Космическая сага. Глава 5. Часть первая

Когда Сацерия входила в тронный зал, в душе ее сражались совершенно разные мысли. Не знала, была ли все еще собой, или являлась теперь сосудом, в котором хранится дух ее матери. Корона тяготила ее, хотела снять ее и швырнуть, разбить, превратить в массу изуродованного золота и истертых в пепел драгоценных камней. Одновременно понимала, что этот акт отчаянного безумия не освободит ее от забот и обязанностей, с короной в волосах, или без нее, ей и так придется сесть на трон и вершить судьбой страны. Огромные фиолетовые двери с витиеватым узором вьющихся пружинками золотых листьев открылась бессшумно, впервые после смерти Императрицы. Неожиданно свежий воздух нетерпеливой волной обдал Сацерию. Приоткрыла рот, вдыхая, словно надеялась, что в воздухе остался запах матери, может быть обрывки слов или шелест одежды, голос волос. Воздух был пуст и единственное, что он нес, был призрачный аромат реки, смешенный с одиночеством запертого зала.
Сацерия ступала настолько тихо, насколько могла, но отзвуки золотых сандалий громогласным эхом прыгали по кремовым мраморным стенам и скапливались под бесконечной высотой до белизны прозрачного купола, выложенного пестрым мозаичным лесом. Мастерица, имя которой поглотила равнодушная пучина времени, изобразила лес так достоверно, что, казалось, камешки мозаики шелестели фиолетовой листвой, трещали прогнившими стволами, шипели голосами скрытых пущей невидимых животных. Сацерия не обращала на это внимания: она старалась не дрожать, переполненная древним величием зала, старалась не подавать виду, что чувствует на спине, затылке, руках несуществующие взгляды несуществующей публики, расположившейся ожидающе на деревянных лавах с высокими спинками, обитыми белым материалом.
Свет приукрашался, проскальзывая сквозь цветные стеклышки витражных окон, приобретал блестящие мантии и разливался лужами синевы, желтизны, красноты и зелени на белых плитах. Свет придавал особое волшебство росписям на бесконечных рядах колонн, что подпирают ложную невесомость купола.
Для Сацерии ничего этого не существовало, все, что она видела, - бесконечный путь от дверей до кажущегося игрушечным трона на другом конце круглого зала. Шеренга гвардейцев шла за ней, и стражники отделялись от нее каждые несколько шагов, замирали подобно нетронутыми временем-убийцой изваяниями, готовыми ожить в момент опасности. Пепельные их маски так чуждо выделялись в танце красок, что невольно придавали реальность вычурной красоте зала, казались единственными настоящими элементами в этой искусственности.
Сацерия остановилась в нескольких шагах от трона, высокого, обитого небесной материей, в которую вплетались разноцветные нити, образуя сапфировую и изумрудную паутину. Не знала, что означает странный узор, да и значит ли что-нибудь, как не знала и того, на золотых мордах каких зверей опирается трон. Знала только, что их раскрытые в гневном приступе пасти с зубами похожими на кинжалы выглядят устрашающе и спокойно одновременно. Боялась пройти оставшиеся три шага, боялась сесть, боялась опустить руки на резные ручки трона, словно могла медлить вечно, словно стоя так избавлялась от ответственности, которая и так уже притягивала ее к земле, отнимала силы, оставляя только неуверенность и чувство опасности. Внутренне рассмеялась своему детскому пониманию происходящего. Министры же не позволят ей разрушить Империю, приводя в жизнь решения императрицы, которой исполнилось семнадцать Затемнений, министры же не потерпят и ее бездействия. Уверена отчего-то была, что матери в ней нет. Ритуал не удался. Почему? Неужели мама обиделась на нее?
Чувствовала спиной ожидающие взгляды. Как бы ни хотела, не может дальше стоять в трех шагах от трона. Тяжело окаменевшими ногами подошла, села, неожиданно расслабилась в мягкости обивки. Испугалась пустоты зала, такой огромный, и такой одинокий. Это привело ей на мысль свое собственное одиночество; и толпа, невидимая в глубине коридора, ожидает - лишь бы голодным зверем напасть, растерзать.
Первыми вошли пять женщин в пурпурных тогах, шагали громко и уверенно, их шаги звенели в витражах и дергали бликами света на каменном полу, их шаги отзывались шелестом ветвей в мозаичном лесу на куполе. Остановились перед возвышением, на котором стоял трон, не смели входить на ступени. Выученным движением одинаково опустились на одно колено.
