День дезертира.
Теплое майское солнце заглянуло в окно одиннадцатого «Б» класса. Солнечные блики легли на школьные столы, тетрадки и учебники разложенные на них, на юные лица выпускников 1966 года. Шла последняя консультация перед предстоящими выпускными экзаменами. Сколько надежды и веры в будущее светилось в глазах и напряженных лицах учеников. Андрей же все свои умственные способности сосредоточил в этот момент на игре в морской бой. Его сосед по столу Валера Белоусов выигрывал и это его озадачивало гораздо больше, чем пустые напутственные речи классного руководителя — Людмилы Михайловны, как всегда, шмыгающей носом и вытирающей платком свой непроходящий насморк. Урок близился к концу.
Б — 2 .
Опять попал. Ладно, сдаюсь. Сегодня твоя взяла. Жаль, что отыграться уже некогда.
Первый экзамен у нас «Русская литература». Если хочешь, мы можем там продолжить.
Валера, я смотрю тебе все «до лампочки», а я, между прочим, к экзаменам серьезно готовлюсь. Мне в институт — кровь из носа, но поступить надо. Идти служить в Советскую Армию у меня нет ни малейшего желания.
Мне справка по состоянию здоровья уже обеспечена, так что я пойду учиться в торговый техникум. Поступить значительно легче и учиться меньше.
У тебя прямо, как в песне поется — «Хорошо тому живется у кого одна нога — тому пенсия дается и не надо сапога».
По поводу одной ноги — это ты, скажем прямо, перегнул Андрюша. Существует масса способов и с двумя ногами не ходить во солдаты.
Прозвенел долгожданный звонок. Парни собрали свои вещи и вместе со всеми вышли из прохладных и тусклых коридоров старого здания школы.
Погодка-то, просто нет слов! Сейчас бы на Днепр, где-нибудь позагорать, а вместо этого придется садиться за учебники.
Ну что? Через три дня на экзамене по литературе встретимся?Ты где к экзаменам готовиться будешь?
Валера, я же тебе сказал, что должен поступить в институт, поэтому готовиться буду дома. А ты, я так думаю, на пляже?
Надо же, угадал с первого раза!
Ладно, будь здоров, торговый работник.
И ты не болей, пока.
Экзамены Андрей сдавал с таким блеском, что удивил не только всех своих преподавателей, но и самого себя. За три года учебы в школе №20 он не проявил никакого рвения к миру знаний. Все свое свободное время он отдавал спорту, занимаясь греблей и боксом. На тренировки приходилось ездить ежедневно, кроме воскресенья, а потому для занятий после школы времени совсем не оставалось. Глядя на основную часть своих одноклассников, он сделал для себя вывод, что тратить время на бездумное заучивание правил, зарабатывая хорошие оценки — это в ущерб здоровью и к тому же зачастую просто унизительно. Вот так он, успешно закончив восьмилетнюю школу на
- 2 -
«4» и «5», превратился в весьма посредственного ученика. Однако идти служить в армию ему не хотелось и он прекрасно знал, что отец не воспользуется своим служебным положением, чтобы «устроить» его в институт или «отмазать» от службы в армии. Ему ничего другого не оставалось делать, как рассчитывать на собственные силы.
Андрей занимался в гостиной, наглухо зашторив окна, чтобы прекрасный вид на Русановский канал, где народ купался и загорал, получая удовольствие от жизни, не отвлекал и не соблазнял его. Он рассматривал школьные выпускные экзамены, как репетицию перед вступительными экзаменами в институт, где будет решаться его дальнейшая судьба. Из шести выпускных экзаменов он получил посредственную оценку своих знаний только по математике. Принимавший экзамен, завуч школы, Виктор Вениаминович, не забыл инцидент, который произошел прошедшей зимой. Дело в том , что буфет школы № 20 был очень мал и его пропускная способность была крайне низка. Все давно говорили о том, что ученики не успевают поесть во время перемены. И вот однажды, когда Андрей, отстояв очередь, купил чашку чая и ватрушку, прозвенел звонок, возвещающий о том, что начался очередной урок. В это время в буфет зашел завуч школы и, увидев Андрея, совершенно спокойно евшего за одним из столов, крайне возмутился.
Почему не на уроке?
Когда вы обеспечите возможность ученикам нашей школы успеть поесть во время перемены им не придется это делать вместо занятий.
