Когда я учился в институте, то на четвёртом курсе нас на две недели послали на учебные сборы, чтобы вместе со своей профессией врача, мы на деле понюхали порох и закрепили знания, полученные на военной кафедре. Всего навсего, надо было пробыть месяц в палаточном лагере за городом, чтобы заиметь корочки офицера запаса.
Хорошо хоть девчонок не посылали на эти сборы. За все годы "военки" им и так не раз приходилось чеканить строевой шаг на последнем месяце перед родами, что нисколько не смущало преподавателей кафедры и вызывало несдержанный
гогот мужского населения группы.
Попав в военно-полевой лагерь, мы смешались с такими же студентами из других институтов, с солидными дяденьками, сдернутыми с работы на переподготовку, а так же со всеми прелестями военно-полевой жизни.
Прапора, часами изматывали строевой - пробежками в противогазах, военной и тактической подготовкой.
Вид нашей роты был несколько вызывающим.
Половина - усатые, бородатые, здоровенные мужики, многие из которых работали в жизни на руководящих должностях и отвыкшие подчиняться безусым командирам. Вторая половина - отощавшие и измученные студенты в солдатских штанах, заправленных в кроссовки, разрешенные ввиду натертых мозолей.
Но самым хреновым был голод. Пюре из сухой картошки, полевой, постный суп... одно и тоже изо дня в день.
Через неделю я и без того худой и высокий потерял восемь килограмм. Добывали еду кто где и кто как мог.
А прапора таскали. Таскали мешками, ведрами, сумками. Таскали нагло, не скрывая этого.
И бунт назрел. Вне уставно, мы окружили одного из них, складывающего в коляску мотоцикла свои ежедневные трофеи...мука, сахар, сгущенка, консервы и прочее, изъяли продукты и вызвали начальство.
Победа была за нами!. Мы еще повоюем!. Но пасаран!
Я стал солдатом, настоящим мужчиной.
В последний день службы я написал самое нежное письмо своей девушке. Через два месяца мы поженились.