Навождение.
Мистическо-эротический рассказ.
Есть вещи неподвластные человеческому разуму. Вещи, которые, казалось бы простые, очевидные, но выходящие за границы человеческого понимания и восприятия. Наверняка, они происходят в течение жизни с каждым человеком, более или меньше явно, но то, что произошло со мной совсем недавно, я, объяснить из логики здравого смысла не могу.
В самом конце лета у меня был отпуск. Я, моя жена и отец, выделив ради этого целый день, поехали в деревню, на родину папы. Загнав машину во двор дедовского дома, каждый занялся своим делом. Отец пошел осматривать усадьбу, жена исчезла в саду, попробовать яблоки, а я, через огород, спустился к небольшой речушке, в которой так хорошо было, когда то плескаться пацаном.
Деревня стояла наполовину заброшенная. Когда-то центр колхоза, теперь она захирела и постепенно умирала. Молодых людей почти не осталось, все более пенсионеры и старики. Об упадке деревни лучше всего свидетельствовала огромная, двухэтажная школа: сейчас, она приютила в себе школу-сад, с двумя десятками воспитанников, сельсовет и почту – а когда то в ней было тесно от школьного гама.
Дед с бабушкой давно умерли, и время, когда я проводил у них школьные каникулы, постепенно забывалось. Теперь отец только время от времени навещал родной дом, чтобы убедиться, что все тут в порядке. Вот и теперь, взяв на сеновале косу, он пошел обкашивать заросший травой сад.
Походив по дому и усадьбе, чтобы развеять скуку, я предложил жене сходить по грибы в близкий лес. Та согласилась. Взяв ведра, и пару целлофановых пакетов (а как же, вдруг мешок грибов наберем!), мы тронулись в путь.
Близкий к деревне лес я знал достаточно хорошо. Много раз ходил туда с родителями, потому не боялся и шел смело, чего не скажешь об Ольге, моей жене, она все оглядывалась назад и пыталась запомнить дорогу. Свернув с проселка, мы рука об руку прошлись по лесу, вглядываясь под ноги, но так ничего и не нашли. Выскочив на опушку, увидели двух грибниц с корзинами. Это были деревенские женщины, но, разумеется, мне не знакомые.
- Ну как? Много ли грибов?
- А… Какое там! Вот, насобирали по полкорзинки, и то, наверное, червивые. Нет в этом году. - Ответила старшая женщина.
- А вы чьи? Не Хомов ли будете? - спросила вторая.
- Точно. С отцом приехали.
- Со старшим, Михаилом?
- Точно, с ним.
- А я смотрю - похожи. Лет в двадцать, на танцы как ходили, и он такой же чупристый был!
Посмеялись вместе. Звонче всех смеялась Ольга.
- Тут можете не искать. Не найдете ничего. За гать можете сходить, возможно, там лисички будут.
- Спасибо. Наверное сходим.
Женщины направились к деревне, а я и Ольга, потоптавшись, тронулись дальше.
Лес за плотиной, я знал хуже, но решил пройтись по нему, не отходя далеко от дороги.
По обе стороны песчаной лесной дороги росли сосны. Лес манил своей зеленью, и пеним птиц. Здесь, на песчаной возвышенности, в бору, было светло. Прямо посреди дороги грелась змейка. Какая не знаю, может уж, а может и гадюка. На всякий случай, подобрал сучковатую палку, но не пригодилась, змейка соскользнула в придорожную траву, освободив путь.
А вот и гать. С детства любил ее. Через огромные, положенные когда-то встык, а теперь размытые наводнениями брёвна, струилась вода ручья. Бревна были целиком покрыты водой, и светились на солнце. Ослепительно белые, как слоновая кость, за много лет они, по-видимому, превратились в мрамор. Не знаю, сколько лет этой плотине, может и сто, но она вовсе не изменилась, законсервированная водой во времени.