От такой наглости Виктор Вениаминович стал красным, как вареный рак, но ничего не ответил и вышел из буфета. Снизив оценку по математике, он считал, что отыгрался и сильно расстроил Андрея. Для Андрея же важны были не оценки, а самоутверждение. Он должен был поверить в то, что еще не потерял способность хорошо сдавать экзамены. За последние три года он ни разу не видел такой довольной и сияющей от гордости свою маму, прекрасно понимая, что она тот единственный человек, который всегда будет верить в его способности, не взирая ни на какие повороты судьбы.
Выпускной вечер в школе прошел для Андрея весело и непринужденно. Людмила, его соученица, с которой у него уже год, как был роман, тоже очень успешно сдала все экзамены. Они стояли на палубе прогулочного теплохода, на котором все участники вечера отправились на прогулку по Днепру, чтобы по заведенному с незапамятных времен обычаю встретить рассвет. Уже не стесняясь своих бывших преподавателей, они обнимались, совершенно не скрывая своих взаимоотношений. На предложение Людмилы готовиться вместе к вступительным экзаменам Андрей ответил категорическим отказом, прекрасно понимая, что вместо серьезной подготовки все может превратится в любовные утехи. Людмила решила поступать в институт Пищевой Промышленности, а Андрей подал документы в Политехнический институт, но в одном их мнения сошлись полностью, что поступать нужно на вечернее отделение, поскольку в случае провала могла быть еще одна попытка, но уже на дневное отделение. Сдача экзаменов на дневное отделение проходила на месяц позже — в августе, и это обстоятельство надо было использовать.
Начались трудные и изнурительные дни самоподготовки. Андрей забросил все тренировки, оставив для себя только часовую утреннюю зарядку. Весь день до ужина он занимался, а после ужина позволял себе один час погулять вдоль канала, потом еще раз повторял все, что прошел за день. Тяжелый месяц упорных занятий прошел не зря. Он сдал все пять вступительных экзаменов с оценкой «хорошо» и был зачислен на вечернее отделение энергетического факультета КПИ. Людмила, отлично сдав все экзамены, также была принята на вечернее отделение в институт, можно сказать, мечты всей своей жизни. После успешно сданных экзаменов они решили провести август, отдыхая на киевском пляже. Погода была прекрасная, а вода в Днепре теплая. Нет
- 3 -
ничего лучше, когда после тяжелой, но не напрасно проделанной работы, можно расслабиться и отдохнуть, сознавая заслуженность этого отдыха.
Основная часть их бывших соучеников поступала на дневное отделение высших учебных заведений, поэтому во множестве отдыхающих на Центральном киевском пляже знакомые лица встречались редко. Но вот однажды, заходя в Днепр, чтобы окунуться и освежить свои тела разогретые палящими лучами летнего солнца, Людмила и Андрей столкнулись лицом к лицу с самым грозным и требовательным преподавателем только что успешно законченной ими школы, Раисой Петровной. Ей уже минуло сорок лет. Замужем она не была, детей не имела и считала, что изощренно издеваясь над своими учениками, заставляя их бездумно зубрить физику, она выполняет свой жизненный долг. Своим рвением в работе она прививала не любовь, а ненависть к предмету, который преподавала. Андрей, увидев ее, был поражен не только ее внешним видом, но и той, как казалось неподдельной радостью, которую она выражала, от встречи с ними. Грозная учительница физики была одета в легкий и яркий сатиновый купальник, причем до того откровенный, что Андрей невольно отводил глаза в сторону, стараясь не смотреть на нее. Плавки, свободно облегающие тело, едва прикрывали ее причинное место, бюстгальтер купального костюма был небрежно наброшен на торчащие соски, поскольку женской груди, как таковой, у нее не было. То самое место, где она должна была быть, казалось еще более впавшим, чем ее впалый живот, а ее мускулистые дугообразные ноги кавалериста до середины икр скрывала темная вода. Раиса Петровна, слегка скривив в усмешке свой начисто лишенный верхней губы рот, чуть задрав вверх мясистый, достаточно внушительных размеров нос и глядя на Андрея холодными, маленькими и безжалостными глазками бультерьера, поздравила своих бывших учеников с успешным поступлением в высшие учебные заведения, не упустив возможности заметить, при этом, что в успехе Андрея она ни на секунду не сомневалась.
