Книжная полка Евгения Водолазкина. Плавание кабинетного человека
Сегодня многие из нас с удовольствием пополнили свою библиотеку новой книгой Евгения Водолзакина “Авиатор”. А какую литературу выбирает сам Евгений Германович? Что думает о развитии и будущем современной словесности? С писателем разговаривала наш корреспондент Алла Мироненко. (опубликовано на сайте
Автор: Алла Мироненко
Фото: Алла Мироненко
Какая книга в детстве произвела на Вас наибольшее впечатление?
“Робинзон Крузо”. История ее главного героя – это такая маленькая модель жизни, где блудный сын, покинув отцовский дом, пускается в собственное плавание. Знаете, история любого из нас — это в какой-то мере метания блудного сына. Рано или поздно человек покидает родителей, уходит от домашней опеки. С одной стороны, это необходимо, естественно. С другой — судьба бросает его в бурное море, где волны захлестывают его судёнышко, а ветер то и дело меняет направление. Всё происходит подчас столь стремительно, что не сразу удаётся осознать, куда тебя вынесет, к какому берегу прибьёт. Собственно говоря, вся человеческая жизнь — это попытка организовать самостоятельное плавание. В идеале – чтобы с минимальными потерями. Вот у Робинзона так не получилось.
А лично у Вас получилось — с минимальными потерями?
Я – фигура не такого размаха, как Робинзон, я, скорее, человек кабинетный. Работа в Академии наук, академическая жизнь – все ее драмы, победы и поражения разворачиваются за письменным столом. Это уже потом ветер прибил меня к другому берегу — писательскому.
Это стало воплощением детской мечты?
Нет, я не собирался стать писателем. Помнится, мне хотелось стать дворником. Наш двор тогда убирал один очень симпатичный человек, дядя Костя. Когда он поливал из шланга двор, я ему ужасно завидовал… Потом, правда, понял, что работа дворника включает в себя и менее приятные моменты.
Да, Вы оказались совсем в другом социуме. Вы ведь были знакомы с Дмитрием Сергеевичем Лихачёвым?
Я почти 15 лет проработал под его руководством…
Какие из его книг посоветовали бы прочитать нынешней молодёжи?
Я бы рекомендовал “Воспоминания”. Это книга о великих испытаниях. О том, как блокада выявила сущность каждого человека: одни становились мерзавцами и мародёрами, а другие — святыми. Для описания этой трагедии Лихачев находит слова: “Разверзлись небеса – и был виден Бог, его ясно видели хорошие”.
Дмитрий Сергеевич оставил потрясающие воспоминания о Соловках. Он очень мало говорит о себе – пишет о людях, для которых его память – единственный шанс не уйти в небытие. В приложении к своим “Воспоминаниям” Лихачёв издал стихи лагерного поэта Кемецкого. Он понимал, что иначе о них никто не узнает.
Без какой книги Вы не мыслите своей домашней библиотеки?
Без Библии. Там есть всё — взлёты и падения, любовь и предательство. Это не просто священная книга – это удивительное по силе литературное произведение.
Какие писатели-классики Вам наиболее близки?
Наверное, Гоголь. Удивительное сочетание юмора и мистики в его текстах завораживает. Диккенс, Томас Манн… Собственно говоря, выделение нескольких имен всегда искусственно. Классика имеет особую энергетику. В отличие, скажем, от современной литературы.
В последнее время, как члену жюри премии “Ясная Поляна”, мне приходится читать много современных книг — до 100 романов в год. Это разные, очень неравноценные тексты. Это чтение можно сравнить с американскими горками, где не знаешь, когда взлетишь, а когда понесешься вниз. А вот классика — это почти всегда гармония, ровная дорога.
Фото: Алла Мироненко
Существует мнение, что всё уже написано. Вы с этим согласны?
Это очень спорное заявление. Каждое время, в том числе и наше, имеет свои особенности, которые следует отразить. Например, никогда в истории человечества не было такой промывки мозгов, как сейчас. Средства массовой информации во всём мире дают не столько информацию, сколько пропаганду. И это ведь проблема. Потому что приезжаешь иногда в какой-то город на краю света – а там человек просто воспроизводит фразы из телевизора, без малейшей попытки что-то осмыслить. Такого не было никогда, ни на одном этапе развития человечества. Это ли не тема?
Когда говорят, что Толстой, Достоевский всё описали, то это неправда. Достоевский очень многое предсказал, но он не мог предвидеть, что дело дойдёт до такой манипуляции общественным сознанием. Есть очень хорошая книга Нила Постмана, американского профессора, – “Как смотреть телевизионные новости”. Там он в деталях описывает, как средствами телевидения власти достигают нужного эффекта. Это то, что, по счастью, не присутствовало в жизни наших классиков. Думаю, стоит рассмотреть это явление как черту времени и исследовать его средствами литературы. Вообще говоря, литературное исследование проблемы – оно самое глубокое, потому что литература имеет не только рациональное начало, но и эмоциональное. Симбиоз этих двух начал присущ только ей. А тем для исследования очень много. Поэтому, если Вам кто-то скажет, что литература современная не нужна, потому что уже есть классическая, посылайте их ко мне – я всё объясню (улыбается).
Вы полагаете, что современная литература со своими задачами справляется?
Сегодня литература подъезжает к современности дальним путем, через историю. Недавно у нашего замечательного критика Павла Басинского в “Российской газете” вышла статья о том, что все писатели ушли в историю. Он даже назвал это “отступлением в историю”. Но все эти книги на самом деле не об истории – они о современности. Например, мой роман “Лавр” — не столько о XV веке, сколько о XXI. Точнее – о том, о чем в XXI веке говорить не принято: о жизни и смерти, об экзистенциальных проблемах. Вообще, о чем бы ни писал автор, в конечно счете его текст должен быть о современности – иначе он будет никому не интересен.
Справка
Евгений Германович Водолазкин (род. 1964) — доктор филологических наук, сотрудник Отдела древнерусской литература Института Русской литературы РАН (Пушкинский дом). Специалист по древнерусским рукописям и агиографии. Писатель, автор романов "Соловьев и Ларионов", "Лавр", "Авиатор". За роман "Лавр" получил в 2013 году премии "Большая книга" и "Ясная поляна", а в 2016 году был награжден итальянско-русской "Премией Горького" (Сорренто).