Александр Железногоров
Ранним утром в кабинете начальника управления ГБ по Хабаровскому краю прозвучал тревожный звонок по правительственной связи.
-Самый "сенокос", в Москве полночь,- подумал Лев Федорович. Такой ранний посыл из столицы нашей Родины не предвещал ничего хорошего, и это полковник, умудренный аппаратными играми в системе, знал не понаслышке.
-Что там у тебя по дэлу врачей? - услышал он знакомый голос заместителя министра госбезопасности Гоглидзе Сергея Арсеньтевича. В конторе помнили его очень хорошо, а на Дальнем Востоке особенно, как он чистил кадры НКВД после маленького человека с васильковыми глазами. О его опыте по выявлению шпионов с помощью фальшивой заставы сопредельного государства, выстроенной под Хабаровском, в определенных кругах ,называемой "мельницей", ходили легенды.
-Ведем анализ, выявляем связи, товарищ заместитель министра, -с трудом выдавил из себя Лев Федорович.
-Послушай, Лёва, ты что, охренел там, вдалеке от Москвы? Может, ты собираешься вслед за твоим бывшим шефом...
-Никак нет, товарищ заместитель министра.
-Так слушай, не гнэви хозяина. Завтра же проведи собрания в лечебно-профилактических учреждениях. На повестке дня должен стоять только один вопрос: "Трэбуем беспощадной расправы над врачами - убийцами". Остальное ты знаешь. Доложить мне завтра к вечеру. Не дури, полковник! Конец связи.
Уже к полудню Александр Белов вместе со старшим лейтенантом Сухоруковым, согласно приказу о временном переводе на оперативную работу в первый отдел, срочно выдвинулся на собрание общественности краевой больницы.
Откровенно говоря, Саша не очень любил работу на объектах и отдавал предпочтение аналитике.
Старлей Сухоруков, наоборот, стремился вырваться на просторы из прокуренного и пахнущего сургучом кабинета. Он обожал погони, аресты, запах оружейной смазки. Особняком в этой романтической страсти лейтенанта стояли обыски. Сухоруков сам тщательным образом подбирал понятых, внимательно следил за каждым движением подследственных, и ни одна деталь от зоркого взгляда сына охотника с нижнего Амура не ускользала. А так как старший лейтенант Сухоруков не в первый раз участвовал в подобных акциях и по праву старшего по званию, то он сразу взял командование на себя.
Они вихрем пролетели мимо секретарши главного врача, а Сашин напарник демонстративно, ногой открыл дверь кабинета.
-У тебя все готово?- с места в карьер и грубо на "ты" начал Сухоруков.
-Так точно, товарищ майор,- по-военному отрапортовал главврач. Невооруженным глазом было заметно, как реденькая бородка доктора колыхалась в такт сердцебиению.
-Старший лейтенант,- пренебрежительно поправил доктора Сухоруков.- Дай мне список выступающих, быстро.
Пробежав глазами перечень записавшихся на прения, старлей посмотрел на доктора так, что убеленный сединами руководитель лечебно-профилактического учреждения вспотел, и сквозь накрахмаленный белый чепчик тонкой струйкой стали стекать капельки пота.
-А это кто? Розенбаум Александр Яковлевич...
-Ведущий кардиолог, профессор, заведующий отделением,- начал было оправдываться главврач.
-Слушай, эскулап, заткнись! Убрать этого Розенфельда из списка! Устроили тут ,понимаешь, свиногогу, бл**дь.
-А этого Розен-розена сегодня ко мне в кабинет на Волочаевскую. Лейтенант Белов, арестовать Розенбаума.
-Есть!- отрапортовал Саша и, взяв двух конвоиров, направился в кардиологическое отделение.
У сестринского поста Александр вдруг увидел знакомую фигуру в толстых очках. Лейтенант не ошибся ,это был Иосиф Абрамович Левицкий - отец Мары. На какую-то долю секунды их взгляды пересеклись.
Страшная "тройка" прошла мимо доктора и направилась прямо в кабинет заведующего отделением.
Профессор Розенбаум, увидев решительно настроенных молодых людей в форме, все понял.
Доктор молча открыл инвентарный шкаф, достал маленький фибровый чемодан и тихо произнес:-"Пошли, молодые люди".