Имея такого папу, мудрено не поступить в институт.
Вы, как всегда, правы, Раиса Петровна. Каждый имеет то, что имеет.
Ответил Андрей вежливым тоном, глядя на свою бывшую учительницу с презрительной усмешкой и, уже обращаясь к Людмиле, сказал:
Ты побеседуй с нашей бывшей наставницей, а я пока поплаваю.
Август пролетел незаметно и первого сентября Андрей отправился в институт. Он не без труда нашел свою группу в одной из аудиторий новых корпусов КПИ. Этот институт называли еще фабрикой по производству инженеров. На дневном и вечернем отделениях этого самого большого технического высшего учебного заведения в Украине училось около десяти тысяч студентов. Андрея переполняла гордость от сознания того, что он один из этих десяти тысяч удостоенных такой чести.
В шесть вечера, в небольшой аудитории собрались двадцать пять человек. Это и была его группа АТЭУ с которой он должен был связать свою жизнь на ближайшие шесть лет. Все были выпускниками школ десятых и одиннадцатых классов двойного выпуска 1966 года, за исключением Александра Катрича, который поступил учиться, отслужив срочную службу в рядах Советской армии. В этот день его единогласно выбрали старостой группы, со всеми вытекающими отсюда обязанностями — мыть классную доску, вести журнал посещаемости и другие общественные работы.
Соседом по столу оказался выпускник десятого класса той же школы № 20, которую закончил Андрей — Сеня Раскин. Кроме него, в группе был еще знакомый Андрею, ранее живший с ним по соседству на Подоле, Толик Ильин. Погремуха у него была Колобок. Звали его так потому, что, будучи чуть ниже среднего роста, он был так широк в плечах, что его фигура казалась похожей на круг. Был он наделен недюжинной физической силой и не пропускал ни одной возможности помахать своими железными кулаками. К остальным Андрей решил сначала присмотреться, не спеша заводить
- 4 -
близкие знакомства, да и времени для этого было не так много. Учеба в институте начинались вечером, в половине седьмого и заканчивались в половине одиннадцатого. Проходили занятия пять раз в неделю — с понедельника по пятницу. Пока Андрей не работал — эта нагрузка была для него смехотворной, но в соответствии с существовавшим на тот момент законодательством, до окончания первого семестра надо было устроиться на работу, в противном случае он не допускался к сессии и исключался из института. Найти работу, которая давала бы возможность совмещать учебу, было далеко не просто. Здесь без помощи отца он обойтись не мог. В конце сентября отец сказал, что ему надо съездить в один из научно-исследовательских институтов для оформления на работу в конструкторское бюро. Наконец, после долгих проверок документов он получил допуск работать на этом предприятии, выполняющем заказы оборонной промышленности. Первого ноября Андрей вышел на работу в конструкторское бюро в должности конструктора третьей категории или попросту — чертежником. Эта работа была интересна и не тяготила, хотя и не увлекала его. Да и как она могла увлекать, если месячная зарплата превышала студенческую стипендию всего в полтора раза, но за эти деньги, которых хватало только на карманные расходы, нужно было работать по восемь часов в день. Нужно ли говорить, что особого рвения к работе Андрей не проявлял, выполняя задания ровно на столько, сколько от него требовали. Все свои силы он старался направить на учебу, понимая, что институт — это сейчас главное в его жизни.
Первый семестр у всех студентов КПИ был связан с кафедрой Общей Химии. Требования были на столько жесткими, что по статистике больше всего студентов отчисляли из института именно за неуспеваемость по этому предмету. Химия давалась Андрею тяжело. Сказывалось отсутствие хороших преподавателей по этому предмету в двадцатой средней школе. Если учесть, что последний год учебы в школе химию преподавал заместитель директора по хозяйственной части, то станет понятен уровень знаний его учеников. Поэтому, если все остальные предметы ему давались без особого напряжения, то над химией приходилось серьезно работать по выходным дням. Особенно доставали всех студентов регулярно проводимые коллоквиумы по химии. Проводились они в большой химической лаборатории одного из самых старых зданий института — химического корпуса. Столы и стенды в лаборатории были достаточно высокие и студенты сидели за ними не на стульях, а на высоких табуретах, как в баре у стойки. Расстояние между стендами было более двух метров, поэтому возможность списать контрольную работу, или посоветоваться с товарищем исключалась полностью. На одном из таких коллоквиумов, когда Андрей уже выполнил свое задание, он услышал призывный шепот Ларисы Суржиной.