Только тогда Сацерия позволила себе выдохнуть, глазами души видела, как женщины достают из складок тог клинки и вонзают холодный металл ей в грудь.
-О Императрица,- сказала одна из женщин, круглолицая, с рассудительными глазами. Ее внешний вид, то, как она наклоняла влево голову, ее аккуратно уложенные прямые темно-бирюзовые волосы притягивали к себе внимание и распологали. Но было что-то в ее грубо очерненных скулах, что выдавало в ней особу прямолинейную и принципиальную. - Меня зовут Аландия, госпожа. Я Мастер Совета Министров, мой род входит в него уже десятки поколений и...
-И пусть так будет, Аландия,- ответила Сацерия. Хотела, чтоб женщина замолчала, ее неожиданно просительный тон портил все впечатление о казалось бы сильном министре.
-Благодарю, Цезарь. Нашим долгом является присягнуть тебе в верности.
-А вы будете мне верны?
Лица министров изменились одновременно, приняли удивленное выражение.
-Мы даем клятву, свидетель которой Небо. Оно ниспошлет смерть страшную и мучительную, если мы нарушим наши обещания.
-Вы боитесь кары небес, но не моего гнева? - спросила Сацерия, приподнимаясь. -Будьте уверены, что меч по моему приказу отсечет голову любому клятвопреступнику скорее, чем того настигнет наказание Неба, слышите меня?
 Министры склонили головы на тяжелый, словно бич, звук этих слов.
Сацерия не знала, где нашла в себе эту твердость, на момент ей стало страшно от того, что сказала, но момент спустя почувствовала пьянящую уверенность и отбросила все сомнения.
-Я хочу, чтобы меня все любили и боялись, Аландия, меня - не небо. Разве это небо дает им кров и еду, разве это небо защищает их от врагов? Нет - Императрица делает это. И Императрица решает, кого наказывать, а кого одаривать.
-Да, моя госпожа. Послы западных стран хотели увидеть тебя и передать слова поздравлений от своих правителей,- сказала Аландия, поднимая голову.
-Пусть войдут, но сначала поклянитесь мне в верности.


Алманения,
Земля Цезарь, Цезарион, Храм Небес

-Реджента, то, что ты затеваешь, - безумие! - Женщина в расшитой багрянцем тунике вскочила с курульного кресла и начала ходить по комнате туда сюда.
-Я бы не посвящала тебя в свои планы, если бы не была в них уверена,- ответила спокойно Реджента, делая глоток плайского вина. - Все продумано до мелочей. Они не пролетят и половины пути. Вся Империя погрязнет в скорби, и никто и не заметит, как трон обретет новую владелицу.
-Это подорвет силу государства, мы разорвем друг друга изнутри. На западе и так говорят, что предыдущую Императрицу отравили. - Женщина не могла найти себе места. Каждое мгновение натыкалась на кресла, шкаф, топчан или ширму. Неуютно чувствовала себя в комнате, затопленной темнотой занавешенных плотной материей окон. - Если эта новость выйдет за стены дворца, многим может не понравиться.
-Ничего не будет. Императрица болела, все это знают, все скорбели и проливали слезы. Да и так ее смерть не многое бы изменила - у нее была только одна дочь, Сацерия.
-Надеюсь, ты тоже заметила, что ритуал не сработал? - спросила женщина, осторожно усаживаясь за стол, на свое прежнее место. - Это тоже часть твоего плана?
-Отнюдь. Эта церемония была последняя, я хотела провести ее достойно, символически попрощаться с прежней жизнью. Да и не сыграло бы это значительной роли: душе нужно привыкнуть к новому телу, что и так бы заняло несколько Затемнений. Сацерии столько времени, к счастью, не дано.
-Почему ты думаешь, что я стану тебе помогать? Ничто не останавливает меня встретиться с Императрицей и все ей рассказать.
-Останавливает хотя бы то,- усмехнулась Реджента,- что я играю на стороне победителей. Неужели не выгоднее примкнуть ко мне? Поддерживать проигравших, конечно, благородно, но мало когда не заканчивалось плачевно. - В темноте невозможно было рассмотреть уверенную улыбку на лице Редженты, но женщина видела, каким огнем горят глаза Верховной Жрицы. - Кроме того, у меня за дверьми стоят верные мне имперские гвардейки, для которых убить предательницу Короны значит то же, что совершить героический подвиг.
