СИЛЬНЕЕ БРОНИ
(в новой редакции)
Часть – 5
(продолжение)
18 февраля 1945 года.
3-й Белорусский фронт.
Гибель Черняховского.
Полевой командный пункт 3-го Белорусского фронта.
У «закрытого» телефона командующий фронтом, генерал армии Черняховский. На другом конце «провода» начальник Генерального штаба Красной Армии, маршал Советского Союза Василевский. Голос маршала, преодолевая каскады высокочастотных фильтров, звучит непривычно сухо: - Здравствуйте, Иван Данилович! Доложите текущую обстановку на фронте.
В ответ слышится мелодичное журчание отфильтрованного сигнала, а за ним уверенный баритон командующего:
- Здравия желаю, товарищ маршал! Докладываю вам о том, что войска фронта, частично, блокировали Кенигсберг и удерживают противника, который пытается отбить утраченные позиции.
Маршал доволен и выказывает своё удовлетворение:
- Поздравляю вас с успешным выполнением, поставленных Ставкой, задач. Об этом я непременно доложу Сталину, а о деталях поговорим уже при личной встрече.
Черняховский удивлённо:
- Вы что, выезжаете ко мне?
Василевский как всегда учтив и спокоен:
- Да! Верховный поручил мне отправиться в Восточную Пруссию для оказания помощи фронтовым объединениям. Первой в моей поездке значится ваша группировка, поэтому у нас будет время для более обстоятельного разговора.
Черняховский в свою очередь информирует начальника Генерального штаба о своих ближайших планах:
- Сегодня я тоже выезжаю к генералу Горбатову. Хочу побывать у него в соединениях чтобы на месте оценить обстановку и состояние войск. Считаю нужным не снижать темпов наступления, а только их наращивать. Для этого я приказал выдвинуть командные пункты корпусов и дивизий поближе к переднему краю, а теперь намерен проверить, как этот приказ выполняется.
Маршал по-дружески предостерегает командующего от непродуманных и рискованных решений:
- Смотрите, будьте осторожны, зря не рискуйте. Мы имеем несколько радиоперехватов о том, что в вашей зоне работают армейские диверсионные группы, их главная задача - уничтожение пунктов управления войсками и высшего военного руководства. То есть, немецкая разведка всячески пытается дезорганизовать наше наступление. Выявлять их сложно, они действуют на своей территории и имеют всестороннюю поддержку от местного населения.
Черняховский, как всегда, готов рисковать, но Василевскому он отвечает учтиво, как и подобает подчинённому:
- Спасибо, товарищ Маршал. Я это обязательно учту. До свидания!
- До встречи, Иван Данилович! Желаю вам успеха, - прощается Василевский с командующим.
Черняховский положил трубку и окликнул адъютанта: «Вот что, Комаров, готовь автомобиль и радиста для выезда в войска. Поедем сегодня без эскорта».
Подполковник опешил: - Что на одной машине и без охраны?
- Не совсем так, по дороге нас встретит Горбатов, - успокаивает офицера генерал.
- Не нравится мне всё это Иван Данилович, - возражает Комаров.
Черняховский стоит на своём, выказывая недовольство адъютанту:
- Я требую от генералов постоянного риска, а ты мне предлагаешь, прятаться за охраной?
- Комаров: Ни как нет, но вы же командующий фронтом!
- Черняховский: Нечего рисоваться, обстановка в полосе наступления неспокойная. Одной машине легче будет проскочить и укрыться. Возьми, на всякий случай, каждому автомат и гранаты.
Комарову остаётся лишь повиниться: - Выполняю, товарищ командующий!
Черняховский вновь садиться к столу, берет телефон и звонит командующему 3-й армией, генералу Горбатову.
Генералы обмениваются приветствиями, и командующий фронтом сразу переходит к делу:
- Поздравляю вас, Александр Васильевич, с взятием Мельзака. Доложите обстановку и скажите, не отстают ли командиры соединений от своих войск?
Скупой на сантименты Горбатов отвечает, как всегда, только по существу:
- Нет, они находятся в полутора километрах от противника. Был в корпусе Урбановича, еле удалось оттуда выбраться, противник ведет постоянный артобстрел. В таком же положение находятся другие корпуса и дивизии армии.
Черняховский тоже не тяготеет к задушевному разговору с командармом, а наоборот настраивает себя на официальный лад:
- Хорошо. Через два часа я буду у вас. Встречай меня у развилки на восточной окраине города.