Андрей, ты на третий и четвертый вопросы ответил?
Он оглянулся и молча кивнул головой.
Приподними тетрадь, я попробую прочесть.
Отклонившись в сторону, Андрей приподнял тетрадь и стал терпеливо ждать, пока Лариса прочтет его решения вопросов.
Черт возьми, далеко! Сейчас Елена пойдет в другую сторону, тогда я попробую подойти поближе.
Дело в том, что преподаватель по практическим занятиям, Елена Аркадьевна, была слепа на правый глаз, поэтому, когда она шла между стоящих рядами стендов от входной двери во внутрь аудитории она не могла видеть правую сторону, на которой находились стенды Андрея и Ларисы. Возвращаясь к доске, она уже прекрасно видела эту половину помещения и не видела другую. Вот именно этим и хотела воспользоваться Суржина. На первом курсе института Лариса была очень хрупкой и стройной девушкой с озорным и смешливым характером. Надо сказать, что к концу шестого курса она изменилась на столько, что пригласив ее танцевать на вечере
- 5 -
посвященном защите диплома и окончанию института, Андрей с трудом смог обнять ее за талию.
Но до этого было еще шесть долгих и, кто знает, может быть самых счастливых лет жизни, а пока, в то время, когда на их половину был обращен невидящий глаз Елены, Лариса, присев на корточки, гусиным шагом направилась к стенду Андрея. Преодолев расстояние между стендами, она стала внимательно изучать написанные им ответы на третий и четвертый вопросы. И надо же было такому случиться, что Елена, дойдя до середины аудитории, с половины пути повернула в обратную сторону. Ее хотя и единственное, но всевидящее око сразу заметило Суржикову, сидящую на корточках под стендом Андрея.
Чем Вы там занимаетесь, Суржина?
Большие синие глаза Ларисы округлились и стали еще больше. Она стала медленно подниматься, постепенно оправившись от испуга.
Я... - это, Елена Аркадьевна...
«Это» — это что?
Я ручку искала. Она у меня случайно упала и закатилась под табурет к Андрею.
Нашли, что искали?
Да, Елена Аркадьевна, нашла.
Если я еще раз увижу вас в поисках вашей авторучки под чьим-нибудь табуретом, вам придется заниматься поиском своей пропажи за дверью этой аудитории. Садитесь на свое место.
Лариса вернулась за свой стенд и быстро написала ответ на третий вопрос. Четвертый вопрос так и остался без ответа, но это все же позволило ей получить удовлетворительную оценку за контрольную работу.
Студенческий коллектив группы АТЕУ, проходя через испытания зачетами и всевозможными контрольными работами, постепенно становился сплоченным и дружным. Как-то само по себе выделилось ядро группы. В него входили: Андрей, Сеня, Толик и Сашка Марков. Они дружно пропускали лекции по атеизму и истории КПСС, посещая вместо этого пивные бары, или отмечая дни рождения и другие памятные даты в «Петушке». «Петушок» - это небольшое, сделанное из стекла и бетона кафе у входа на стадион «Динамо». Название осталось еще с тех времен, когда на этом месте стоял деревянный домик, в котором продавались различные напитки на разлив. Крыша домика бала украшена ярким, расписным петухом. Это было любимое место вышеуказанной четверки. Купив в Центральном гастрономе, на Крещатике бутылку водки, батон белого хлеба и килограмм порезанной «Любительской» колбасы, они дружно направлялись к тете Мане. Тетя Маня работала за стойкой «Петушка», обслуживая забегающих выпить на ходу фужер коньяка, закусив его конфеткой или бутербродом с икрой, работников расположенных по соседству Академии Наук, Совета Министров и Верховного Совета Украины. Понятно, что бедные студенты не могли составить достойную конкуренцию таким завсегдатаям кафе, но тетя Маня относилась к ним с сочувствием и, когда дружная четверка появлялась в кафе, вежливо здороваясь, она всегда улыбаясь спрашивала:
Ну, что? Батон порезать, четыре стакана томатного сока и четыре пустых стакана? Или сегодня еще что-нибудь?
Тетя Маня, как только разбогатеем, так обязательно купим еще что-нибудь, а сегодня, как всегда!