-Разве благоразумно покупать себе союзников угрозами? - голос женщины дрогнул.
-Так они знают, чего они избегают, служа честно и верно.
-И чего ты хочешь от меня?
-Руку, которая не дрогнет, и совесть, которая не задает вопросов.
-Все имеет свою цену.
-Власть. Я тебе дам столько власти, что ты сможешь сама взять, сколько тебе нужно. Только будь мне верна до конца.


Алманения,
Земля Цезарь, Цезарион, поместье Хельдантия

Винция ворочалась в постели. Никогда не могла уснуть сама, особенно в зеленоватом свете ламп на стенах, что призрачно разгоняли мрак Затемнения. Бледный аквамарин ламп странно смешивался с темнотой, от этого оттенка, что приклеивался к столу, к либрассе, к креслам, к полу, к постели, к ее коже, становилось только страшнее. Старкия, уставшая, спала уже давно в своей комнате, мама, наверняка, тоже готовилась ко сну, бабушка уехала к себе в Роксорт, дышать свободным и редким горным воздухом, слуг девочка не хотела беспокоить. Уже пять раз вставала, попеременно то открывая, то закрывая ставни.
Встала в шестой раз. Белая мягкая туника была жаркая, но не хотела ее снимать. Села на низком табурете перед либрассе, положила пальцы на холодные струны. Не знала, какую историю хотела прочитать. Может быть, что-нибудь героическое? Струны задрожали от невесомых прикосновений. Голову залили образы сражений и боли. Скривилась. Ненавидела оружие, не понимала, откуда берется право лишать кого-то жизни. Разве сам факт, что держишь в руках острый кусок металла, позволяет тебе заносить его над головой другого Алманена? Разве то, что можешь это сделать, означает, что следует это делать?
Не услышала, как дверь приоткрылась, не слышала мягкие шаги сквозь пелену раздумий. Почувствовала, как чьи-то большие ладони смыкаются вокруг ее и так закрытых глаз. Не спала - думала. Вздрогнула.
-Шшш... - было ей ответом.
Не узнала голоса, шипящего горячо ей на ухо. Кто это может быть? Мама никогда так не делала, ровно как и Старкия. Бабушка?.. Бабушка уехала. Тетя?
-Тетя Эрхилия,- прошептала Винция неуверенно.
Знала, что тетя в своей службе Императрице почти никогда не бывает в столице, и подумать даже не могла, что она могла приехать в гости. Сколько она уже не появлялась? Пять? Семь Затемнений?
-Привет, сокровище. Ты выросла почти такой же большой, как и Старкия.
Эрхилия убрала руки и села напротив племянницы.
-Любишь читать, я смотрю,- сказала тетя, улыбаясь.
Странно, но в полузеленом мраке ее лицо выглядело как-то по-особому ласково.
-Да,- ответила Винция, тоже улыбаясь. - Старкия читает мне о Куриозале и Амигансе, про их историю.
-Тогда я рада, что выбрала правильно,- сказала Эрхилия, доставая из внутреннего кармана плаща маленькую коробочку с серебрянным рычажком с одной стороны. - Это почти как либрассе, только все струны спрятаны внутри. Стоит покрутить за рычаг, и струны расскажут тебе историю.
-Спасибо,- прошептала Винция, беря в обе руки коробочку. - Тяжелая!
-Она выполнена из твердого дерева, чтобы не повредить механизм. И переверни ее.
-Как красиво! И как дорого,- расстроилась девочка, рассматривая нижнюю грань коробочки, выложенную ее малахитовым именем. - Я не могу ее принять,- закрутила Винция головой, пытаясь вложить подарок обратно в руки Эрхилии.
-Это я не могу ее принять,- с каменным лицом произнесла она,- на ней чужое имя. Кроме того, история, спрятанная в механизме, поможет тебе уснуть и ты не заскучаешь.
Эрхилия видела растерянность на лице племянницы, оттого встала и подняла Винцию на руки. Девочка засмеялась громко, через мгновение одной рукой закрыла рот, другой сжимая подарок. Сдавливала смех со всех сил, но снова не удержалась, когда шлепнулась на мягкую шкуру. Эрхилия закутала ее поудобнее, потом закрыла ставни и прикрыла светящиеся лампы тканью.