Зная крутой нрав Черняховского, Горбатов торопится высказаться, пока тот ещё не бросил трубку:
- Товарищ командующий, имейте в виду, дорога, по которой вы будете ехать, хорошо просматривается противником и простреливается артиллерией.
Черняховский улыбнулся и, не ответив, положил трубку, но пробубнил себе под нос: «Ну, уж этот Горбатов! Его не понять: то твердый, как камень, то сентиментальный, как барышня».
И всё же Горбатов пытается любым способом обезопасить своего начальника и продолжает кричать в трубку телефона:
- Я подстрахую вас, Иван Данилович, вышлю своё сопровождение.
Выехали сразу же после разговора с Горбатовым на крытом вездеходном «газике» вчетвером. На переднем сиденье, рядом с водителем, ехал Черняховский. Его адъютант, подполковник Комаров, разместился на заднем сиденье за водителем и, также как и он, внимательно наблюдал за дорогой.
Напротив Комарова, повернувшись в пол-оборота и упершись спиной в правый борт «эмки», сидел радист. Его радиостанция стояла на сиденье в свободном пространстве между ними. Сразу же, одев наушники, сержант связался с командным пунктом фронта, проверил связь и доложил о готовности к работе адъютанту. Больше, за всю дорогу, он их не снимал, внимательно слушая и подстраивая приемную радиосеть.
Продвигаясь с трудом по прифронтовой дороге, заваленной разбитой техникой, Черняховский увидел стоящий на обочине «джип» и машущего рукой офицера. «Это еще что такое!?» - возмутился командующий. Все напряглись. Но в это время радист доложил: «Только что получено сообщение о том, что генерал Горбатов выслал нам навстречу сопровождающего на «виллисе». Это молодой майор среднего роста, машина открытая, с двумя автоматчиками.
«Как всегда эти связисты все передают с большим опозданием» - сказал Черняховский и открыл дверцу машины, чтобы встретить майора. И только тот начал докладывать, как командующий сразу же оборвал его: «Знаю! Нет времени на формальности. Давай вперед, а мы за тобой. Только поживее!»
Прошли еще несколько километров, как показалась колонна танков, идущих к фронту. Джип, не сбавляя ходу, пронесся вплотную с «тридцатьчетверками» и скрылся за головой колонны. Но водитель Черняховского замешкался и, увидев, как один из танков стал сползать на его полосу, резко затормозил и слетел в кювет. Мотор заглох и было слышно, как над головой лязгают гусеницы танков. Потом этот грохот тоже затих и наступила тишина. Черняховский повернулся к водителю: «Ты почему не следишь за дорогой?»
Перепуганный водитель начинает оправдываться перед генералом:
- Так это же он виноват, он полез на нашу сторону!
Черняховский сдерживает себя, но по всему видно, что он крайне не доволен тем, что произошло:
- А нам что, от этого будет легче, если мы разобьемся или попадем под танк?
Водитель, ещё не оправившись от испуга, вертит головой, а потом начинает кивать:
- Нет! Не легче! Нет!
Командующий фронтом пытаясь сгладить ситуацию, по-отцовски поучает своего водителя:
- Так вот, в первую очередь вини себя, Николай, а потом уже других! Давай, заводи мотор и выезжай своим ходом!
В это время, остановив машины и дав команду танкистам не высовываться из люков, старший колонны быстрым шагом направился к «газику».
Водитель пытается завести машину, но тщетно. Черняховский, с адъютантом выбравшись из «эмки» на обочину дороги, нервно курят и тревожно озираются по сторонам.
Подошедший танкист, узнав командующего, вытягивается в струнку, и четко рапортует: «Командир танковой роты, старший лейтенант Павлов».
Адъютант, подойдя к нему вплотную и, глядя прямо в глаза, взволновано произносит:
- Ты знаешь, что за такое без «башки» можешь остаться? Комаров, машинально расстегнул кобуру, явно желая показать, в какую неприятную историю «влип» этот молоденький танкист.
Черняховский впервые за всю дорогу переходит на повышенный тон:
- Не кипятитесь, подполковник! Уймите свой характер, вы не в бою.
Затем резко повернувшись к танкисту, строго спросил:
- Ну, а вы что скажете в своё оправдание?