Ладно уж, давайте батон порежу и забирайте ваш сок и пустые стаканы.
Время шло быстро, днем — работа, вечером — учеба. По выходным дням хотелось немного отоспаться. Школьный роман Андрея постепенно закруглился сам собой. То-ли
времени было мало, то-ли взрослее стали, но Андрей перестал встречаться с Людмилой
- 6 -
и не жалел об этом.
Близился Новый Год, а вместе с его приближением наступила пора сдачи зачетов.
Группа АТЭУ сдавала зачеты достаточно успешно, но все со страхом ждали зачета по химии. Принимала его заведующая лабораторией факультета «Общая Химия», Мольная Вера Петровна. Ей уже было далеко за шестьдесят, но она с неистовым упорством продолжала отдавать все свои силы обучению нового поколения инженеров. Была она ниже среднего роста и почти абсолютно круглой комплекции. Маленькие ручки и ножки, простое круглое русское лицо с зачесанными назад и собранными на затылке седыми волосами. Весь ее облик напоминал как бы состарившегося колобка из русской народной сказки. Студенты Политехнического института с незапамятных времен дали ей кличку «Молекула» и это ее второе имя передавалось из поколения в поколение.
Время последней попытки сдачи зачета по химии для группы, где учился Андрей, было назначено Молекулой на шесть часов вечера тридцать первого декабря. Семен, Сашка и Андрей сдали зачет довольно быстро и поспешили домой к праздничным столам. Колобок, Суржина и еще несколько человек продолжали сдавать зачет, пытаясь получить его, если не знаниями, то измором. Но Молекула не сдавалась и продолжала вытягивать крохи знаний из оставшихся шестерых студентов. В половине одиннадцатого Молекула пошла в туалет.
Ну все, если она продержит нас здесь еще час, то Новый Год мы будем встречать в общественном транспорте.
Ильин, при этом, тяжело вздохнул и посмотрел на Суржину.
Сама-то она живет в жилом корпусе на территории института. Ты, что предлагаешь, Толик?
Лариса с нескрываемым любопытством смотрела на Ильина, заметив в его взгляде, появившуюся решимость.
Терять нам нечего. Если не поставит она нам сегодня зачет, то нас не допустят к экзаменам, а это значит, что мы можем с институтом попрощаться. Я предлагаю закрыть Молекулу в туалете и выставить ей наши требования. Риск, конечно, большой. Это значит, что мы можем пойти на это только при полном согласии всех присутствующих. Все согласны?
Согласны!
Дружно ответили пятеро смелых. Все вышли в коридор. Ильин взял в мужском туалете швабру и, просунув ее через ручку двери, ведущей в женский туалет, запер ее наглухо. После пяти минут напряженного ожидания за дверью туалета стали слышны попытки Веры Петровны открыть дверь. Спустя еще пять минут из туалета стали доноситься вопрошающие крики Молекулы.
Кто-нибудь, помогите!
Дав Молекуле возможность еще пару минут покричать, Ильин обратился к ней с предложением.
Вера Петровна, кричать бесполезно. Сторож ушел в главный корпус, чтобы
достойно отметить со своими коллегами Новый Год, а нас попросил, уходя из корпуса, захлопнуть дверь. Помощи ждать неоткуда. Выслушайте наши предложения. Первое — мы просовываем вам под дверью наши зачетки. Второе — вы проставляете в них зачеты и тем же путем возвращаете зачетные книжки нам. После чего мы все отправляемся встречать Новый Год. В противном случае, вынужден вас поставить в известность, что каждый встречает Новый Год, где может. Нам, как вы сами понимаете, Вера Петровна, терять нечего, а потому мы будем вынуждены с вами попрощаться.
Наступившую напряженную тишину прервал голос Молекулы.
Ладно, но сначала я должна посмотреть ваши ответы на вопросы.
Ильин собрал листки с ответами на вопросы и просунул их под дверь.
- 7 -
Давайте ваши зачетки.
Ильин вздохнул и, чуть помедлив, просунул в туалет зачетные книжки. Через три минуты, тем же путем книжки благополучно вернулись обратно. Швабра, державшая дверь на запоре, была немедленно выдернута и в дверном проеме появилась Молекула.
С наступающим Новым Годом вас, Вера Петровна!
Спасибо, но к экзамену готовьтесь серьезно, а то не видать вам института, как своих ушей без зеркала.