Вспомнилось детство, то, как ходил через плотину в журавины, дурницы, ведь дальше был лес, а за ним и болото, такое загадочное и таинственное. Да, хорошо было, в десять лет, ощущать тут себя белорусским партизаном, с самодельным деревянным автоматом за спинной.
Год был сухой, и мы с Ольгой, шли по лесу в кроссовках, без сапог. Чтобы перейти через плотину пришлось их снять. Держа жену за руку, я вел её по скользким, перекрученным брёвнам. Вода плескалась выше щиколотки и была обжигающе холодная, как лёд.
Пройдя от плотины с десяток шагов, углубились в лес. Тут он был уже более густой, дикий. Помню, встречались тут и лоси и косули. Решили держаться вместе, далеко не расходиться. Время от времени перекликались и по лесу далеко разносилась: "Саша!" "Тут!"
Выглядывая лисички, которые попрятались в густой траве, я споткнулся о не большой холмик и поднял глаза. От неожиданности вздрогнул.
Вокруг, плотно стояли кресты. Деревянные, истлевшие кресты. Некоторые стояли прямо, но большинство заваленные, покосившиеся. Сосны и ели чередовались с крестами простыми и фигурными, совсем сгнившими и более крепкими. Могильные пригорки, заросшие муравой, но на удивление чистые от кустарника, шли почти ровными рядами. Местами были видны останки оградок, из штакетника, как деревенский забор.
Я позвал жену и полез в карман за мобильником, хотел сфотографировать кладбище. А нужно сказать, картинка получилась красочная - настоящие древние кладбище, среди густого леса. Мобильник замигал, пикнул и выключился - по-видимому глюканул. Ну что поделаешь… Крикнул:
- Ольга! Подойди сюда. Тут интересно.
С правой стороны послышался треск, и из-за кустов показалась жена.
- Что это?
- Кажется старое деревенское кладбище. Странно, откуда оно в лесу?
Ольгу передернуло.
- Саша. Мне страшно.
- Перестань. Что, тут такого.
Я храбрился, но и самому стала не по себе. Я уже давно не ходил по этому лесу, но раньше никакого кладбища тут не видел, да и родители ничего не рассказывали.
- Ладно. Пошли от сюда... - я потянул жену в сторону дороги.
Пройдя сотню шагов, к дороге мы так и не вышли. Я уже заволновался, далеко от неё мы не отходили. Что-то не то. Я посмотрел на солнце. Кажется, идем в правильном направлении. Свернув чуть вправо, еще метров через семьдесят, действительно вышли на заросшую, лесную тропинку. Прикинув, с какой стороны мы вошли в лес, я смело пошел в сторону предположительного выхода, тем более что я хорошо помнил, что противоположная сторона тропинки выходит к болоту, тут уже не ошибёшься.
Идя рядом с Ольгой, мы о чём-то беззаботно разговаривали, как неожиданно для себя вышли к какой-то деревне.
Я чуть растерялся, но вскоре взял себя в руки - понял, что мы чуть заплутали и вышли с какой-то не известной мне стороны.
- Спросим у местных, где мы. - и всего дел!
Вместе с женой пошли вдоль по улице - а она в этой деревне была единственной, все дома шли вдоль нашей дороги. Только дома были не жилые. В одном провалилась крыша, во втором не было половины стены, третий совсем сотлел. Хозяйственные постройки за усадьбами, имели тот же заброшенный вид. Заборы, огорода также, где покосились, где обвалились. Грядки заросли, и только приусадебные клёны и липы радовали глаз зеленью своих крон. Кажется, деревня была нежилая. Сливовый сад у одного из домов так разросся, что продраться через него оказалось не возможным - сплошной, колючий забор. Но яблони, которые росли в другом саду, дали хороший урожай. Краснобокие яблоки, которые лежали в траве, были необычайно сладкими. Жаль, что тут они никому не нужны, кроме нас, случайных путников. Были, правда, в саду и яблони-дички, и дикие груши, встречались не ухоженные кусты крыжовника и смородины.
За следующим домом, мы увидели колодец.
