их задерживали по дороге красногвардейские заставы, расстреливали, выбрасывали из окошек поездов, топили в нужниках придорожных станций.
А они всё равно рвались к единственному очагу сопротивления…
Генерал и текинцы пробивались с тяжёлыми боями, преследуемые красными.
В конце концов, Корнилов распустил конвой и решил добираться до Новочеркасска один.
Верные люди переодели его под «мужичка»: облачили в тулупчик, баранью шапку.
Ротмистр Толстов проводил до станции Погары, посадил в поезд.
С подложным паспортом, в теплушке поезда Корнилов 6 декабря 1917 года прибыл на ростовский вокзал - на Дон.
Из Ростова бывший главковерх быстро добрался до Новоческасска.
Там, в Новочеркасске, Корнилов вместе с генералами М. В. Алексеевым и А. И. Деникиным, атаманом Калединым возглавил сопротивление большевикам.
Он участвовал в формировании для вооружённой борьбы с Советской властью Добровольческой армии.
• Генерал Алексеев говорил:
«Мы зажигаем светоч, чтобы хоть одна светлая точка была среди охватившей Россию тьмы».
Лев Георгиевич вошёл в триумвират (Алексеев, Деникин, Корнилов), возглавлявший Донской гражданский совет.
От имени его в конце декабря 1917 года была выпущена политическая декларация.
Её основная цель - создание «временной сильной верховной власти из государственно мыслящих людей».
Эта власть должна:
- восстановить «права граждан», «свободу слова и печати», «свободу промышленности и торговли»,
- осуществить денационализацию промышленности,
- прекратить раздел и передел земли до разрешения земельного вопроса Учредительным Собранием,
- создать армию без выборных должностей,
- добиться созыва Учредительного Собрания.
* * *
27 декабря 1918 года было объявлено о создании Добровольческой армии.
Верховный руководитель – Алексеев.
Главнокомандующий – Корнилов.
Начальник штаба - А. С. Лукомский.
• Как писал бывший депутат Государственной Думы Л. В. Половцев:
«Ген. Алексеев понимал, что во главе армии должен быть человек железной воли и популярный. Корнилов обладал и тем и другим качеством. Его беспримерное мужество, проявленное в боях с Германией, его непреодолимые наступления, его чудесное спасение из австрийской тюрьмы, наконец, последнее бегство из Быхова сделали имя его легендарным. Такой генерал мог совершить чудеса».
• В январе 1918 года, выступая перед офицерами, Корнилов заявил:
«Я даю вам приказ, очень жестокий: пленных не брать! Ответственность за этот приказ перед Богом и русским народом я беру на себя!»
До 9 февраля 1918 года Добармия обороняла Ростов, на который с севера наступали красные.
А затем под их давлением оставила город и направилась на Кубань.
С Дона уходили примерно 3-4 тысячи человек.
Впереди с котомкой за плечами, как простой солдат, шёл Корнилов.
Начался знаменитый 1-й Кубанский (Ледяной) поход добровольцев.
1-й Кубанский (Ледяной) поход.
Подробно этот поход описан в моём очерке «Ледяной поход».
* * *
Генерал Корнилов до конца жизни был верен своим убеждениям.
Он был русским офицером, преданно служил монархии и Отчизне и всегда был готов выполнить свой долг.
Он не понимал и не принимал анархию, которая воцарилась в стране и в армии.
Корнилов – человек, искренне считавший себя спасителем России.
Это не только принципиальный противник большевизма, враг революции, но и русский патриот.
Не тупой солдафон и держиморда, желавший восстановить низвергнутый трон Николая Романова.
Но способный и храбрый военачальник, высокообразованный человек, знаток нескольких восточных языков, автор научных трудов.
Наконец, политик, понимавший невозможность простого возврата к дофевральскому режиму.