Все радостно устремились к выходу и помчались по домам, к новогодним елкам и накрытым праздничным столам.
Первая экзаменационная сессия прошла для Андрея успешно. Короткие зимние каникулы пролетели, как одно мгновение и снова начались занятия в институте. Подходил всенародный праздник — день рождения Советской Армии. Вся страна ежегодно готовилась к двадцать третьему февраля, чтобы на должном уровне отметить праздник своих Вооруженных Сил! В этот день, как правило поздравляли не только тех кто на данный момент времени служил в армии, но и все мужское население страны, имея в виду, что пожилая его часть уже несла эту службу, а молодежи еще предстоит быть защитниками своей Родины. Андрей предложил торжественно отметить этот праздник, а поскольку все члены уже известной нам четверки поступили в институт в первую очередь, чтобы не пойти служить в доблестную Советскую Армию, то назвать этот праздник решено было - «День дезертира». Праздник решили отметить в сугубо мужской компании. В четверг, двадцать третьего февраля, вторая пара занятий была занята лекцией по атеизму. Надо сказать, что доблестная четверка осчастливила своим присутствием лишь первое занятие по атеизму, чтобы познакомиться и посмотреть, как выглядит их преподаватель, который будет принимать у них дифференцированный зачет грядущей весной. После лекции по математике друзья, вынув содержимое своих кошельков и отдав все собранные деньги Сашке, который, как уже было заведено, выполнял функции кассира, направились на станцию метро «Политехнический институт». Проехав три остановки, вышли на станции «Крещатик». Центральная и, наверное, в то время самая красивая улица не только в Киеве, но и во всей нашей стране, сверкала своим праздничным освещением и великолепным архитектурным ансамблем зданий по обе стороны почти стометровой ширины улицы. Повсюду пестрели яркие плакаты, приуроченные к очередной годовщине Советских Вооруженных Сил. Вдохнув полную грудь свежего, морозного воздуха февраля, посмотрели друг на друга.
С чего начнем?
Спросил Сашка. На что Толик философски заметил:
С самого начала!
Я так понимаю, что начнем от площади Лэвка Дэбэлого (так называют киевляне площадь Льва Толстого в Киеве). С прекрасного винного погреба «Троянда Закарпатья» и, не пропуская ни одного питейного заведения дойдем до конца Крещатика. Иными словами, конечной точкой будет бар у ресторана «Столичный».
Семен вопросительно посмотрел на друзей. Предложение было принято единогласно и все дружно двинулись к знаменитому в Киеве погребку, который находился напротив кинотеатра «Киев». Нельзя сказать, что цены в нем были недоступными, но позволить себе туда ходить друзья могли только по большим праздникам. Помещение погреба делилось на два зала. В первом зале были всевозможные вина, причем не только с Закарпатья, но и со всей Украины, а второй зал более шумный, с баром, популярной музыкой и различными горячительными напитками. Наша четверка направилась сразу
во второй зал. Удобно устроившись в баре и заказав себе закарпатской сливовицы, друзья поздравили друг друга с высоким и заслуженным званием «Дезертир». Чистая, как слеза, сливовица пробежала по внутренним органам молодых и здоровых тел так,
- 8 -
как будто Иисус Христос босыми ножками прошел. Закусив бутербродами с острым сыром, выпили еще по несколько рюмок и закурили. В большом зале погребка с непрямым, мягким освещением и хорошей вентиляцией было тепло и уютно. Отдохнув некоторое время, парни направились к выходу. Следующим по очереди было кафе на «Бесарабском» рынке. Там долго не задержались, выпив по пару рюмок водки и съев по бутерброду с килькой. Из кафе вышли слегка возбужденные горячительными напитками и готовые к подвигам. Первое, что бросилось в глаза — это был памятник вождю мирового пролетариата, стоявший напротив рынка — по другую сторону Крещатика, в самом начале бульвара имени Тараса Шевченко.
Ребята, а не воздать-ли нам по заслугам нашему «вечно живому» Владимиру Ильичу?
Все вопросительно посмотрели на Сашку, который уже что-то придумал и хитро улыбался.
Что ты имеешь в виду Сашок? Изъяснись более конкретно.
Мое предложение состоит в следующем: в честь основателя Второго Интернационала спеть всем нашим малочисленным коллективом «Интернационал» у поставленного ему памятника.
