Я была восхищена тобой. Сын известного советского физика-ядерщика, рано оставшийся без матери, воспитывавшийся бабушками- врачами и дедом - патанатомом, всю свою жизнь посвятившим отечественной науке, а старость единственному внуку. Твои ровесники играли в песочниках, а ты привыкал к запаху формалина судебно-медицинского бюро, где располагалась кафедра, которую возглавлял дед, вырисовывая на отработанных студенческих тетрадях с рисунками тканевых образцов машинки, танчики, солдатиков и другую мальчишью чепуху.
После окончания Медицинской Академии защитил кандидатскую диссертацию на тему связанную с реабилитацией пациентов перенесших вмешательства по удалению опухолей мозга .
Сегодня ты оперировал на трех континентах, в пяти лучших клиниках мира: в Израиле, Франции, Японии, Бразилии, и в своем родном Российском центре нейрофизиологии и хирургии головного мозга РАН. Все доктора буквально не дышали, замечая твои успехи, вспоминая маму, и похлопывая тебя по плечу, говорили, что именно она помогает тебе в достижении всех поставленных целей.
Они так любили твою мать, красивейшую женщину. Молодого начинающего, подающего большие надежды, хирурга, погибшего при трагических событиях военных действий в Афганистане. По развернутому недалеко от пункта боевых действий госпиталю, где она работала по контракту в 1984 году, прошелся снайпер и ... семья этой молодой женщины муж и трехлетний сыночек вместо мамы и огромных заработанных ею денег, получили тело в цинковом гробу.
Вся система здравоохранения должна была тебе и твоему папе. Она никогда не сможет отплатить тебе тем же, мать ребенку вернуть невозможно, как не возможно было вернуть любимую женщину твоему отцу. И система "отрабатывала" чем могла, сделав из тебя не только гениального нейрохирурга, а просто отличного врача.
Ты выглядел старше своих лет. Наверное, из-за нелегкого груза ответственности, лежавшем на тебе в столь молодом возрасте.
Тебе было дано свыше, это талант, так это называется.
День операции приближался. После наших красивых прогулок по дождливому ночному Парижу у меня обострились все старые болячки . Головные боли, эпистатусы, повторяющиеся раз за разом. Иногда я выглядела очень изможденной, казалось это никогда не закончится.
Монмарт уже не радовал, и даже Опера не выглядел столь великолепно.
Я огорчалась, а ты словно ждал когда же вновь предстанешь передо мной не только в качестве любовника, но и в качестве доктора. И в какой роли тебе нравилось пребывать более, сказать было сложно. Уровень взрывной волны гремучей смеси из страсти и серьезности, которую я видела в твоих глазах во время очередной врачебной манипуляции, зашкаливал до степени фанатизма. В твоих руках я растворялась, я отдавалась этим рукам всецело, будто садилась в сверхзвуковой современный самолет .
Я очень часто, уже по приезду на родину, буду вспоминать.
Мы сидим с тобой за столиком в ресторане "58", расположенном на Эйфелевой башне. На мне облегающее черное кожаное платье - стрейч, до самого пола, спина открыта, сапоги –чулок, лаке, на очень высоком квадратном каблуке, с квадратным носочком, очень изящны, короткая стрижка, под стать ей короткий маникюр, ярко красный лак на ногтях. С плеч ниспадает огромный черный шарф, связанный косами. На столике клатч, лаке, с виду простой и незамысловатый. Это твой подарок, в качестве застежки на клатче - молния из чистого золота. На левом мизинце золотое кольцо - змейка несколько раз огибающая его. И это тоже твой подарок.
Я пью кофе, просто натуральный черный кофе, в одной руке сигарета. Ты чувствуешь, что дорогой сигаретный дым смешивается с облаком моего парфюма "Шанель".
Кстати. Курение, несмотря на песни всех общественных трубодуров о его вреде, стало, в моем случае, палочкой-выручалочкой, как впрочем и алкоголь, который, как говорил когда -то один очень известный и уважаемый профессор-фармаколог, является лекарством - панацеей от многих недугов. Так, с некоторых пор, я решила, что для меня, при моем болезненном состоянии, уже не может существовать никакого чужого мнения, и для меня есть только один цензор - это я сама. Все что приносило мне удовольствие, приносило и здоровье, приближало к обществу, обычным людям, и именно это давало шанс на качественное продолжение жизни.
Ты сидишь рядом, опираешься локтями на колени внимательно смотришь на меня. Потом, вдруг начинаешь трогать указательным пальцем мою левую щеку, гладить лицо, подушечками пальцев касаться губ. Я понимаю, что ты исполнен нежности.
Ты в водолазочке , в твидовом коротком пальто.
Ты говоришь, что видишь, как сильно я устала, трогаешь мой пульс. Говоришь, что мне нужно отдохнуть. Я отвечаю, немного раздраженная твоим навязчивым желанием уложить меня в постель , что сама знаю что мне сейчас делать . Ты не выдерживаешь дерзости, поворачиваешь меня вместе со стулом к себе лицом. "Прошу довериться мне"- шепотом кричишь ты, дабы не испугать собравшихся гостей ресторана: "Все будет хорошо!".
Я гашу сигарету и мы спускаемся вниз на лифте. Садимся в такси. Я холодна и печальна. Возвращаемся в госпиталь, ты рядом, ты делаешь мне укол. Я чувствую, что медленно и верно ко мне приближается лечебный сон. Сегодня уже третий день с меня снимают энцефало -потенциалы. Слава богу во сне. Я согласилась на предстоящую операцию только потому, что ты лично будешь заниматься этим. (продолжение следует)