Мягкая снежная зима и другие всевозможные народные приметы подсказывали в самом начале года, что лето в наших краях будет теплым, солнечным и урожайным на косточковые плоды. Все население надеялось на свои многолетние наблюдения за природными явлениями и с умилением наблюдало за красивыми шапками и благоухающими ароматами майского цветения абрикосов и алычи, вишни и черешни, мечтая попробовать с них первые сочные плоды, сварить варенье и джем, да поставить молодое домашнее вино, которым всегда славились южные края Руси. Время шло, природа брала свое и все больше убеждала жителей в верности примет, даже, когда сильный майский ветер и внезапно появившиеся ниоткуда ночные холода, попытались сбить белый и розовый цвет с окрепших веточек. Но они, плодовые деревья, оказались сильнее и не отдали ни одного лепесточка из приятно пахнущих бутонов, сохранив в них зарождающиеся дары весны Придонья...
Лето пригрело солнечными лучами, и маленькие зародыши будущих щедрых фруктовых урожаев начали наливаться соками, разбухать и тяжелеть, показывая желтым посланцам небес свои зеленые бока, как бы призывая покрасить их в другие, более приятные краски благоухающего всеми цветами радуги времени года. Затем они, эти самые плоды, стали совсем желтыми и красными, бардовыми и оранжевыми, тяжелыми и сочными, начиная опадать от легкого дуновения ветерка…
Так на землю пришел август, снова щедрый август, показывая всей земле свои дары, висящие на деревьях и просящиеся в бидончики и корзины, лукошки и ведра. Август, месяц, когда мы вспомнили, а, может, просто освежили в памяти, что ее, нашей Любимой Ольгуньки, мамы и жены, нет уже целый год. Так, казалось бы, быстро пролетел этот год, и так совсем немного прошло времени, а за окном вновь пахнущий фруктами и ягодами август, когда деревья вновь ломятся от сочных разноцветных вкусных плодов…
В это время и пожаловала к нам в гости моя сестра с мужем и сыном на своей машине, так они решили почтить память моей жены, совместив приятное с полезным, побывав все-таки в наших краях, пусть и не по очень приятному случаю, но все-таки побывав. Пожаловали и с самого порога моя сестра Света изумленно начала возмущаться по поводу бесхозяйственности местного населения:
- Стас, а что у вас абрикосами завалены все улицы, земли не видно, что никому не нужны?!
- Да, Света, это бросовое дерево и плоды здесь почти никто не собирает, объелись, - начала с улыбкой на лице пояснять ей Марина, местный житель, рожденный среди этого богатства знойным летом.
Они уже познакомились с моей сестрой и ее семьей и продолжали свой диалог на животрепещущую для Светы тему.
- Понятно, а мне-то собирать можно? Я не объелась, я вообще их не пробовала настоящих-то, только на рынке и то дорого и не знамо, откуда они взялись, - взмолилась сестра.
- Да, пожалуйста, у моей мамы большая старая абрикосина стоит в огороде, можете собирать, сколько хочется, она в этом году хороший урожай дала, - посоветовала Марина Свете, показав через некоторое время дом с небольшим огородом, где они прямо под этой самой абрикосиной и ставили на ночевку свою машину.
На том и порешили, на следующее утро сестра взяла большую бельевую корзину и пошла собирать фрукты в тещин огород, пока мы были на работе. К вечеру у нее уже что-то вкусное и тягучее вытекало из нашей соковарки, отжим она закатывала в банки, как варенье, квартира была полна абрикосовых ароматов и жаркого воздуха от газовой плиты, раскалившейся от долгой эксплуатации. Света была счастлива, что наконец-то вдоволь наестся сама, накормит и напоит мужскую часть своей семьи южными дарами, да еще и бесплатно.
- У тебя тут целый плодово-ягодный консервный завод, - пошутил я, когда мы пришли с Мариной с работы.
- Я и ужин заодно сварила, давайте кушать, - предложила сестра.
- Да в такой духоте и есть не хочется, лучше бы на пляж сходить, освежиться, - предложил я всем и мы толпой пошли на берег водохранилища…
Через несколько дней, отдохнув, наготовив на зиму витаминов, накупавшись в теплой воде искусственного моря, сестра с мужем уехали домой, заставив все свободные места машины стеклянными банками с дарами юга, уехали довольные отдыхом и счастливые от заготовленных на зиму сладостей не с кавказского рынка…
Мы немного передохнули после их отъезда и через несколько дней в нашей квартире появился мой самый лучший и самый преданный друг Вовка и тоже на своей машине, прихвативший для знакомства с Мариной и Людой свою супругу Олю и дочь Машу.
