Перевод главы «Бандит Долгор» из Книги «Сэмуун саг»- «Смутное время», автор Цырендашиев Д., Улан-Удэ, ООО «НоваПринт»,2012, стр.168-184.
Бухта Ванино, Колымский сборно-пересыльный пункт. Многотысячные толпы заключенных, охраняемых солдатами с огромными страшными собаками, больше похожими на волкодавов.
Разглядывая людей, Долгор удивлялась: «Откуда в одной нашей стране столько виноватых людей?», и вдруг увидела в толпе до боли знакомое лицо. Боже мой, неужели это может быть наяву? Неужели это ее отец? Да, действительно, Долгор встретила своего отца, Жапова Дугара, которого все считали ботхуулом. Якобы внезапно, ни с того, ни с сего сбежавшим «урагша», за границу, бросив на произвол судьбы свою семью, во времена появления «шэнэхэнских бандитов». Отца почти невозможно было узнать, так он был страшно худ, изможден. Им удалось поговорить. Отец рассказал Долгор о том, что случилось с ним. Он пас, как обычно, в степи свой скот, как неожиданно появились конные ЧОН-овцы, схватили его, не спрашивая ни имени, ни фамилии и увезли. Следствие провели — объявили его «ботхуулом», посадили в тюрьму, а потом сослали на много лет. Таким образом, неповинного ни в чем, пасшего свой скот чабана Жапова Дугара НКВД-эшники превратили в одного из бандитов, во врага народа, увеличив таким образом число пойманных ими; и он уже который год в местах лишения свободы без никаких прав, лишенный даже права сообщить своей семье, где и что с ним.
Только успела это узнать Долгор от отца, как их разогнали, растащили в разные стороны. Больше она отца не видела и ничего о нем никогда больше не слышала. Вот так, не принесшие никому вреда, буряты, дети степей, скотоводы пропадали в бездне небытия!
Страдания бурятской девушки не заканчивались, а только множились. В холоднющем Колымском краю она попала на работу в столовую для шоферов, где ее все стали называть «тетя Долгор», несмотря на ее возраст.
В этом Колымском краю, сосланные со всех просторов огромного Советского Союза, на разные сроки — кто-то выжил, а кто-то безвременно скончался. Здесь Долгор встретила хорошего душевного человека — высланного из Карелии образованного мужчину, вышла за него замуж и стала Шаллиевой. В таком далеком, холодном и жестоком краю, они сумели стать близки, стать опорой и поддержкой друг для друга. Долгор забеременела и стала мечтать, что наконец-то она станет счастливой матерью, но сохранить беременность не удалось. Ее муж Шаллиев от ежедневных тягот, притеснений со стороны охранников, от ежедневной душевной боли, жестокостей судьбы стал злоупотреблять спиртным и вскоре скончался.
Как ни долог был срок наказания - десять лет ссылки Долгор истекли. Но оказалось, как ни широка наша страна, Долгор лишена права возвращаться на свою малую Родину! Она вышла на волю, но осталась там же работать — благо было где жить, получала зарплату и могла скопить денег. Как бы не была тяжела жизнь, Долгор не потеряла силу воли. Она помогала по мере сил и возможности бурятам, встречавшимся ей и в этих далеких местах. Работавшая, как вол, выносливая, как верблюд, Долгор получила от руководства «Благодарственное письмо» и ее премировали поездкой в Крым на курорт. Если бы она работала в родном краю, она была бы лучшей из лучших, умной, сильной, не боящейся никакой тяжелой, черной работы, была бы ударником труда! Неужели именно такая тяжелая судьба ей, лучшей среди многих, была уготована? За что? Если бы удалось ее избежать, она была бы в родном Зугалае в числе лучших из лучших среди земляков, в труде неутомимой, матерью многих детей, одной из самых талантливых, ярких людей степи!
Пришло время получения разрешения вернуться на Родину. Будучи знакомой с одной из женщин из Зугалая, Долгор вернулась вместе с ней в Бурятию в начале 70-х годов. По приезду в Улан-Удэ, она остановилась на ул. Геологической, затем на Левом берегу реки Уды на ул. Жердева в многоэтажном доме ей дали однокомнатную квартиру. Зугалайские стали ее посещать, останавливаться у нее, часто студенты-земляки чаевничали у нее, оставались ночевать. Иногда тетушка Долгор, как все ее называли, бывало и денежку им совала. Общительная, гостеприимная, с приветливым лицом, в доме у нее всегда чистота и уют — так говорили о ней знакомые.
Хоть и получала она немыслимые удары судьбы, прожила нелегкую жизнь, в далеких краях выживала в местах лишения свободы, где тяжко трудилась все свои молодые годы, как бы ни было - Долгор не потеряла свою Веру. Она читала молитву «Найман гэгэн», постоянно по возвращении с Колымы ходила в Дацаны, совершала Гороо, делала подношения. Постоянно Долгор заказывала молитвы о счастье для всех живых существ и своего единственного сына и его потомков!