-Не надо!- закричала от страха Винция, когда комната утонула в темноте.
-Шшш... - ответила тетя, беря коробочку из рук девочки. Закрутила рычагом, и Винция зажмурилась от яркого небесного света, смешанного с тихим пением волн и ворчанием морских животных. Светлые образы поселились в ее голове, прогнали страх и бессонницу.
Несколько мгновений спустя Эрхилия прикрыла осторожно за собой дверь, слыша едва различимое в темноте сонное сопение Винции.
Коридор тускло освещали лампы, начищенный паркет скрипел под ее шагами. Спустилась по лестнице на первый этаж. В столовой потрескивал возмущенно камин, из него вылетали фиолетово-синие искры и быстро гасли. Приятный запах горящих поленьев смешивался с морозной свежестью Затемнения, что проникала сквозь раскрытые окна, и с послевкусием съеденного ужина.
Умтерия сидела на курульном кресле спиной к лестнице и всматривалась в бледное фиолетовое пламя. Оно не слишком успешно боролось с темнотой в огромной комнате, кресла, низкие столики, напольные вазы отбрасывали за себя длинные, вытянутые тени, что крались на деревянном полу.
-Что ты хочешь мне сказать, Эрхилия?
Вопрос застал ее на последней ступени лестницы. Умтерия не могла ее видеть, но почувствовала появление сестры.
-Это ведь не просто семейный визит, так ведь?
-Мне тяжело об этом говорить, но ты должна прислушаться ко мне,- начала Эрхилия.
Умтерия, казалось, не слушала ее, занятая собственными мыслями.
-Сегодня я похоронила Старкию, пройдет еще совсем немного, и Винцию настигнет та же участь.
Эрхилия вздохнула. Ожидала, что разговор пройдет в более светлой атмосфере, но теперь увидела настроение сестры, и уверенность улетучилась. Видела, как Умтерия притворялась за праздничной трапезой, но не представляла, какие страхи ее одолевают.
-Это совсем не так, как ты думаешь,- сказала Эрхилия и подошла к сестре.
-Что ты знаешь?! У тебя нет семьи, детей!
-Умтерия, повернись, посмотри на меня и послушай.
Умтерия неожиданно послушно обернулась. Слезы обезобразили ее лицо, не оставив и следа по прежней бледности. Опухшие глаза, впавшие щеки были лишь бледным отражением того, что творилось в ее душе.
-Их отправят на войну, а ты говоришь мне слушать твои бессмысленные утешения?! Оставь меня, иди к себе в комнату и не попадайся мне на глаза!
-Умтерия,- Эрхилия попытась положить руку ей на плечо, но Умтерия увернулась, подбежала к окну. Всегда так делала, когда понимала, что ситуация перерастает ее, будто надеялась, что за окном найдет решение. Или, может быть, попросту пыталась уйти от проблемы.
-Война близится, Умтерия, возможно, уже началась. Нам объявили войну. Сначала министры это будут скрывать, но если победить не получится, соберут все отделения регулярной армии, чтоб разобраться с противником.
Услышала, как Умтерия всхлипнула.
-Уйди,- прошипела. Вцепилась пальцами в подоконник.
-На севере Центральной Тиридии есть храм. Мало кто о нем знает. Жрицы Храма Небес много сотен Затемнений назад расправились с орденом иноверцев, что практиковали свои знания в тайне по всей Империи. Что это были за практики, никто не знал, но Верховная Жрица считала, что орден собирался захватить власть. После победы всех, кто был причастен к уничтожению ордена, казнили под предлогом государственной измены. Нужно спасти девочек, увезти в тот храм. Сейчас о нем почти никто не знает. Винция и Старкия будут в безопасности там.
-Ты сама их отвезешь?- заикаясь от слез, спросила Умтерия.
-Я отбываю в Княжество Баркетия завтра, сопровождаю Императрицу. Это сделает доверенное лицо. Я верю ей, как самой себе.
-Если с ними что-нибудь случится,-прошипела Умтерия, поворачиваясь от окна,- я убью тебя голыми руками.
-Если с ними что-нибудь случится, я попрошу, чтоб ты меня четвертовала и сожгла.