- Наконец-то вы вырвались, - вздыхая с шуткой, поприветствовал я их, - а то, ведь, за тысячи верст живете, все некогда вам на машине своей в гости к старому другу наведаться.
- Да, вот, решили хотя бы на годину Оли появиться у вас, повспоминать, как вместе проводили время молодое, - ответил, слегка смутившись моей шутки, друг, заходя в дом, - а то уже стыдно, живем рядом и не видимся.
- Неужели вспомнили, что между нами всего двести километров?! – обрадовавшись их приезду, весело ответил я…
И целого тихого, медленно угасающего знойного летнего вечера не хватило для наших воспоминаний, для нашего ворошения памяти тех прошлых молодых лет. Марина сидела и с улыбкой слушала мои, Вовкины и Олькины рассказы про их комсомольскую свадьбу на четверых, про сожженные, а потом слепленные обратно в свою форму зимние сапоги моей студентки Оли, про нашу свадьбу, где они присутствовали почетными гостями со стороны обоих молодоженов. Много, много чего интересного мы подняли из своих еще не закостенелых клеточек памяти о нашей курсантской и послеучилищной жизни. Рассвет остановил приятные дружеские воспоминания своим ярким солнечным светом и мы вспомнили, что пора бы поспать, хотя, какое там спать, наступило утро выходного субботнего дня и можно было поспать, погулять, съездить на рынок и просто сходить по нашим достопримечательностям, которых в поселке имелось предостаточно.
Утром, немного отдохнув от ночного разговора, мы сидели на кухне и перед поездкой в Калач на рынок за свежими овощами и мясом для шашлыка пили кофе, когда Вовка вдруг тихо и с сожалением произнес:
- А, ведь, в конце августа нашей с тобой дружбе исполняется двадцать лет.
- А чего ты так с сожалением произносишь, словно не рад этому, - слегка, без каких-либо плохих мыслей, подтрунил я над его «убитым» тоном.
- Нет, конечно, не сожалею, просто мы стали на двадцать лет старше, лысины ярче, виски белее, усы обвислее, время бежит. Я как сейчас помню учебу и летние практики, экзамены и выпускной. Чернобыль где-то засел в голове, сколько фильмов уже показывали о последствиях, а мы живы, благодаря Кузьмичу. Что это, судьба?
- Да, Вовка, что правда, то правда, судьба, наверное. А помнишь, как мы с тобой в ту ночь, когда прилетели из Баку, поехали ко мне и моя мама угощала нас своей крепкой самогонкой за окончание службы? А на рассвете того дня взорвался Чернобыль, - тоже вдруг с грустью напомнил я.
- Я тогда самогонку первый раз в жизни пил, да еще такую крепкую, - встрепенулся друг, и мы все вместе весело засмеялись.
- А я, что не в первый что ли? Я тоже раньше ее не пробовал, хотя, дома всегда стояла «для себе», как мама говорила!..
Нам потом и еще нескольких теплых спокойных летних вечеров оказалось мало для всех воспоминаний, слишком много у нас с ним, моим Вовкой, было общего и близкого. Людьми мы с ним были совершенно противоположными, с разными характерами и поведением, темпераментом и способностями, житейскими взглядами и семейными ценностями, но, видимо, с лихвой дополнялись и притягивались друг к другу, словно плюс и минус.
Мы хорошо отдохнули и с ними, пусть даже и приехали они тоже по не очень приятному поводу. На тот момент дружба между нами оставалась тем самым огоньком от костра, который мы старались поддерживать на протяжении всех лет редкого общения, и той самой ниточкой, связывающей наше курсантское прошлое канувшей в лета страны Советов и действие нынешних дней. Они, эти огонь и ниточка не желали гаснуть и рваться сквозь десятилетия общения и жития в разных уголках России, правда, занимаясь тем же ремеслом, что и двадцать лет назад, ремеслом, которому нас обучила большая дружная и сильная когда-то Держава…
Марине они очень понравились, она тоже пришлась им по душе и мы не хотели и в дальнейшем обрывать связи между семьями, детки росли и неизвестно, что будет завтра со всеми нами, а им еще жить и жить на этом свете. Хорошие и верные друзья становились большой редкостью в нашем окружении, поэтому такие, проверенные десятилетиями люди, должны были быть, во всяком случае, у нас были они, а у них мы…