Собрание общественности краевой больницы проходило по заданному сценарию... У Белова даже сложилось впечатление, что выступающие соревновались друг перед другом в изощренности.
Были слышны возгласы против "врачей-вредителей", "убийц в белых халатах", "наемников империалистических разведок","подонков человеческого общества"...
В заключении приняли резолюцию, где черным по белому было написано: " Требуем беспощадной расправы с подлыми предателями Великой Родины".
-Поехали в контору, Белов, нам уже здесь делать нечего. У нас есть работёнка поинтересней, чем слушать этих козлов.
При слове "работёнка" глаза у Сухорукова заблестели видимо от предвкушения какого-то совершенно невероятного действа, вызывающего особое чувство полного удовлетворения.
Белов был в курсе специальных методов в отношении подследственных. Еще в высшей школе преподаватели зачитывали письмо ЦК ВКП(б) от 10 января 1939 года, где четко было сказано, что " в отношении изобличенных следствием шпионов, диверсантов, террористов и других активных врагов советского народа, которые нагло отказываются выдать своих сообщников и не дают показаний о своей преступной деятельности, возможно применять меры физического воздействия". Лейтенант считал этот тезис совершенно допустимым в современной реальности в борьбе с врагами народа.
"Эмка" медленно поднималась на центральную улицу, откашливая выхлопные газы на одиноких прохожих, которые, поеживаясь, жались по сторонам, увидев черный воронок.
Сухоруков сидел справа от водителя, раскачиваясь, напевал какую-то популярную мелодию.
-Ты что, Белов, первый раз на задержании?- лукаво улыбался старлей.
-Так точно, товарищ старший лейтенант, первый.
-Не ссы, Санёк, что ты заладил "так точно, никак нет". Ты это брось, мы здесь одно семья, кровью повязаны.
* * *
-Марочка, Фирочка, все кончено! - Иосиф Абрамович присел на стул ,-все кончено. Вид у доктора был ужасающий: волосы, так старательно закрывающие лысеющую макушку, развивались как флаг побежденного в тяжелых боях, черные круги под печальными глазами выдавали всю скорбь гонимого народа.
-Что случилось, Иоси?- жена подошла к Иосифу и взяла у него фельдшерский саквояж.
-Сегодня Розенбаума взяли прямо на работе и... это собрание, -доктор закрыл лицо руками.
Мара подошла к отцу и нежно обняла его.
-А ты знаешь кто арестовал бедного Александра Яковлевича? Никто иной, как твой новоиспеченный лейтенант госбезопасности.
-Ты только успокойся, Иоси,- Фира закурила папиросу. Она, операционная сестра, прошедшая всю войну и дошедшая до Праги, обладала железным характером и в сложившейся ситуации не растерялась.
-Марочка, принеси, пожалуйста, микстуру брома, папе плохо.
В эту минуту предательски зазвонил телефон.
-Мара, возьми трубку, это ,наверное, з Иосиной работы, скажи ,что его нет дома.
-Хорошо,- Мара с трудом подняла тяжелую эбонитовую трубку.
-Мара, это Саша, ничего не говори, мне необходимо с тобой поговорить, встречаемся на углу Милицейской.
Мара, как была, в домашних тапочка на босу ногу и домашнем халате, так и выскочила на улицу, не сказав родителям ни слова.Знакомая фигура виднелась недалеко от дома на углу. Саша был необычно одет : габардиновый плащ ,серая широкополая шляпа.
-Мара, не задавай мне никаких вопросов, - Александр был заметно взволнован, -вам необходимо срочно уехать из краевого центра. Прямо сейчас!
-Саша, что происходит?
-Все очень плохо, даже хуже, чем я предполагал. Я не знаю сколько продлится эта кампания -год, два ,десять. Мне напиши "до востребования". Все, лети домой, я люблю тебя.
Александр развернулся и, подняв воротник плаща, большими шагами пошел в противоположную сторону.
-Вот что я вам скажу, дорогие мои, -Фира затушила очередную папиросу, -если судить по информации твоего, с позволения сказать, друга, то, что творилось в газетах последние два года, стало превращаться в практическое начало, а это значит, Иоси, стой там и смотри сюда, мы должны срочно уехать...
Продолжение следует
http://www.proza.ru/2017/02/18/956