Танкист, энергично, как и подобает молодому офицеру, выкладывает командующему всё, что накипело на этот момент в его душе:
- Знаю! Виноват! Это просто механик зазевался. Но и вы нас поймите, товарищ генерал армии, всю ночь не сомкнули глаз, вели тяжелый бой. Сейчас опять идём на выручку пехоте, а это значит, снова будет схватка с немцами. А дороги здесь, сами видите, узкие и с боков усажены деревьями, почти через каждые пять метров. Чуть в сторону и ты в кювете или разбил машину, а это уже трибунал.
Черняховский, выслушав до конца «исповедь» танкиста заметил:
- Правильно рассуждаете, старший лейтенант. Ответственность - прежде всего! А танки не в кюветах должны лежать, как мой «газик», а быть в бою на самых опасных участках.
- Оно так и есть, товарищ генерал армии! – уверяет Черняховского офицер. Нас всегда посылают в самое пекло, и мы не ропщем, выполняем чётко все приказы.
Командующий, заканчивая разговор, ставит задачу танкисту:
- Ну, а мою машину вам всё же придётся вытянуть на дорогу и помочь водителю завести её.
- Это мы сделаем в миг, товарищ Командующий!
Командир роты быстро подгоняет танк, цепляет трос и вытаскивает машину из кювета на дорогу. Механики-танкисты недолго колдуют над мотором и «эмка», стреляя кольцами черного дыма, заводится. Водитель берет тряпку, очищает кузов от грязи, правит изогнутый бампер и садится за руль.
Танкист спешит с докладом Черняховскому:
- Товарищ генерал, машина исправна, может двигаться дальше.
Генерал придирчиво осмотрел машину, затем колонну танков и строго сказал:
- Хорошо. Продолжайте выполнять задачу. Только поддерживайте порядок в колонне и дайте хотя бы немного времени отдохнуть бойцам, чтобы не спали за рычагами.
Командир роты, не скрывая радости, энергично козырнул генералу:
- Есть, товарищ командующий! Обязательно дам отдохнуть!
Все разошлись по своим машинам и «газик» снова помчался вперед за «виллисом». Ехали молча, каждый думал о случившемся. Потом Черняховский, повернувшись к адъютанту, попросил: «Ну-ка, Алексей, свяжись с начальником штаба и узнай у него, как складывается обстановка под Кенигсбергом? – Да, и вот еще что, узнай, долетела ли моя жена до места или нет?
- Комаров: Хорошо, товарищ командующий, сейчас запросим штаб.
Черняховский только сегодня утром отправил гостившую у него жену на транспортном самолете в Москву. Самолет с ранеными ушел без прикрытия истребителей и теперь его мучил вопрос, правильно ли он поступил? Удалось ли самолету благополучно долететь до места? Ведь на войне бывает всякое.
Потом у него не выходил из головы случай, который ему рассказала жена при встрече. У них дома вдруг треснула и с грохотом раскололась на две части его любимая ваза. К чему бы все это? И как вообще это могло произойти?
* * *
В это же время командир немецкой дивизии по телефону ставит задачу командиру артиллерийского полка:
- С сегодняшнего дня ваша основная задача - взять под контроль дорогу в квадрате № 37, с сектором ответственности справа от пересечения дорог и слева до самой развилки.
- Понятно. Мы ведем постоянное наблюдение за этой дорогой и иногда пристреливаем наиболее ответственные её участки, - отвечает полковник, поглядывая на лежащую перед ним карту.
- Вот и хорошо, - продолжает генерал. Но теперь проявлять себя разрешаю только в исключительных случаях. Вчера штурмовики за день разбили пять артиллерийских батарей и взорвали два склада с боеприпасами. Так мы скоро останемся без артиллерии, а самые ответственные бои у нас еще впереди.
Командир полка говорит раздражённо: - А где же наши истребители и зенитные батареи?
- Теперь даже на Бога надеяться нельзя. Только на себя, Фридрих! – вздыхает генерал, потягивая сигару.
- Так что нам теперь и нос высовывать нельзя? – снова занервничал полковник.
- Нет! – категорически заявляет командир дивизии и переходит на конкретные указания:
- Вам теперь вменяется в обязанности уничтожение танковых колонн русских, идущих по этой дороге к фронту, а также автомобильных групп, перевозящих боеприпасы, горючее и личный состав. По одиночным и незначимым целям себя не проявлять.
Командир полка продолжает беспокоить своего начальника вопросами:
- Задача ясна, но у меня в полку сейчас каждый снаряд на счету. Свои склады мы оставили на стороне у русских, когда отступали. Поэтому мне срочно нужна ваша помощь.
