Люблю слово добровольцы. Так называют тех, кто берётся за дело по доброй воле. Добро+воля = добровольцы. Они не будут халтурить, не сбегут при первой трудности, не подведут. Почему я полюбил это слово? Возможно, потому, что в ноябре 1958 года в моём родном городе открыли новый кинотеатр, и второй фильм в нём - «Добровольцы» режиссёра Юрия Егорова, это была экранизация поэтического романа Евгения Долматовского.
Фильм вышел к 40-летию комсомола. В Москве его премьера прошла 29 октября, а у нас в маленьком Кыштыме неделей позднее. А какие актёры там играли! Михаил Ульянов, Петр Щербаков, Леонид Быков, Элина Быстрицкая. Я смотрел этот фильм раз десять, а всё потому, что моя мать устроилась в этот кинотеатр кочегаром, а тут уголь привезли в канун открытия, должны прийти гости – руководители города и крупнейших его предприятий, работники образования и культуры из Челябинска и других городов. Как же их встречать, если кучи угля у входа? Ещё испачкаются. Уголь надо перетаскать в подвал. Я был в котельной, когда директор, женщина строгая и требовательная, пришла туда с просьбой к моей матери. «А вы, молодой человек, поможете?» - примерно так спросила она у меня. Меня удивило, что она обратилась ко мне, одиннадцатилетнему, на вы, словно я взрослый. А на следующий день, когда начались первые сеансы, она же подвела меня к контролёру и сказала: «А этого добровольца пускайте во всякое время».
Меня назвала добровольцем… А тут фильм «Добровольцы», и у меня бесплатный проход. Использовал право на всю катушку. Естественно, что и тогда, и после я много раз сопоставлял слово «доброволец», обращённое ко мне, с добровольцами фильма, то есть со строителями московского метро, с борцами против фашистов республиканской Испании, с воинами Великой Отечественной войны.
Я закончил семилетку, среднюю школу, потом институт, стал работать в школе, в газете, на заводе, и везде сам охотно откликался на просьбы что-то сделать добровольно, и рядом было множество людей, способных идти на большое дело добровольно.
Я знал людей, которые добровольно покидали уютные квартиры и ехали в неизвестность, чтобы работать геологами, осваивать целинные и залежные земли, строить новые города, заводы, электростанции.
Я знал бригадиров, которые уходили из передовых бригад в отстающие и выводили их на слаженную работу. Я знал директоров школ, которые добровольно, за ту же зарплату или даже меньшую, шли в отстающие школы и создавали в них нормальную деловую обстановку, чтобы вывести в передовые.
Это сегодня некоторые пытаются убедить меня, что мы жили при тоталитаризме, под властью коммуняк-диктаторов, в стране ГУЛАГа (это не я поставил все буквы большие, это услужливая программа либерально выделяет это слово из массы аббревиатур), в стране массовых расстрелов и запретов на свободу.
А я жил в обществе, где было много добровольцев, где господствовала идеология «не имей сто рублей, а имей сто друзей», ещё не искажённая платными юмористами до понятия «имей сто тысяч», а потом и «сто миллионов». Да что говорить? Я и сейчас с удовольствием бы вернулся в то время, когда без стеснения пели: «Здравствуй, страна героев, страна мечтателей, страна учёных». Мы жили бедно, но честно, мы были мечтателями, мы помогали, и нам помогали. Бескорыстно помогали. Мы росли коллективистами и не были испорчены деньгами.
А потом в наше общество стали насаждать демократию. И мы сами включились в этот процесс, добровольно включились, бескорыстно взялись выявлять изъяны и недочеты нашего прежнего бытия. Нам очень хотелось жить в демократическом обществе. Но мы понимали демократию совсем не так. Мы-то верили во власть народа, а получили власть денег над народом. А это не одно и то же. Верили в свободу, а получили финансовую кабалу. А раз мы оказались в другом обществе, то и наши слова заменили импортными. Они вроде с таким же значением, но всё по-другому.