Старый, подгнивший журавль задрал в небо свой клюв, и вот чудо - на его дюбе висело тяжелое, окованное железом деревянное ведро. Сам сруб колодца, источенный червями и ветрами, пока не обвалился. Глянув вниз, я увидел на дне свое расплывчатое отражение.
Тронувшись в путь, я уже прикидывал, что делать дальше, как вдруг тишину вымершей деревни прорезал звонкий крик петуха. И действительно, на подворье следующего дома, паслась стайка белых кур, под наблюдением черного как смоль петуха. На натянутых через двор веревках сушилось белье, скрипела плохо прикрытая калитка.
Я и Ольга вошли во двор.
- Хозяин! - громко выкрикнул я.
Ответа не последовало. Потоптавшись у дома, я взобрался на крыльцо. Дверь была без замка, приподняв старую кованую щеколду, я вошел в сени. Жена вошла за мной.
- Хозяйка! - снова позвал я.
В ответ тишина. Прошли дальше в дом. Там было пусто. В смысле, никого не было. По некрашеным доскам пола подошли к самодельному столу, рядом с которым стояли дубовые скамьи.
- Ну что ж… Подождем. Отдохнем.
Оля присела рядом.
На стенах не было ни обоев, ни украшений, только в само углу, трепетал огонек лампадки у иконы, и на стене висели лубки про план ГОЭЛРО.
Не знаю сколько прошло времени, наверное не много, как у дома послышались шаги. Кто-то зашел в сени, и на пороге дома появился мужчина. В тяжелых кирзовых сапогах, простой одежде (как у крестьян из сериалов про доброго барина) и с бородой. Роста он был не маленького, по-видимому, более чем два метра, и здоровый как чёрт. Лет, наверняка, как и мнет - под сорок.
- Здароў. - с порога кивнул он мне и глянул на Олю.
- Привет. - ответил я. - Простите, что без приглашения. Заплутали в окрестностях. Не подскажите как к Круче выйти.
- Чамуж не. Падкажу. - не смотря на усы и бороду, улыбка в человека была достаточно привлекательной, а в глазах прыгали огоньки.
- Раскажу, і правяду нават. Толькі спачатку перакусім, раз вы ўжо да мяне завіталі.
Приоткрыв окно на завесах, человек крикнул в сторону сада: “Маня! Хадзі сюды!”." -
-Я, Саша. - представился я. - А эта моя жена Ольга.
- Мікіта. Тутэйшы.
В двери вошла женщина, также одетая по старинке. Чернявая, чуть моложе Микиты и более шустрая.
- Накрый Маня на стол. Госці ў нас.
Та, подоткнув за пояс край юбки, подошла к печке, ютившейся подальше в глубине комнаты, на деревянных подвалинах. Женщина была простого, крестьянского вида, но что-то в ней было - какая-то изюминка, как сказали бы в городе.
Маня достала из печи чугунную сковородку с жареным салом и яичницей. Неожиданно для себя я снова бросил взгляд на ее стройную фигуру и привлекательный зад.
Поставив на стол сковородку, она, как раз наклонилась ко мне, и в вырезе рубахи я увидел ее загорелые, полные груди. Это возбудило меня как мужчину, и я чувствовал себя не в своей тарелке, хорошо хоть, занял место за столом спинной к стене. Микита сел как хозяин, во главе стола, а Маня приткнулась рядом со мной. Ольга села напротив
- И как вы тут живёте? - спросила Ольга. - Тут же больше никого нет.
- Ды жывём… Як дзяды ды бацькі жылі. Працуй, ды і ўсё.
- И телевизора, телефона у вас нет? - поддержал я.
В глазах Микиты я увидел искреннее удивление, он явно ничего не понял и промолчал.
В этот момент до меня дошло, что и хозяин и Маня, разговаривают на сочном белорусском языке, не литературном, а диалектном. Сам я всегда разговариваю на белорусском, и потому сразу не обратил на этот факт внимания. Жена, хоть и разговаривает по-русски, но свыклась с тем, что и я, и друзья мои белорусы. Неужели они действительно, тут как на хуторе прожили все время и даже не знают, что творится вокруг!