Когда приехал в Агу высокочтимый Далай-лама, он адислаа (благословил) именно Долгор и накинул ей на плечи орхимжоо. Из всей толпы он выделил, увидел именно ее, Долгор, перенесшую в жизни немыслимые тяготы и страдания.
Долгор много лет искала своего, вынужденно отданного в дети чужим людям, сыночка в Нерчинском, Шилкинском, Балейском районах, но не нашла. Та семья, которой они с Бальжинимой отдали своего сыночка, не находилась. Устав от своих безрезультатных поисков, уже теряя веру в то, что найдет сына, Долгор однажды сидела на крыльце Нерчинского хозмага. Вдруг она увидела, что к магазину подъехали и остановились на мотоцикле «Урал» молодые русские ребята. С сиденья сзади водителя показалось бурятское лицо. Пристально взглянув на него, Долгор просто остолбенела. Боже мой! Неужели это правда? Это был ее Бальжинима, молодой, в точности! С испугу Долгор вскочила, но онемела; русские ребята зашли в хозмаг и следом за ними направлялся молодой бурят, как две капли воды похожий на ее Бальжиниму. Хотела окликнуть парня, но ведь не знала его имени! Она вспомнила имя его приемного отца и спросила, не его ли он сын. На что молодой человек скромно сказал: «Бабушка, я не понимаю по-бурятски, объясните, пожалуйста, по-русски.»
Внутри Долгор все кипело, настолько сын был похож на родного отца, на Бальжиниму, воспоминания нахлынули так, что она не сразу смогла заговорить, перейти на русский язык. Из разговора с сыном Долгор узнала, что его отец давно умер, мать живет с его семьей - у него есть жена и двое детей, сын и дочь. Долгор только успела назвать ему свое имя.
В это время его друзья, выйдя из магазина, торопливо стали садиться на мотоцикл и звать парня. Парень молвил: « Ну ладно, я передам привет маме от Жаповой Долгор» и быстро сел на мотоцикл. И только когда мотоцикл стал удаляться, Долгор всполошилась, что второпях, оглушенная сходством сына с отцом, забыла спросить и имя, и фамилию своего единственного сына, стала кричать. Но куда там, никто даже не оглянулся - не слышно было им ничего, мотоцикл стремительно скрылся. Долгор за несколько минут перенесла такое потрясение — словно пронеслись перед ней картины всей ее жизни, как кадры немого кино, что у нее закружилась голова и она потеряла сознание.
Очнулась она в больнице. До ее кончины в селе Догой Могойтуйского района в 1996 году, в возрасте 86 лет, за ней ухаживала Дашидондокова Сэрэмжид. Оказалось, что их матери были сестрами, когда Сэрэмжид осиротела — не стало ее матери Гунсэн и отца Жалсарая, ее удочерил Дашицыренов Дашидондок. Когда приемного отца арестовали и сослали, девочка голодала, нищенствовала, и ей дал совет односельчанин Папаа Цыбен, чтобы она шла в Агу. В Аге ее приютила Татьяна Афанасьевна Чистохина, работавшая в Агинской православной церкви — оставшаяся одинокой, она привязалась к девочке, взяла к себе и дала ей возможность закончить семилетнюю школу.
Долгор поначалу не узнавала сестру, а потом выяснилось, что давно, когда ее после суда конвоировали по улице Аги много лет назад, упавшей перед ней девочкой была именно ее двоюродная сестренка Сэрэмжид, которую она тогда не узнала в той огромной толпе народа.
Удочеривший Сэрэмжид Дашицыренов Дашидондок был известным человеком: директором Государственной заводской конюшни (ГЗК) в Цокто-Хангиле, вырастил множество породистых и крепких лошадей для Красной Армии, по указанию самого Буденного он организовал Ипподром в Улан-Удэ на Верхней Березовке (до сих пор действующий). За хорошую работу на благо государства он был направлен на учебу в Наркомат обороны. В 1942 году его подготовили и должны были направить с Дивизионки (место дислокации Буркавдивизиона в г. Улан-Удэ) в рейд по тылам врага, как на него поступил донос, что он был связан с осужденной как враг народа Долгор-бандит. Вместо фронта его арестовали и содержали в Читинской тюрьме, где он прошел все круги ада, где ему выкололи глаз, выбили все зубы во время следствия, выбивая признания. Сэрэмжит давали с ним свидания - она приносила ему еду и, видя отца в таком состоянии, безмерно переживала, уходила вся в слезах.
Дашицыренов был сослан на каторгу — на Сахалин, откуда его освободили в 1955-1956г.г., и он сумел пожить еще на воле в Красноярском крае, где и умер в 1966г.
Отдаляются от нас те времена. Читающие эту книгу, пожалуйста, помните тех, кто испытывал страдания без конца и края, будучи репрессирован, сослан, выслан в далекие суровые края, но был крепок душой и телом, не потерял Веры, перенес все и выжил, как эта хрупкая девочка; пожалейте ее; не забывайте своего происхождения, своих близких и родных, помогайте друг другу и будьте сильны духом!