Глава 8. В которой самураи летают с косами наперевес.
30 июня 1980 года Какуко Нахераку проснулся рано, как обычно затемно. Едва начинало светать, он приходил в свой сад камней, садился в позу "лотоса", складывал руки на колени и бесконечно смотрел на Восток.
Родившийся в Стране Восходящего Солнца, он мог часами наблюдать за рождением нового дня. От первых лучиков, до состояния пылающего огнём дракона. Вот и в то утро, Какуко, получив свою порцию ультрафиолетового облучения, как обычно сходил на работу, как обычно доработал до обеда и пришёл домой, как обычно съел свою рисовую кашу с лепёшкой и зелёным чаем и, как обычно, засобирался в обратный путь. Но вспомнил, что сегодня обещал занести местному фельдшеру выкованную специально для него "косу", взял её, сказал:" Однакося... пойду...", вышел во двор и, не сделав и пары шагов, уверенно провалился в колодец, совершенно непостижимым образом образовавшийся на дорожке от дома самурая.
Какуко Нахераку, как был в деревянных сандалях на толстой подошве, в коричневом халате, напоминавшем кимоно и с косой в руках, так и ушёл под землю, успев правда выматериться по-русски, пока летел.
Какуко Нахераку, потомственный самурай в девятом поколении, вот уже тридцать четыре года жил на чужбине, в этой непонятной варварской стране. Он командовал артиллерийским орудием в Квантунской армии во Вторую Мировую войну и сдерживал атаки русских в Манчжурии. Война подходила к концу, Япония проигрывала и лучшей участью для самурая в проигранной войне, было погибнуть в бою с мечом в руках. Как воин клана Нахераку, Какуко всегда носил меч при себе. Катана - японский самурайский меч, знак чести, оружие истинного воина, передавался по наследству из поколения в поколение и Какуко был девятым, удостоившихся чести владеть им.
Последние секунды того боя Какуко наблюдал, как кадры чёрно-белой, очень заторможенной кино хроники. Снаряд летел прямо на орудие, летел так медленно, что Какуко успел понять, что шансов на спасение - никаких, успел зевнуть, скомандовать:" Ложись!..", - сам успел и лечь и встать, успел достать меч из ножен, возможно успел бы даже и побриться, но луч солнца предательски ослепил его и Какуко потерял сознание, поэтому и не до конца досмотрел, как взрывом гаубицу, врытую в землю, потому что командование не планировало отступать, подняло в воздух вместе с землёй, поставило на дуло, скрутило чудовищной силой и отбросило на несколько метров,и не заметил гигантскую волну рыжей земли, словно цунами накрывающую его с головой, словно пуховым одеялом.
Но, не тут-то было! Какуко Нахераку даже не сильно-то и пострадал, его только кантузило. Земляной вал сыграл роль буфера, принявшего все осколки на себя и лишь засыпав его землёй. Очнулся Какуко в лагерном лазарете для пленных японцев. Хотел тут же сделать себе харакири, но меча под рукой не оказалось.
Это был позор!
Дни в лагере тянулись медленно, и, чтобы не умереть, как обычный смертный, Какуко пристроился в кузницу, заодно решив постичь секреты этого мастерства, с тем, чтобы однажды выковать себе новый меч, если не удастся вернуть фамильный, перебраться в Японию и сделать себе харакири, навсегда смыв пятно позора со своего честного имени.
В 1956 году японцев освободили из плена и депортировали на родину. Но некоторые остались. Среди них был и Какуко. Помотавшись по лагерям и поселениям, он осел на острове Сахалин, в небольшом рыбацком посёлке, пошёл работать в рыболовецкую артель-колхоз кузнецом.
С русскими отношения не сложились, ибо он их презирал и не понимал, как эти варвары, не просыхающие от пьянства, работающие не за деньги, а за какие-то мифические "трудодни" на непонятный абстрактный колхоз, запросто гноившие тонны улова на берегу, не уважающие ни старших, ни начальство, не верящих в Богов, и без их помощи сумевшие победить непобедимую армию Божественного Микадо? Все это не укладывалось в его упорядоченной тысячелетиями голове.
Русские тоже его ненавидели - за порядок в доме, за чистую одежду, за то, что при встрече он всегда кланяется, за фантастический сад камней, который они постоянно разоряли из вредности, но он терпеливо восстанавливал и каждый день, вне зависимости от времени года, погоды и самочувствия проводил в своем саду, неподвижно сидя на корточках и глядя в одну, ему видимую точку.
Местные никогда не называли его по имени, а только "япошка" и Какуко смирился с этим и даже научился произносить на ломаном то ли, русском, то ли, нерусском - "Йяпоска". Постепенно Какуко научился понимать этот сложный язык и даже говорить на нём с ужасным акцентом.
Мирная жизнь брала своё. Выросло поколение, не видевшее войны, к "япошке" привыкли и перестали относиться, как к экзотике. При встрече больше не тыкали пальцем, а он всё дольше и дольше сидел в своём саду, вспоминая крошечные чистенькие домики далекой родины, цветущую сакуру и огромные глаза юной Мумико, которые она не смела поднять, чтобы взглянуть на красавца-офицера Императорских артиллерийских войск, и лишь одна мысль согревала его сердце, что однажды он отыщет свой меч и вернется в Японию, чтобы совершить свой последний в жизни ритуал. И он ни о чём не пожалеет тогда.
Но для этого необходимо было вернуть "катану".
Устроившись работать кузнецом в колхоз-артель, Какуко, в свободное от основной работы время, переодевался в белое, без единого пятнышка кимоно, становясь катана-кадзи, кузнецом по изготовлению катан, и пытался выковать себе новое оружие. Это было не только трудное в плане производства и технологии занятие, иначе катаны ковали бы на каждом углу, но на самом деле, мастерство изготовления настоящих боевых мечей передавались из поколения в поколение потомственными кадзи, от отца к сыну и умирало вместе с ними, если не было наследника-мальчика. Доверить производство катаны постороннему, было равносильно измене и каралось смертью. Поэтому настоящие самурайские мечи были уникальным оружием: многослойный, но тонкие, лёгкие, но очень прочные, не уступавшие, а то и превосходившие по прочности Дамассую сталь, очень острые и смертельно опасные. Некоторые мечи изготавливались десятилетиями и ценились очень дорого.
Какуко пытался выковать меч, но всё, чего он смог добиться, это делать подобие гоблинских мечей из "Властелина колец" - огромных, тяжёлых, ужасных на вид. Таким оружием не то, что харакири, овощи на винегрет не настрогаешь.
Был и ещё один момент - изготовление и хранение холодного оружия в СССР являлось уголовнонаказуемым преступлением и каралось строго, поэтому Какуко маскировал свою деятельность, под изготовление "литовок" для сенокоса.
Косы получались великолепными и шли на "Ура!"
Глава 9.http://www.proza.ru/2016/11/19/377