Вот и русское слово доброволец заменили французским (нет, европейским) волонтёр: по-французски volontaire, по-итальянски volontario, по-немецки Volontair, по-английски volonteere. В этих языках слова появляются почти одновременно в XVII веке. И хотя первый слог вполне русский – воля, вольный, вольность, велеть, повелевать, вельможа – было немало проблем с этим словом. Кто-то говорил и писал волентир, кто-то - волонтир, волунтир, валентир или волонтер. Писали в зависимости от того, какой иностранный язык знал русский дворянин. В романовской России образованными были в основном дворяне, литературой и словесностью занимались представители имущего класса. А во времена царя-освободителя Александра Второго посчитали, что крепостное право можно отменить, но в гимназиях кухаркиных детей учить не надо. Это сдерживало развитие русского языка и позволяло засорять наш язык заимствованиями. В чём беда от них, от чужих слов?
Корни родного языка воспринимаются легко, потому что создают в сознании образы наряду с теми, которые там уже были. А чужие слова могут вызывать ложные ассоциации.
Вспоминаю, что когда-то слова волонтёр и савояр (уличный музыкант с сурком) воспринимались мною чуть ли не синонимами. Возможно, потому, что угадывалась связь с глаголом волынить, играть на волынке, а ещё медлить, тянуть время как резину. На волынке играют медленно. Савояр на флейте тоже не спешит. Ни того, ни другого я не встречал вживе, это отголоски далёкого времени и чужой жизни. Правда, савояр был мне ближе. Среди репродукций любимого мною художника Василия Перова с детства помню картину «Савояр»: на выступе в каменной стене спит бедно одетый мальчик с широким лбом, с флейтой в руках и сурком, прижавшимся к его плечу, рядом лежит шляпа, в которую он собирает монеты со зрителей. Савояр – уличный музыкант в Савойе на юге Франции.
А ещё я помню незамысловатую песенку:
Из края в край вперёд иду,
Сурок всегда со мною.
Под вечер кров себе найду,
Сурок всегда со мною...
Говорили, что это песня «Сурок», а написал её великий Бетховен. Но этот факт к нашей теме не имеет никакого отношения. Нет связи и между словом волонтёр и уличными музыкантами.
В Википедии отмечается, что первоначально волонтёрами называли исключительно солдат-добровольцев. Написал и тут же споткнулся. Солдат не может быть добровольцем, и хотя встречается версия, слово СОЛДАТ восходит к названию монеты сольдо (soldo), я считаю, что Soldat от модального глагола sollen – долженствовать. Главное для солдата – выполнить долг.
Волонтёры почти одновременно появились в Италии, Франции, Англии и Германии в ходе Восьмидесятилетней и Тридцатилетней войн, авторы Википедии объясняют, что различные сюзерены призывали под свои знамёна всё новых и новых охотников повоевать, но, часто уже не имея денег на содержание войск, оговаривали, что наградой им будут только слава и военная добыча.
Так, да не совсем так. Необходимо уточнить, что вся официальная мировая история с учётом нулевых и отрицательных годов хронологии ведущих европейских стран написана после этих войн, то есть после XVII века. Это по сути была одна война мирового масштаба, то есть мировая война по расчленению, переделке мира. Победили в ней страны Европы, это они сумели организовать смуту в бывшем имперском центре (Руси – Московии), бывшем до этого Великим Новгородом, а потом спешно начали делить наследство великой империи.
Это были кровопролитнейшие войны всех со всеми, это был период порабощения одних стран другими, передел мира с формированием стран-паразитов и их колониальных владений. Господствующая ныне история исказила действительное прошлое, русское прошедшее, по Ключевскому. В ней нет ни имперского центра, ни Великой Руси. А что было? Варварство и дикость, если верить Гундяеву.
Слово волонтёр, если прислушаться к нему, доносит до нас отголоски тех процессов, которые шли в Европе в XVII веке, именно тогда в большинстве европейских стран оформился институт волонтёров. Тема заслуживает самого пристального внимания, поскольку тогда ЛОЖЬ, выдающаяся за ПРАВДУ, стала господствующей идеологией и сохраняется до нынешнего времени. Всё повторяется. Ложь исходит от паразитирующих стран, действующих с позиций силы. Если мы не поймём этих процессов, не сможем правильно оценить происходящее, то не сможем защитить мир и его грядущее.