Чтобы уточнить догадку я спросил:
- А автолавка к вам заезжает? Магазин поблизости есть?
Микита пожал плечами и как-то загадочно глянул на Ольгу. В этот момент я почувствовал, что на мое причинное место легла рука. Рука Мани. Я снова возбудился, и не убрал ее. Что и говорить - было приятно. Жуя яичницу с блином, я исподтишка глянул на Олю, она ничего не заметила, так как смотрела на Микиту. Мне показалось, что ее взгляд был также какой-то не совсем обычный.
- Мы з Маней тут ужо год дзесяць жывём. Сястра яна мне.
Я удивился - только десять лет, и такой разрыв с цивилизацией. Что-то тут не то…
В это время Маня все более и более прижималась ко мне, и уже тут, за столом начала меня ласкать, забросив свою оголенную ногу на мое колено. У меня больше не было ни сил, ни желания противостоять ей. Меня охватила неудержимая страсть, и я сам, уже не смотря на присутствие жены, был готов, прямо тут, на столе делать то, что должен делать мужчина. Маня потянула меня за руку в соседнюю комнату, и я, как телёнок на привязи, последовал за ней. За переборкой стояла железная кровать с блестящими, металлическими шарами по углам и устланная цветочным покрывалом. Маня задрав юбку, под которой ничего не оказалось, спинной кульнулась на кровать, бессовестно показав мне всю свою красу. Непреодолимая сила толкнула меня в её объятия, я почувствовал её упругое, но податливое тело, каждый её холмик, жар между бёдер. Уже не думая и не рассуждая, сбросил брюки, и вошел в её лоно. Я работал как паровая молотилка, нереально долго, и не мог закончить. Маня билась в моих объятиях, за переборкой также слышалась какая-то возня и сдавленные вскрики, но я не обращал на это внимания. Мой прибор был силён как никогда и стремился все глубже и глубже.
Вдруг, со двора послышались голоса, и в окно, краем глаза, я увидал людей с огнями (а уже вечерело). Маня неожиданно вырвалась от меня и выбежала вон. Встал и я. Вышел в первую половину дома. Ольга, растрёпанная, натягивала джинсы и не смотрела мне в глаза.
- Слава Богу! - послышался голос отца.
***
Мы с Ольгой сидели под чахлой ёлкой. Была ночь, рядом стояли отец и несколько незнакомцев.
- Нашлись.
- Хорошо что, Павловна, подсказала, куда вы пошли.
Выяснилось, что после того как к вечеру мы не вернулись, отец начал волноваться, и уже по-темноте, с местными мужиками и фонарями, бросился нас искать. А ведь уже четыре часа утра!
Вокруг не было ни следа домов, и вообще никакого напоминания о деревне. Лес и болото.
- И как вас сюда занесло! Такой крюк дали!
- Это же Щиток. Остров среди болота!
Когда уже шли назад, по узкой еле заметной среди кочек болота тропе, отец рассказывал:
- Щиток, эта моя родина. Я тут родился и жил из твоими бабой и дедом, годам к восьми, мы переселились в Кручу. В советские времена, люди оттуда постепенно выехали, и в шестидесятых годах деревня совсем исчезла. Щиток находиться на острове, среди болота, туда вела одна-единственная дорога, которая теперь мало кому известна.
- Туда и не ходит никто. На моей памяти, там уже несколько человек пропало. Говорят, что это местные духи забирают их тела, и поселяются в них. Но это брехня. Вон, несколько лет назад, из нашей деревни Микита и Маня пропали. По журавины пошли, и исчезли - по-видимому, в топь затянуло. Не нашли их.
Мы с Ольгой молча переглянулись.
С тех пор не удавалось мне побывать в Круче, да и в Щиток врятли я попаду. Отец уже постарел, а болотную тропинку туда мало кто знает…