• Вот что писал о нём А. И. Деникин:
«А он, суровый, честный воин, увлекаемый глубоким патриотизмом, неискушённый в политике и плохо разбиравшийся в людях, с отчаянием в душе и с горячим желанием жертвенного подвига, загипнотизированный и правдой, и лестью, и всеобщим томительным, нервным ожиданием чьего-то пришествия, - он искренне уверовал в провиденциальность своего назначения. С этой верой жил и боролся, с нею же умер на высоком берегу Кубани…»
• Генерал Скоропадский в своих мемуарах «Мои воспоминания» о Корнилове писал так:
«Я побывал у Рателя, Духонина и отправился к Корнилову. У последнего мне всегда было приятно бывать. Я его знал, когда командовал Гвардейским кавалерийским корпусом вместо хана Нахичеванского, а затем 34-м корпусом, Корнилов же командовал 25-м. Нам тогда часто приходилось встречаться на совещаниях в Луцке у Валуева, и Корнилов на меня всегда производил впечатление человека честного и сильного. Он относился ко мне всегда хорошо. Еще недели за две до его назначения главнокомандующим, он звал меня к себе в 8-ю армию, где предлагал дать мне 23-й корпус. Я решил было согласиться из-за желания служить под командой Корнилова, но через несколько дней я узнал, что Корнилов поссорился со своими комитетами и решил сдать армию. Поэтому я отказался уходить от 34-го корпуса, с которым я сжился и который я мог бы покинуть лишь для того, чтобы служить у Корнилова. Еще раньше, когда Гурко уходил из Особой армии, где я командовал гвардейской дивизией, Гурко предложил мне на выбор пять корпусов, но мне жаль было бросать свой 34-й корпус. Обоих этих генералов я искрение любил и уважал и готов был принципиально за ними следовать. Я не ошибся. Корнилов, как и следовало было ожидать, получил Юго-Западный фронт, а на его место был назначен ужаснейший генерал Черемисов.
Корнилов встретил меня любезно и принял со словами: «Я от Вас требую украинизации Вашего корпуса. Я видел Вашу 56-ю дивизию, которую в 81-й армии частью украинизировал, она прекрасно дралась в последнем наступлении, Вы украинизируйте Ваши остальные дивизии, я Вам верну 56-ю, и у Вас будет прекрасный корпус». Эта 56-я дивизия была временно от меня оторвана и придана 8-й армии Корнилова, я же был с двумя дивизиями в 7-й армии. Корнилову я ответил, что только что был и Киеве, где наблюдал украинских деятелей, и на меня они произвели впечатление скорее неблагоприятное, что корпус впоследствии может стать серьезной данной для развития украинства в нежелательном для России смысле и т.д. На это мне Корнилов сказал, прекрасно помню его слова, они меня поразили: «Все это пустяки, главное война. Все, что в такую критическую минуту может усилить нашу мощь, мы должны брать. Что же касается Украинской Рады, впоследствии мы ее выясним. Украинизируйте корпус». Меня эти слова поразили, потому что общее впечатление об украинском движении заставляло думать, что движение это серьезное. Легкомысленное же отношение Корнилова к этому вопросу показало мне его неосведомленность или непонимание. Я старался обратить его внимание на серьезность вопроса, понимая, что к такому национальному чувству, какое было у украинцев, надо относиться с тактом и без эксплуатации его из-за его искренности. Я, помню, тогда вышел и подумал: не может же быть, чтобы Корнилов не продумал вопроса и принял решение, и такое важное, как национализация армии, не отдавши себе отчета во всех ее последствиях. Конечно, теперь, вспоминая всех этих генералов, я не поверил бы им, это были положительно дети в вопросах политики, но тогда, не имея другой мысли в голове, как борьбу с немцами на полях сражения, я не сомневался в правоте их мнений. На прощание Корнилов мне еще раз сказал: «Корпус Ваш будет украинизироваться, а теперь спешите к нему, он сегодня, вероятно, вступил в бой».