Блестящая идея!
Вдохновенно воскликнул Семен, абсолютно лишенный не только голоса, но и слуха.
Толик, широко улыбаясь во весь рот, тут же поинтересовался, глядя на друзей.
Минутку, а кто слова знает?
Слова знает Семен. Я правильно говорю, Сеня?
Слова «Интернационала» должен знать каждый уважающий себя гражданин Советского Союза. Даже если он и не член КПСС, а просто сочувствующий ей индивидуум.
Значит я не ошибся.
Андрей с улыбкой посмотрел на важно надувшегося Сеньку и продолжил.
Запевать будешь ты, Семен, а мы подхватим.
Все четверо перешли на другую сторону Крещатика и образовали круг у памятника Ленину, включив как бы в этот круг сам памятник. Семен, стараясь изо всех сил, на одной ноте, сиплым приглушенным голосом, похожим на скрип плохо смазанной двери, запел.
«Вставай, проклятьем заклейменный, весь мир голодных и рабов...»
Андрей, Толик и Сашка старательно вторили ему с серьезными лицами. С одной и с другой стороны от них остановились два наряда милиции. Они вопросительно смотрели друг на друга, не зная, что предпринять. По мере того, как Семен продолжал запевать:
«Весь мир насилия мы разрушим до основания, а затем...»
Старшие милицейских нарядов, взяв в руки рации, начали вести переговоры со своим руководством. Тем временем, вокруг ансамбля стал собираться народ. Подпевать никто не решался, но все были в ожидании того, что станут делать стражи порядка. Те, в свою очередь, ничего не предпринимали, поскольку ничего противозаконного в действиях студентов не видели и, получив по рации указания начальства, молча наблюдали за развитием событий.
Закончила свое выступление дружная четверка под аплодисменты, собравшихся вокруг них, зрителей.
Слава Второму Интернационалу! Ура! Ура! Ура!
Громко прокричав этот лозунг, друзья покинули место выступления и направились в
кафе «Чай — кофе». В этом кафе они были завсегдатаями. Заняв отдельный столик, взяли бутылку ликера «Шартрез» и большой кофейник черного кофе. Согревшись и перекурив, обсудили свое выступление, обмениваясь веселыми шутками и придя к
- 9 -
единому мнению, что Семен, в качестве солиста, превзошел самого себя. Потом посетили кафе «Грот» и далее, вплоть до бара «Столичный». Из бара друзья вышли уже в состоянии полной невесомости. Сашка подсчитал оставшуюся мелочь.
На бутылку вина «Белое крепкое» еще хватит. Предлагаю бутылку купить в гастрономе, а распить у фанерного обелиска, на площади Калинина.
Предложение было принято сразу и без обсуждений. После чего, купив бутылку вина, они отправились к избранному месту.
На площади имени Калинина уже три месяца стоял макет будущего возможного обелиска, если киевляне выразят свое положительное мнение по поводу этого памятника, посвященного присвоению городу Киеву звания «Город — герой». Время было уже позднее, хотя народу в центре города было еще достаточно много. Наша лихая четверка устроилась на скамейке за обелиском, стараясь привлекать к себе, как можно меньше внимания. Семен, будучи по комплекции меньше всех, а потому опьяневший больше всех, посмотрел на фанерный обелиск так, как будто увидел его впервые.
И какой же кретин решил соорудить эту гадость на самой красивой площади нашего прекрасного города?
После чего, резко перегнувшись через скамейку, он целенаправленно освободил свой организм от всего, что было выпито им за этот вечер и уже частично переработано его желудком, прямо на основание макета будущего бездарного памятника. Когда Семен успокоился и по всем признакам стало видно, что самочувствие его значительно улучшилось, Толик налил ему в картонный стаканчик вина.
Выпей, Сеня и не расстраивайся. Мы все полностью разделяем твою точку зрения, но блевать не будем.
Почему?
Не хочется!
Отдохнув на скамейке и обсудив проведенный вечер, все четверо разъехались по домам, каждый в своем направлении.
«День дезертира» отмечали все шесть лет учебы в институте. Каждый раз по своему и всегда весело.
Справедливости ради, надо сказать, что прогул лекции по атеизму, вместо которой четверка отметила «День дезертира», не сошел им с рук и зачет по этому предмету прошел не без приключений. Но это уже совсем другая история!
В.Стеценко.