Мы коснёмся только слова и выскажем наше мнение о его происхождении.
Официальная лингвистика утверждает, что к середине XVII века все европейские языки уже сложились, а они тогда только-только формировались на основе лексики русского языка и латинского алфавита. Мы уже отметили, что первый корень – это русская воля. В западноевропейских языках такой же корень с таким же значением есть. В немецком слове wollen (хотеть, желать),
во французском vouloir, в голландском wilt те же корни, что и в русских словах воля, доброволец, ну и, конечно, волонтёр.
Я не могу по-доброму относиться к этому слову ВОЛОНТЁР. В интернете много материалов о Тридцатилетней войне, о неслыханной жестокости её участников. Это прототип нынешних террористов в Ираке, Сирии, Ливии, Афганистане, да и просочившихся во многие другие страны. Волонтёры уничтожали сложившийся мир, культуру, народы, насаждали власть денег, насаждали рабство. Именно тогда в Европе сформировались паразитические структуры, которые присвоили себе право распоряжаться судьбами других стран и народов. И об этом праве лидеры некоторых стран и военных блоков непрестанно рассуждают, обвиняя Россию в агрессии. Те, кто организовал уничтожение государственности в Югославии, Афганистане, Ливии, Ираке, Сирии, кто сотворил фашистский переворот на Украине, ищут повода для санкций против России. Но самое страшное в том, что Россия пользуется лексикой стран-паразитов. Вот и слово волонтёр реабилитировано и наполнено благородным смыслом.
Слова тоже становятся бойцами, только на чьей стороне?
На чьей стороне воюют такие понятия, как андеграунд, бойфренд, брифинг, дайджест, мейнстрим, ньюсмейкер, паркинг, тренд, шопинг, которые очень частыми стали в речи наших политиков, журналистов, общественных деятелей и просто граждан?
Ясно, что не на нашей.
Слово волонтёр тоже воюет против нас.
В 2015 году в мой день рождения во главе Департамента информации и печати назначили Марию Захарову, женщину яркую, умную, она за словом в карман не полезет. Еженедельно она проводит встречи с журналистами, отвечает на любые вопросы. Скучные занятия превратила она в очень познавательные и запоминающиеся. У меня нет российского телевидения, но я пытаюсь не пропустить и увидеть вживую эти встречи через социальные сети. Не случайно говорят, что МИД (Министерство иностранных дел) «заговорил на другом языке». Меня такой язык только радует.
О сложном Мария Владимировна пытается говорить просто, хотя это нелегко даётся. Любой нормальный человек будет радоваться такому успеху, но только не российские либерально настроенные политики и журналисты, ведь для них солнце всходит на западе, потому они яркую, образную русскую речь признают за хамство.
Понятие ха;мство идёт от библейского имени Хама, сына Ноя. Это тип поведения человека, отличающийся грубым, наглым и резким способом общения, чтобы явно показать своё превосходство. Хамство – скорее качество критиков и оппонентов Марии Захаровой, ведь ей очень часто приходится иметь дело не с рядовыми фактами, а с наглой ложью, которая выдаётся за правду. Мне знакома эта работа, но на качественно ином уровне, я работал в пресс-службе уже развалившегося гиганта – ЧТЗ. А тут по сути весь мир с его противоречиями и интересами. Одна ситуация в Сирии чего стоит? Сколько было обвинений от паразитирующих стран и их общественных структур о бомбёжках ВКС России госпиталей и школ в Алеппо. И как оправдываться в несодеянном, если тебя всё равно не услышат? Россия пришла на помощь законно избранному правительству Сирии, чтобы защитить страну, её правительство и народы от террора. А что делают там США, НАТО, страны Европы? Защищают своих волонтёров-головорезов?
Кстати, если бы мы называли вещи своими именами, головорезов – головорезами, насильников – насильниками, а воров - ворами, поджигателей войны – поджигателями, а не партнёрами, то ситуация скорее бы нормализовалась.
Слово ВОЛОНТЁР надо исключить из русского лексикона, слово воюет против нашего народа. У нас есть хорошее слово ДОБРОВОЛЕЦ.