• Роман Гуль писал:
«Что приятно поражало всякого при встрече с Корниловым - это его необыкновенная простота. В Корнилове не было ни тени, ни намёка на бурбонство, так часто встречаемое в армии. В Корнилове не чувствовалось «его превосходительства»… Простота, искренность, доверчивость сливались в нём с железной волей, и это производило чарующее впечатление. В Корнилове было «героическое». Это чувствовали все и потому шли за ним слепо, с восторгом, в огонь и в воду».
* * *
Утром 31 марта (13 апреля) 1918 года шальной артиллерийский снаряд, разорвавшийся в небольшом штабном домике, лишил Добровольческую армию его командующего.
Человека, который в самом начале Гражданской войны на необъятных просторах России возглавил Белое дело, не стало…
• Участник событий Роман Гуль в своей книге «Ледяной поход» так вспомнит этот день:
«31 марта… Пятый день беспрерывного гула, треска, взрывов… Бой с фронта, бой с тыла… Яркое солнце. Весёлое утро. Но сегодня всё особенно тревожно… Подходит бледный, встревоженный капитан Ростомов. «Ты ничего не знаешь?» - «Нет. Что?» - «Корнилов убит, -глухо говорит он, - но, ради Бога, никому не говори, просят скрывать…»
• Деникин вспоминал:
«Люди плакали навзрыд... В Корнилове, как в фокусе, сосредоточилось ведь всё: идея борьбы, вера в победу, надежда на спасение».
• Л. В. Половцев писал:
«Его смерть произвела потрясающее действие на Добровольческую Армию. Его боготворили добровольцы, беспредельно верили ему и беспрекословно исполняли его приказания. Он всегда был среди них, а во время боя, иногда, даже и впереди их».
Лавр Георгиевич Корнилов не имел в своем «походном ранце» ничего, кроме воинского долга.
Это был типичный представитель российского сословия, профессией которого была защита Родины, Отечества.
Высокие его чины свидетельствовали всего лишь об уме, честности и отваге, доходившей до самопожертвования, этого человека.
Мы знаем целую плеяду тех «тягловых» военачальников, беззаветных служак, добывших свои немалые чины боевыми заслугами на поле брани.
Таковы были и Суворов, и Кутузов, и Ермолов, и Скобелев, и Деникин, и Крымов и множество других.
Лавр Георгиевич - из их числа.
Путь генерала Корнилова отразил в себе судьбу русского офицера в трудный и переломный период российской истории.
Этот путь завершился для него трагически, оставив в истории громкую память о «Корниловском мятеже» и «Ледяном походе» Добровольческой армии.
Лавр Георгиевич сполна испытал на себе любовь и ненависть людей:
- мужественного генерала-патриота беззаветно любили его боевые товарищи,
- чернили и ненавидели революционеры.
Сам он не стремился к славе, действуя так, как подсказывала ему его совесть и убеждения…
* * *
В ночь на 2 апреля генерала Корнилова тайно похоронили в степи.
На месте захоронения не было ни могильного холмика, ни креста. Лишь у нескольких офицеров на картах были сделаны отметки.
А на следующее утро в эту местность пришли войска Красной Армии.
Им стало известно о месте тайного захоронения Главнокомандующего Добровольческой армией.
Могила генерала Корнилова была осквернена красноармейцами.
А его труп в течение нескольких дней волочили на верёвке по улицам Екатеринодара и потом выставили на городской площади.
Его рубили шашками, пинали ногами, подвешивали на дереве, рвали на куски.
Затем почти бесформенную массу отвезли на скотобойню, обложили соломой и начали жечь.
Жгли два дня, пепел тут же развеивали по ветру…
* * *
В газете «Известия» тогда же была помещена статья Ю. Стеклова «Генерал Корнилов».
В ней, в частности, говорилось:
«С Корниловым отходит в историю целая полоса российской контрреволюции».
Стеклов ошибся…
Корниловский «путч» в августе 1917 года и действия маленькой Добровольческой армии под командованием Корнилова в конце 1917 - начале 1918-го заложили основу «Белому делу».
Делу, вскоре ставшему главным и грозным противником Советской власти…