Генерал даёт последнее распоряжение полковнику, обещая ему помочь:
- Хорошо, постараемся подвести вам боеприпасы. Следите тщательно за дорогой, по данным разведки ожидается большая переброска войск. Информируйте меня при любом изменении обстановки. На этом разговор заканчиваем.
* * *
Газик Черняховского и сопровождающий его «виллис» на большой скорости мчались к месту встречи с Горбатовым. Пока ждали ответа из штаба фронта, незаметно выехали на возвышенный участок, с которого была хорошо видна развилка дорог. Находясь на противоположенной стороне, генерал Горбатов тоже увидел приближающиеся машины и дал команду водителю прибавить скорость.
В эти же минуты артиллерийская разведка противника, действующая в тылу советского фронта, обнаружила две легковые машины, следующие к развилке, и сообщила об этом командиру передовой батареи.
Командир батареи срочно доложил командиру дивизиона о машинах и попросил разрешение на открытие огня, так как развилка дорог уже была хорошо пристрелена его орудиями. Но все же, главным аргументом был тот факт, что в этих машинах могли находиться высокопоставленные советские офицеры.
- Хорошо - засмеялся майор, выслушав аргументы командира батареи. - Вы, капитан, явно хотите получить Железный крест?
- Да, господин майор, я хочу, чтобы вы об этом засвидетельствовали потом.
Командир дивизиона, не мешкая, определил условия стрельбы и ближайшую задачу командиру батареи:
- Тогда разрешаю выпустить один снаряд, чтобы вы удовлетворили свою прихоть, а русские не смогли засечь наши позиции. Уже через двадцать минут в вашей зоне будет танковая колонна, вот и проявите себя, а я обязательно отмечу это в рапорте командованию. Танки, сейчас, главная задача. Действуйте!
* * *
На связь «по радио» вышел начальник штаба фронта и сказал, что ситуация под Кенигсбергом прежняя, а жена Черняховского в Москву ещё не прилетела.
Черняховский обернулся к Чернову: «Алексей, передай генералу Покровскому, чтобы связался ещё раз с Москвой и узнал причину задержки самолета. По моим расчетам он уже давно должен быть в Москве».
- Хорошо, Иван Данилович, сейчас передам генералу вашу просьбу.
И только машина подъехала к развилке дорог, как сзади раздался мощный взрыв, и осколки от снаряда веером полетели в разные стороны.
Комаров нагнувшись к водителю, закричал ему прямо в ухо:
«Это, Николай, артобстрел, быстро съезжай в кювет!».
Но, ошалевший от взрыва, водитель с силой нажал на тормоза и «эмка» остановилась. Черняховский вздрогнул и подался вперед. Затем упершись головой в переднее стекло, стал жадно глотать воздух, медленно выговаривая каждое слово:
– Я ранен! Это смертельное ранение, умираю, а я ведь ещё мог послужить Родине. Это всё! Это конец!
Осколок снаряда, пробив задний борт «газика», пролетев свободное пространство вежду адъютантом и радистом, попал в левую лопатку Черняховского и, пройдя насквозь, врезался в приборную доску «газика».
* * *
Почти в это же время подъехал Горбатов. Переложив Черняховского на заднее сиденье, дал команду: «Срочно в медсанбат, он здесь рядом! За мной!» - и все три машины помчались к городской окраине.
Через несколько минут командующий уже был на операционном столе. Горбатов с Черновым ходили по коридору, опустив головы, ожидая вердикта врачей.
Вскоре вышел пожилой майор с седыми усиками, и, не глядя в глаза Горбатову, тихо произнес: «Командующий умер».
Генерал взял за плечи врача и, не скрывая иронии, сурово произнес:
- Как же так, вы не смогли спасти командующего!?
Майор лишь развёл руками:
- Извините товарищ генерал, медицина здесь бессильна. Спасти его было нельзя. Осколок перебил сосуды, идущие к сердцу.
Горбатов обреченно вздохнул:
- Понимаю. Это вы меня извините. Очень большая потеря, не сдержался. Он ехал ведь ко мне. Но я же его предупреждал, что эта дорога просматривается и обстреливается немецкой артиллерией!
Генерал обеими руками сжал опущенную вниз голову и с горечью проговорил: «Мы же с ним собирались брать Берлин, а что теперь!?»
Майор, глядя в лицо Горбатову, ответил по существу:
- Это у вас шок, товарищ генерал. Надо успокоиться, а лучше выпить спирта. Я сейчас распоряжусь.